Лицедеи Гора (ЛП)

Я внимательно следил за каждым её движением. Надо признать, она была неплоха. Конечно, она была совершенно необучена. Истинные ценители рабских танцев, я полагаю, наверняка указали бы на многочисленные ошибки в акцентировании пальца ноги, вытягивании конечностей, использовании рук, неверное положение тела, отсутствие тонкого приглашения зрителю заглянуть в глубину её глаз, и тому подобные аспекты, но, в целом, она определенно неплохо справилась. Учитывая нехватку обучения, впрочем, нехватка эта могла быть легко исправлена, она действительно отлично справилась. Большая часть того, что она нам показала, как мне кажется, заложена в женщине на уровне инстинктов. Ну и, конечно же, не надо забывать, что она своим танцем зарабатывала право жить.

Она прекрасно извивалась, совершенно беспомощная, умоляющая рабыня. И вдруг музыка резко оборвалась, и она замерла перед нами, стоя на коленях, опустив голову, всем своим видом выказывая покорность Самосу. Осторожно подняв голову, она, по лицу своего господина, попыталась предугадать свою судьбу. Она разглядывала его лицо, и ожидала вердикта. Именно он имел право решать, жить ей или умереть.

— Я хочу надеяться, Господин, — осторожно сказала она, — что со временем я смогу стать не совсем бесполезной как рабыня.

— Пожалуй, Ты сможешь к этому приблизиться, — кивнул Самос.

Она не осмелилась встать, и на четвереньках, с опущенной головой приблизилась почти вплотную к краю стола. Там она, опустив голову ещё ниже, поцеловала каменные плитки пола. Потом, немного приподнявшись, всё так же на карачках, подползла совсем вплотную к нам, изящно изогнувшись, и коснулась губами края стола.

— Ты умоляешь оставить Тебе жизнь? — спросил Самос.

— Да, я умоляю Вас, мой Господин, позволить мне жить, — подтвердила она.

— На каких условиях? — уточнил он.

— Условия Ваши, Господин, — ответила женщина, — ведь я всего лишь рабыня полностью в Вашей власти.

— На колени, — скомандовал Самос, и она встала на колени, откинувшись на пятки.

Кое-кто из людей Самоса подошёл поближе, и теперь стоя вокруг стола, с интересом наблюдали за ней.

— Ну, что ж, по крайней мере, в настоящий момент, — сказал Самос, — Тебя не бросят к слинам.

— Спасибо, Господин! — крикнула она. — Спасибо, Мой Господин!

Самос кивнул одному из мужчин, стоящих поблизости, тому самому дюжему гребцу, от которого она ранее, ускользнула. Тот взял её запястья и небрежно связал их спереди, её собственными волосами, причём оставив небольшой отрезок в качестве поводка.

Женщина с интересом, снизу вверх, смотрела на возвышавшегося над ней гребца.

— И смотри, чтобы Ты вдруг снова не оказалась бесполезной, — пригрозил Самос.

— Да, Господин! — ответила она, вздёрнутая на ноги рывком привязи из её собственных волос была уведена к столу гребца.

— Тула! — закричал один из мужчин. — Пусть Тула станцует!

Несколько мужчин своими одобрительными криками, поддержали это предложение, длинноногую брюнетку вытолкнули в центр зала, по пути сорвав с неё лоскут шёлка, бывший всей её одеждой. Девушку отличали скуластое лицо, смуглая кожа и золотой ошейник.

— Тула! — радостно приветствовали её мужчины, и она чувственно подняла руки, приняв возбуждающую позу, и замерла в ожидании начала музыки.

Всем своим видом она показывала мужчинам, что сейчас они увидят, каким должен быть настоящий танец рабыни.

А в другом конце зала я увидел как та, что прежде была Леди Ровэной из Лидиуса, закинув свои по-прежнему связанные её собственными волосами руки на шею гребца, жадно прижималась своими губами к его. Руки мужчины блуждали по её телу. Затем он аккуратно уложил женщину на пол около своего стола, и они исчезли из вида.

Вновь музыка наполнила зал, и Тула начала своё выступление. Я заметил, что остальные девушки придвинулись поближе к столам, ловко занимая места более удобные с точки зрения их заметности для мужчин, таким образом, видимо, надеясь оказаться у тех под рукой в момент необходимости. Тула считалась, и не без оснований, самой блестящей танцовщицей Самоса. Остальные его женщины отчаянно конкурировали между собой за второе место. Моей собственной лучшей танцовщицей была распутная девка по кличке Сандра. Некоторые другие, например, Арлин, Дженис, Эвелин, Мира и Вэлла, были также довольно хороши в этом виде рабских искусств.

