Канал имени Москвы

19

Рыжая Анна оказалась права. Действительно, нашлась знакомая-приятельница, «светская болтушка», пожелавшая разузнать про новые запахи. Анна как раз открыла сумочку, чтобы извлечь флакончик с благовониями. Стояли самые длинные дни, но уже стемнело, и скоро им предстояло покинуть «Лас-Вегас».

И тогда она это увидела.

Лицо Рыжей Анны застыло. Она не могла поверить своим глазам. Приятельница продолжала что-то тараторить, только все внешние звуки для Рыжей Анны куда-то уплыли.

— Но этого не может быть, — чуть слышно обронила она.

И резко захлопнула сумочку, чем повергла знакомую-приятельницу в полное недоумение.

— Прости, дорогая, мне надо кое-что сделать.

Не объясняясь более, Рыжая Анна поспешила в комнату для прислуги, каморку, где её должны были дожидаться Ева и Фёдор.

Этого не могло быть. Ещё слишком рано. Но вокруг манка Учителя действительно плясали голубоватые искорки, — ей не показалось! — лёгкое свечение, которое становилось всё интенсивней.

20

— Я должен вернуть ей ключ, — изумлённо пробормотал Фёдор.

— А ты забавный. Значит, Гид? И куда же девалась Прекрасная незнакомка? — раздался низкий грудной смех, хоть голос и бы женским. — Ушла в туман?

Уже некоторое время к Фёдору старалась приклеиться какая-то девица. Это она так странно смеялась. Фёдор не понимал, о чём она ему рассказывала, да он её и не особо слушал.

Дали музыку, перерыв давно закончился, и Фёдор снова посмотрел на оставленный Вероникой столик на четыре персоны — вся компания отправилась танцевать.

«Я должен вернуть ей ключ! — отпечаталась в его сознании уже совершенно чёткая мысль. — Прямо сейчас и незаметно. Просто вернуть, и всё! Навсегда!»

Именно в тот момент, когда Ева ушла, Фёдор всё понял. Он стянул ключ со шнурком с шеи и сжал его в ладони.

— Ева, — прошептал он.

Потом раскрыл ладонь и удивлённо похлопал глазами. Ключ больше не казался ему… наполненным особенным смыслом. И та, ради которой он забрался так далеко от дома… Она отправилась танцевать со своим женихом, с тем, кого выбрала, только всё это совершенно не важно. И этот её смех. Фёдор посмотрел на лестницу, по которой ушла Ева, и тогда всё понял. Он вдруг понял, что полностью свободен от Вероники. Это оказалось настолько неожиданным и новым, что Фёдор ощутил внутри себя какую-то пустоту. И пустота эта немедленно начала наполняться ликующей радостью, от которой у Фёдора почему-то защемило сердце.

— Ева, — шёпотом повторил он. Отошёл к стойке, не зная, что ему делать.

«Я влюбился», — со странной грустью подумал Фёдор. И снова счастливо улыбнулся. Вкус недавнего поцелуя ещё оставался на его губах.

«Ева, я обидел тебя. Но я сейчас постараюсь что-то исправить. И это ничего, что ты едешь к своему жениху, я…»

Он принял решение. И словно тяжкий груз свалился с его сердца.

Совсем скоро, проскользнув тёмной тенью, Фёдор отошёл от столика Вероники. На спинке её стула остался висеть шнурок с ключом, на одной стороне которого было выбито имя «Фёдор», а на другой — «Вероника».

21

«Это ничего не значит. Так вышло: поцеловались и… Или значит?»

Ева пристальней посмотрела на дверь: «Надо рассказать ему правду».

Она сделала шаг и остановилась.

«Я не могу рассказать ему правды».

Она опустила руки, но затем резко взмахнула ими. «Не могу! Не всю… а хотя бы половину. Я должна! Я сейчас вернусь и скажу…»

Ева вышла в коридор и направилась к бальному залу. Она попросит Фёдора не расспрашивать её ни о чём. Она сама расскажет, что сможет. И прежде всего о том, что сердце её свободно. И про этого жениха.

Сердце её свободно. Было. До их поцелуя в убогой каморке, которая теперь казалась самым прекрасным местом на свете.

22

Рыжая Анна разминулась с Евой всего на несколько минут, потому что воспользовалась тёмной лестницей, о существовании которой девушка не знала. Она постучала в дверь, подёргала ручку.

