Лицедеи Гора (ЛП)

— Ну, в этом ничего нового, — отмахнулся я.

— Тирос продолжает активно строить корабли, — сообщил он.

— Ченбар злопамятен, — кивнул я.

Большая часть военно-морской мощи Тироса отправилась на дно в морской битве 25-ого Се-Кара в первый год Суверенитета Совета Капитанов Порт-Кара.

— Мои агенты на Косе докладывают, что проводятся воинские тренировки мужчин, и развёрнута вербовка наемников.

— Мы вполне можем устроить рейд, и уничтожить верфи Тироса, — предложил я, — десять галер с тысячей отборных десантников.

— Их верфи слишком хорошо укреплены, — заметил он.

— Ты думаешь, Кос и Тирос готовятся к нападению? — уточнил я.

— Да, — уверенно ответил Самос.

— Когда? — спросил я.

— Этого я не знаю.

— Вот это уже интересно, — признал я. — Пожалуй, я бы не стал рассматривать Порт-Кар как большую угрозу для них. И вот возрастающее влияние Ара в бассейне Воска кажется мне намного большей угрозой для их торговых и политических интересов.

— Возможно, Ты и прав, — пожал плечами Самос.

— А ситуация там запуталась ещё сильнее после формирования Лиги Воска, — добавил я

— И это верно, — согласился со мной Самос.

— Для каких действий тренируют новобранцев на Косе? — уточнил я.

— Пехота, — коротко ответил он.

— Совсем интересно, — задумался я.

Пехота при нападении на Порт-Кар, на мой взгляд, практически бесполезна, по крайней мере, при её классическом использовании и тактике. Прежде всего, это обусловлено расположением города, в северо-западной части устья Воска, с юга защищённого водами залива Тамбер и моря Тасса, а с севера обширными труднопроходимыми болотами дельты Воска.

— Это что же получается, — удивился я, — Кос планирует бросить вызов Ару на суше?

— Это было бы безумием для них, — заметил Самос.

Я кивнул, признавая его правоту. Ар у всех ассоциируется с самой мощной сухопутной армией на известном Горе. Пехота Коса, встреться она с пехотой Ара в открытом сухопутном сражении, была бы просто раздавлена.

— Значит, остаётся только один вариант, — предположил Самос, — они планируют каким-то образом применить пехоту против Порт-Кара.

Я опять кивнул. Кос никогда не бросит вызов Ару на его территории. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.

— Так вот значит что, беспокоит Тебя, — наконец-то понял я.

— Что? — удивился он.

— Возможность того, что, Кос и Тирос могут вскоре выступить против Порт-Кара, — ответил я.

— Нет, — огорошил меня Самос.

— Тогда что же столь обеспокоило Тебя? — совершенно запутавшись, спросил я.

— Ничего, — вновь отмахнулся он от меня.

— Тебя что, тревожит близость Руки Ожидания?

Это, действительно, пугающее и трудное время для многих гореан.

— Нет.

— Давай остановим партию и признаем ничью, — предложил я.

— Нет, — ответил он. — Мы продолжим. Я в порядке.

Я сходил Строителем Убары, угрожая его Убару. Это совершенно явно предполагало последующую атаку моего Посвящённого Убары на его Домашний Камень. Самос прикрылся своим Строителем Убара, которого я, конечно тут же взял Посвящённым, фигурой менее ценной, причём угроза домашнему камню, конечно, никуда не исчезла, и Самос вынужденно взял моего Посвящённого своим Строителем Убары. Размен фигур оказался в мою пользу, к тому же, я, конечно, удалил с доски его Убара своим Строителем Убары.

Самос поворачивался к Линде и бросил:

— Танцуй!

Девушка вскочила на ноги и поспешила в центр зала, на место Сьюзан, которую уже за волосами тянул к своему месту келеустес, тот, кто с помощью барабана задаёт ритм гребцам. В некоторых военных флотах, и на торговых судах некоторых городов, келеустеса ещё называют — хоратор. Он подчиняется непосредственно гребному мастеру. А сам гребной мастер наряду с рулевыми, которых на каждой вахте обычно по двое, ведь большинство гореанских судов имеют по два рулевых весла, подчиняется только капитану.