С той стороны, где мужчина подмял под себя ту, что была Леди Ровэной из Лидиуса, внезапно, донёсся приглушённый вскрик.

— Твой ход, — напомнил я Самосу.

— Я помню, — встрепенулся он, отрывая глаза от танцующей Тулы, и на какое-то время задумываясь на доской.

Он сходил Наездником Высокого Тарлариона своей Убары на Строителя Убары — три. Его ход показался мне не слишком удачным, ведь он открывал диагональ Посвящённого Убары. Мой Наездник Высокого Тарлариона оставался достаточно надёжно прикрыт от атаки, и я использовал первый трёхклеточный ход Копейщиком по линии Писца Убара. Далее, я планировал выдвинуть Строителя Убара на Писца Убара — один, и этим держать под боем колонны Писца Убара.

У меня всё больше складывалось впечатление, что Самос играл не в своей обычной манере. Его дебют, в частности, показался мне неудачным. Он преждевременно выдвинул наиболее значимые фигуры, а затем потерял инициативу и время, отводя их назад. Казалось, что он собирался предпринять некие существенные ходы, или чувствовал, что он должен их сделать, но никак не мог решиться на это.

Он как-то нерешительно сходил копейщиком.

— Это не кажется мне сильным ходом, — заметил я.

Самос лишь пожал плечами.

Я, как и планировал, переставил Строителя Убара но Писца Убара — один. Безусловно, его необычное начало партии вынудило и меня не раз изменить свои планы относительно ходов некоторыми фигурами в моём собственном дебюте.

Тула теперь похотливо, настойчиво и развязно извивалась перед нашим столом. Трудно было не заметить, какие полные ярости взгляды бросает на неё Линда, стоявшая на коленях несколько позади Самоса. Рабыни обычно бесстыдно конкурирует между собой за место фаворитки в постели рабовладельца. Тула, со своими длинными, стройными, загорелыми ногами, высокими скулами, и чёрными волосами, выглядела просто прекрасно в своём золотом ошейнике. Приятно владеть женщинами. Но Самос практически не обратил на неё своего внимания, и, тряхнув головой, она, вращаясь в танце, заскользила дальше. Похоже, что эту ночь она проведёт в руках другого господина.

На мой следующий ход Самос ответил своим.

Я услышал тихие приглушённые крики с дальнего конца зала, сопровождавшиеся звоном упавшего кубка. Оказывается, прежняя Леди Ровэна из Лидиуса больше не была связана, но теперь её руки оказались в мощных кулаках уже другого мужчины, и прижавших их за её головой. Теперь она лежала на спине, брошенная на один из низких столов.

Мне показалось, что этим вечером Самос как будто постоянно выпадал из игры. Похоже, его мысли были заняты чем-то другим. И меня крайне волновал вопрос, не могло ли что-то в наших общих делах пойти не так.

— Ты хотел видеть меня? — спросил я Самоса, для которого приглашение меня в его торговый дом просто на партию в Каиссу было весьма необычным.

Он не ответил. Он ушёл в свои мысли, и было трудно сказать касались ли они обстановки сложившейся в нашей партии, или же обстановки на несколько иной доске. Самос хорошо играл, но он не был ярым энтузиастом Каиссы. Как-то он сказал мне, что он предпочитает другую Каиссу, ту в которой вместо фигур выступают политики и воины.

— Подозреваю, что Ты пригласил меня сюда, не ради партии Каиссы, не так ли? — напрямую спросил я, но Самос предпочёл отмолчаться. — Побереги своего Убара.

Самос задумчиво вернул фигуру на место и снова задумался.

— Что слышно о кюрах? — зашёл я с другой стороны.

— Немногое, если не сказать вообще ничего, — ответил он.

Наш последний крупный источник информации по этому вопросу, насколько я знал, оказался белокурой рабыней по имени Шейла. Я запомнил её, стоящую на коленях перед нами, и имеющей на себе из одежды лишь ременную рабскую сбрую. Она ничего не скрывала, но зато сильно увеличивала её привлекательность. Женщина покорно рассказала нам всё, что ей было известно. Но при всей её разговорчивости, толку от её показаний для нас оказалось немного. Кюры, несомненно, из соображений безопасности, выдают информацию своим человеческим агентам строго дозировано.