— Чёрт…

Она постучала настойчивей. И ещё подёргала за ручку. Тишина.

— Чёрт… Глупцы. Чёртовы глупцы!

А потом увидела, что внизу, в бальном зале сменилось освещение. И увидела Трофима, с которым совсем недавно играла на одном столе в рулетку. Тогда он мрачно наблюдал за её крупными победными ставками, и по пунцовому румянцу его щёк она сделала вывод, что Трофим нездоров и лучше бы ему вернуться в постель. Сейчас он бежал, извлекая оружие из кобуры, и глаза его возбуждённо горели.

— Весь резерв! — кричал он на ходу дежурному полицейскому. — Весь! Всех сюда немедленно!

Рыжая Анна сделала несколько шагов за Трофимом, и догадка окончательно подтвердилась. Ей не надо было открывать сумочку, чтобы убедиться, что манок Учителя сияет сейчас, как драгоценный камень.

«О Боже», — пронеслось в голове у Рыжей Анны, и ей с трудом удалось подавить свой собственный стон. Если б она было простой женщиной, для многих степенной бюргерской женой, а кое для кого «восхитительной Анной Петровной», она бы по инерции устремилась сейчас за Трофимом. Но она была гидом. Поэтому Рыжая Анна спокойно извлекла шпильку из волос, согнула её и вскрыла замок в комнатку прислуги. Вошла внутрь, даже не пытаясь включить свет.

Оба баула стояли здесь, в темноте. Её оружие — хвала небесам за маленькие радости! — оказалось на месте. Большего ей было не надо. Спрятав его в сумочку, Рыжая Анна покинула комнатку и направилась к бальному залу. Из него уже с паническими криками разбегались какие-то дамочки, да и мужчины из тех, что предпочитали держаться подальше от неприятностей. Рыжая Анна быстро шла им навстречу. Она была сосредоточена, холодна и полна решимости.

23

Платье. Красный шёлк.

Управляющий вдруг понял, что не давало ему покоя. В голове его крутились какие-то ребусы, несостыковки, свербило что-то назойливое, и вот всё начало выстраиваться в стройную картину.

Красный шёлк. Он его уже видел. Только это было давно.

— Знакомое платье, — пробормотал управляющий, глядя вслед Прекрасной незнакомке.

Только это было давно.

Платье. Шёлк. Сейчас такого не достать. Как и настоящее виноградное вино, настоящий кофе и многое другое в дефицитном мире канала, шёлк являлся почти недоступной роскошью. По крайней мере, такие вещи, оставшиеся от великих старых времён, были наперечёт. Хотя дмитровские купчишки из тех лихих, что рисковали снаряжать караваны за Тёмные шлюзы, бывало привозили… артефакты. И вино, и кофе, и ткани, и кое-что ещё. Кое-что, связанное, например, с электричеством и даже… с оружием. Если фортуна позволяла проскочить туда и обратно за благоприятные дни.

Поговаривали, что где-то за зловещими Пустыми землями, чуть ли не у самой призрачной Москвы остались брошенными огромные склады, хранившие несметные сокровища. Артефакты канувшего мира. Склады вроде бы контролировало Пироговское речное братство. Но вопросы эти — и про братство, и про склады — оставались тёмными и опасными; к тому же подобных драгоценных дефицитов в последнее время на канал поступало всё меньше.

Управляющий потёр переносицу. У кого-то к удаче начинала чесаться правая рука, а у него вот место, где сходились его кустистые брови.

Знаменитого на весь канал профессора Щедрина управляющий, конечно, хорошо знал. Как и его покойную супругу, красавицу Настасью Филипповну. Добрые были люди, хоть немного и не от мира сего. А ещё, помимо высокой компетенции в делах хозяйственных, управляющий обладал профессионально цепким взглядом — качества, незаменимые при его работе.

— А что, вполне возможно, — задумчиво произнёс он.

Пока красавица Настасья Филипповна была жива, Щедрины, бывало, наведывались в «Лас-Вегас». Не часто, но такое случалось. Положение обязывало. Даже как-то со своей очаровательной малолетней дочуркой Евой. И вот это старомодное платье красного шёлка, как по нему вздыхала сестра управляющего, так и оставшаяся ходить в старых девах…