Имя мне Легион (СИ)

Но Сара была жива.

Она слабо мяукнула и потянулась лапкой – Томасу показалось, что она тянется к нему. Мальчик на мгновение отмер, хотел приподнять Сару над землей, взять на руки и понести куда-то, но ровно в ту же секунду грубая человеческая рука оттолкнула его в сторону.

- Отвали, дылда, не видишь, промазал! – рявкнул на Томаса дворник.

Прицелился в упор, поставив дуло ружья прямо к голове Сары и нажал на курок. Томас почувствовал, как пуля проходит точно ему в лоб и вылетает дальше, куда-то в небо, навсегда унося за собой всё хорошее, что могло бы еще произойти в его жизни. Сара больше не дергалась – спокойно лежала возле ног дворника, истекая кровью, а возле ошметков ее мордочки лежал кусочек бекона.

Томас развернулся и его стошнило.

- Убирать сам будешь, - равнодушно обронил дворник. – И чтоб никакой швали у меня на дворе!

Он одарил грозным взглядом подростка, но заметил, как сильно Томас побледнел, и сжалился:

- Не ссы, знаешь еще сколько таких будет?

Томас поднялся на ноги и пошел прочь. Ноги несли его к ограде, и если бы дворник был хоть на йоту умнее, он никогда не позволил бы Томасу идти дальше. Но дворнику, как и всем остальным в жизни Томаса, было плевать, поэтому мальчик успешно добрался до ограды, пролез через прутья и пошел дальше.

В голове было ясно и спокойно – пуля, прошедшая навылет, забрала с собой осколки чувств Томаса, оставив благодатную пустоту.

«Вот бы так всегда», - подумал мальчик, и ему пришла в голову забавная идея.

- Я хочу продать душу! – заорал он изо всех сил, выпуская из легких весь воздух, который был у него в запасе. – Я хочу продать душу!

Прохожие оглядывались на странного подростка в одежде ближайшего приюта и старались перейти на другую сторону улицы. Томас беспрепятственно брел мимо магазинов, школ, домов, продолжая голосить во все горло. В конце концов, ноги сами привели его к обломкам родительского дома. До сих пор ничего не было разобрано или построено на зловещем участке – полиция до сих пор не могла понять причины возгорания. Томас уселся напротив, как в роковой день, лишивший его родственников, и прошептал, тихо-тихо, сорванным от тяжкого труда голосом.

- Я хочу продать душу.

Из глубины развалин в сторону Томаса вышла странная фигура. По мере ее приближения Томас отмечал все больше необычных деталей: странный наряд, непривычные пропорции тела, удивительно сложную прическу. К нему словно явился житель другого мира.

- Хочешь продать душу? – ласково поинтересовался мужчина. Его бледные ладони с длинными пальцами потянулись к Томасу. – Ну, так давай, продавай!

Томас вскочил на ноги и бросился бежать. Смерть была единственным, что не случилось с ним за эти годы, и, несмотря на всю отвратительность жизни, он был рад такому положению дел.

2. Душа 

Divinum opus sedare dolorem.

Божественное дело – успокаивать боль.

Томас бежал недолго – добравшись до детской площадки, он вымотался так сильно, что пришлось рухнуть на ближайшую лавочку. Пережитый ужас после смерти Сары и долгая прогулка по городу лишили его сил, и теперь парнишка буквально чувствовал, как подгибаются ноги.

Отдышавшись, он осмотрелся по сторонам, но преследователя (если, конечно, странный мужчина погнался за ним, в чем Томас не был уверен) видно не было. Тогда он принялся рассматривать площадку и в частности лавочку, на которой сидел. Перочинным ножом на деревянной дощечке было написано: «Френки козел». Томас вспомнил, как сам вырезал эту фразу, вкладывая в нее всю злость и горечь от побоев, все подгоревшие тосты, все крики матери и весь запах перегара, неизменно сопровождавший отчима, куда бы тот ни отправился.

Ему вдруг захотелось стереть надпись. Теперь, когда Френки и мамы не было на свете, надпись напоминала ему о вещах, которые уже никогда не смогут повториться. Захотелось сжечь всю лавочку, целиком. Сжечь в том же огне, в котором погибли родители.