Мы на некоторое время оторвались от игры, чтобы полюбоваться на танцующую Линду. Казалось, что её глаза не отрывались от Самоса. Своими пальчиками она дразняще поигрывала с концами шёлка, торчащими из узла на её левом плече.

— Раздевайся, рабыня, — скомандовал Самос.

Лёгкий рывок узла, и лоскут шёлка, сопровождаемый аплодисментами восторженных мужчин, полетел на пол. Линда прекрасно танцевала. Как же мало осталось в ней сейчас от Земной женщины. Сколь счастливой и завершённой стала она на Горе. Безусловно, вначале став простой рабыней.

Я, вслед за Самосом вновь обратил своё внимание на доску. Впрочем, думать там уже было не над чем.

— Захват Домашнего Камня в четыре хода, — объявил я свой вердикт.

Мой друг согласно кивнул, и снял с доски свой Домашний Камень, признавая поражение.

— Она прелестна, — сказал Самос, подняв голову и задумчиво глядя на Линду.

— Да, — не мог не признать я.

— Ты доверяешь мне? — вдруг спросил он.

— Да. Конечно, — озадаченно ответил я.

Она отлично извивалась, соблазнительная гореанская рабыня.

— И всё же, почему Ты пригласил меня этим вечером? — вновь спросил я. — Не за тем же, чтобы сыграть партию в Каиссу?

Самос спокойно расставил фигуры, на сей раз, выбрав для себя жёлтые.

— Копейщик Убара на Убара — пять, — вместо ответа сказал он.

Этот ход начинает атаку с претензией на захват центра и открывает диагональ для Убары. Это также делает возможными только позиционные ходы, для фигур противника в центре, тем самым не давая ему развивать свои тяжёлые фигуры на этой вертикали, и в то же время, обеспечивая преимущества для своих Убары и Тарнсмэна Убара. Это — вообще один из наиболее распространенных первых ходов в Каиссе.

Мы сыграли ещё дважды той ночью. Я выиграл обе, и выиграл легко. Первую таранным ударом Копейщиков при поддержке Наездников Высокого Тарлариона с фланга Убара, а вторую в миттельшпиле комбинацией Писца Убары, самой Убары и Тарнсмэна Убара.

Уже было довольно поздно. Линда, свернувшись, лежала на полу подле Самоса. За исключением ошейника на девушке ничего не было. Она была красивой и соблазнительной, и она была его.

— Капитан, — обратился к Самосу один из двух охранников, подошедших к нашему столу.

Это были те самые ребята, которые представили нашему вниманию свободную женщину, Леди Ровэну из Лидиуса. И вот, женщина, которая в начале вечера ещё была Леди Ровэной из Лидиуса, теперь снова была на их попечении. Теперь она стояла на коленях между ними, лицом к нам, а охранники крепко держали её руки, вверх и в стороны. Теперь она уже без всяких сомнений была рабыней.

— Должны ли мы отвести её к слинам, Капитана? — уточнил тот, кто был старшим из них.

— Дорто! Крембар! — крикнул Самос.

— Да, Капитан, — послышались мужские голоса из другого конца зала, и двое здоровяков направились в нашу сторону.

Дорто был тем самым гребцом, который вскрыл прежнюю Леди Ровэну из Лидиуса для использования мужчин. Крембар, также гребец, использовавший женщину дважды за вечер, предварительно заставив её принимать замысловатые рабские позы.

— Как по вашему, парни, — обратился к ним Самос, — это девка смогла показать что-нибудь, ради чего мне стоило бы сохранить ей жизни и даровать свой ошейник? Рабыня из неё получится?

— Да, Капитан, — один за другим признали Дорто и Кренбар.

— Этим вечером, как Ты знаешь, моя дорогая, — сказал Самос, — Ты танцевала и отдавалась ради сохранения своей никчёмной жизни.

— Я прошу Вас о милосердии Господин, — проговорила она.

— На основании свидетельств Дорто и Кренбара, и по моим собственным наблюдениям за Тобой, твои действия я считаю приемлемыми, но лишь со скидкой на то, что Ты новая рабыня.

Мне показалось, что она чуть не упала в обморок от облегчения.

— Так что, по крайней мере, в этот раз, Твой визит в клетку к слинам отменяется.

— Спасибо, Господин! — со вздохом облегчения поблагодарила она.

— Ты — Ровэна, — назвал он женщину.