На смену безысходности, обреченности, истощению пришел из глубины сердца Томаса всепоглощающий гнев. Тогда и появился во второй раз странный мужчина – его силуэт возник словно из воздуха, затем проявился яснее на фоне сумерек и окончательно уплотнился, когда фигура подошла к пареньку.

- Ты хотел продать душу, помнишь? – вкрадчиво поинтересовался мужчина.

Томас посмотрел на него еще раз через призму гнева: светлые волосы были убраны в сложное нагромождение переплетенных на затылке локонов, часть которых свисала до самой земли, часть была длиной до пояса, а часть торчала смешными перьями в разные стороны. Мужчина весь был укутан этими локонами, и они составляли красивый контраст черному одеянию: рубашке и брюкам из простой льняной ткани. Томасу показалось, что в предыдущий раз он видел этого же мужчину в другой одежде, но вспомнить в какой именно не смог.

- Ну же, - мужчина улыбнулся и снова протянул руки.

- Я хочу… - пробормотал Томас, ощущая, как гнев заслонил от него все прежние мысли. Чего же он хотел, когда кричал? Что ему было нужно? Наверное, это было очень важно, раз он так отчаялся и убежал из приюта?

- Все, что угодно, - мужчина улыбнулся шире и развел руки в стороны, как бы обнимая ими весь мир. – Слава, богатство, любовь, знания, сила – все, что угодно.

- Нет, - покачал головой Томас. Ему очень хотелось понять, чего же он хотел раньше, потому что единственное, чего он хотел теперь – спалить лавочку под собой. Она обжигала ладони Томаса, которыми тот оперся о деревяшку, вцепилась щепками в брюки, занозой засела в мозгу.

- Все, что угодно, - снова повторил мужчина. Он смотрел на Томаса терпеливо, спокойно и продолжал улыбаться.

- Я хочу…

- Остановись! – донесся высокий голос из-за спины. Томас обернулся и увидел красивую женщину. Она была одета в длинное белое платье, а ее черные волосы длинной косой ложились на грудь. Женщина напомнила Томасу маму, и мамины глаза на ее лице полны были слез и отчаяния. – Остановись!

- Не вмешивайся, тварь! – мужчина перестал улыбаться, обошел лавочку с Томасом и встал напротив женщины, заслоняя собой паренька. – Убирайся, он позвал меня сам.

- Томас, остановись! – снова закричала женщина, не обращая внимания на действия светловолосого. – Не делай этого!

Томас все еще сидел на лавочке, внимательно разглядывая обе фигурки – пытался понять, кто перед ним. Конечно, в первую очередь приходила на ум чертовщина, но, с другой стороны, все это могло оказаться сном или бредом – мало ли, где сейчас на самом деле находится Томас? Парень подумал, что светловолосая фигура выглядит для него совсем незнакомо и чуждо, а вот черноволосую женщину он словно хорошо знает. И захотелось задать вопрос.

- Почему я не должен этого делать? Кто ты? – спросил Томас, вцепившись в лавочку до хруста суставов. Так ему было страшно, и так сильно кипел в нем гнев. На Френки, воспоминания, самого себя и двух незнакомцев, которые обсуждали Томаса, будто знали всю жизнь.

- Не важно, кто я, - ответила женщина, протягивая к Томасу руки. Так, наверное, могла бы протягивать их мама, если бы не сгорела в пожаре и пила хоть на одну бутылку меньше. – Важно, что Дьявол никогда не бывает честен.

Томас услышал заветное слово и начал нервно кусать губы. Его тело превратилось в пружину, и он приготовился бежать. «Дьявол» - с такими вещами не шутят, так ведь? Когда ты идешь гулять на детскую площадку, ты не начинаешь называть «дьяволом» всех подряд?

- Расскажи ему, кто ты – он задал вопрос, - вмешался светловолосый, которого женщина окрестила «дьяволом». Голос звучал насмешливо и уверенно, но в нем не было… дьявольщины. Обычный голос. Даже прическа мужчины была сложней его голоса.

- Томас, беги! Я постараюсь задержать его, а ты беги, сынок! – закричала женщина.

И Томас принял решение.

- Я хочу продать душу, сейчас, прямо сейчас, сейчас же! Сейчас! – завопил паренек, вскакивая на лавку. В нем бурлил гнев, который переплавлялся в искреннюю ненависть, а потом разгорался всполохами ярости. Он вспомнил, что было ему нужно после смерти Сары. – Ну же!