Герои

– Ладно.

Ясно было, что этот момент так или иначе наступит, но слаще от этого не становилось.

– Готовь людей.

– Есть.

Бледноснег без промедления пошел, выкрикивая приказы.

Кальдер потянулся к рукояти меча и сделал вид, что вытягивает его из ножен, глядя как люди брата – его люди, – дружно встают из-за стены Клейла, готовясь вступить в битву. Время писать первый куплет песни о храбром принце Кальдере. И хочется надеяться, что не последний.

– Ваше величие – тьфу – высочество!

Кальдер обернулся.

– Фосс Глубокий? Ты всегда приходишь в самые судьбоносные моменты.

– Чую, чую отчаяние.

Глубокий был в грязи с головы до ног, как будто нырял куда-нибудь в болото, что он, по мнению принца, несомненно бы сделал, брось туда кто-нибудь монетку.

– В чем дело? Ты меня задерживаешь: у меня на носу битва, в которой надлежит доблестно погибнуть.

– Да что вы. Я бы не осмелился отвлекать от трезвона баллад в вашу честь.

– Про него уже и так распевают песни, – заметил Мелкий.

– О нем-то да, – усмехнулся Глубокий, – а вот в его честь нет. А мы тут надыбали кое-что интересное.

– Гляньте! – Мелкий с белозубой улыбкой на чумазом лице указал куда-то на юг. – Радуга!

В самом деле, на фоне иссякающего дождя и вновь прорезавшегося солнца над простором ячменного поля плавной дугой вставала бледная радуга. Впрочем, Кальдер был не в настроении ею любоваться.

– Вы хотели отвлечь мое внимание на бесконечную красоту вокруг нас, или же у вас есть что-то более насущное?

Глубокий вынул сложенный лист бумаги, мятый и грязный. Кальдер потянулся к нему, но шельмец театрально отвел руку.

– За цену.

– Цена бумаги невысока.

– Конечно нет, – согласился Глубокий. – Ценность бумаге дает то, что на ней написано.

– И что же на ней написано?

Братцы-разбойнички переглянулись.

– А вот кое-что. Мы сняли ее с одного парняги от Союза.

– Учтите, у меня нет времени. Должно быть, это всего-то письмецо из дому.

– Письмецо? – переспросил Мелкий.

Кальдер нетерпеливо щелкнул пальцами.

– Дайте сейчас же, и я заплачу по цене. А не то можете и дальше выменивать радугу на облака.

Братцы переглянулись еще раз. Мелкий пожал плечами. Глубокий шлепнул письмо Кальдеру в ладонь – на первый взгляд, бумага как бумага, в пятнах грязи и чего-то, подозрительно похожего на кровь – зная этих двоих, определенно она. Аккуратный почерк.

Ниже, судя по всему, имя, но оно было как раз на сгибе, а бумага вся измялась, так что разобрать сложно. Похоже на рескрипт. А впрочем, никакого Валлимира Кальдер не знал, ну а то, что атака идет на Старый мост, едва ли тайна. Бумага не стоила ломаного гроша. Кальдер уже думал ее отбросить, но тут на глаза ему попалась приписка другим почерком, кособоким.

Миттерик. Черный Доу упоминал это имя. Генерал Союза. Помнится, Доу сказал о нем что-то такое едкое, пренебрежительное. Делаем все возможное, стало быть? Идиот, к тому же помпезный. Тем не менее приказал перейти через ручей. На фланге… Кальдер нахмурился. Не через реку. И не через мост. Он оглядел местность, удивленно прикидывая, где же могут находиться солдаты, чтобы этот приказ имел смысл.

– Именем мертвых, – прошептал он.

Там, в лесах к западу, люди Союза, готовые перейти ручей и в любой момент ударить во фланг. Ну да, а как же иначе!

– Значит, что-то все же есть? – спросил с ухмылкой Мелкий.

Кальдер его толком и не слышал. Он протолкнулся мимо братцев-душегубов и заспешил наверх, распихивая на пути мрачнолицее воинство у стены.

– Что такое? – спросил Белоглазый, придерживая коня по ту сторону каменной кладки.

Вместо ответа Кальдер вытащил побитый окуляр, принадлежавший некогда отцу, и вперился через него на запад, на склон в бугорках старых пней, мимо лачуг дровосеков, в сторону деревьев за ними. Уж не там ли прячутся солдаты Союза, готовые ринуться через мелководье, едва заметив, что их присутствие раскрыто? Но людей вроде как не наблюдалось; ни единого проблеска стали. Может, это уловка?

Не лучше ли сдержать обещание и броситься на выручку брату, рискуя оголить перед врагом весь тыл войска? Или оставаться за стеной и лишить Скейла поддержки? Держать линию. Предотвратить катастрофу. Или же он сам внушает себе то, что желает слышать? Не облегчение ли это от того, что найден повод избежать боя, способ избавиться от старшего брата-болвана? Лжец, проклятый лжец; изоврался так, что уже сам не знает, когда говорит правду. Отчаянно хотелось к кому-нибудь, кто скажет, что делать. Сюда бы сейчас Сефф, у нее всегда отважные мысли. Она смелая. А он, Кальдер, для битвы не создан. Ему бы хорониться по тылам, беречь шкуру. Подкатываться к чужим женам, пока мужья воюют. На это у него смелости хватит. А война… в этом он совершенно не сведущ. Что же, черт возьми, делать?

– Что происходит? – спросил Бледноснег. – Люди уже…

– Вон там, по ту сторону ручья, в лесах Союз!

Повисла тишина, и Кальдер понял, что произнес это куда громче, чем следовало.

– Союз, там? Откуда ты знаешь?

– Тогда почему они до сих пор не показались? – потребовал ответа Ганзул Белоглазый.

Кальдер протянул бумагу.

– Вот. Потому что я перехватил их приказы. И их там все больше.

Слышно было, как карлы вокруг негромко перекликаются – понятно, передают известие от человека к человеку. Что ж, возможно, это не так уж и плохо. Может, он для того и кричал.

– Так что делать будем? – прошипел Белоглазый. – Скейл ведь ждет помощи.

– А я, по-твоему, этого не знаю? Никто не знает этого лучше, чем я! – Кальдер стоял, хмуро уставясь на деревья; свободная рука сжималась и разжималась. – Тенвейз.

Именем мертвых, он хватался за соломинку, прибегая к помощи того, кто несколькими днями ранее пытался его убить.

– Ганзул. Скачи к Пальцу Скарлинга и передай Бродду Тенвейзу, что вон там к западу в лесах засел Союз. Скажи ему, что он нужен Скейлу. Нужен сию же минуту, иначе мы теряем Старый мост.

– Тенвейз? – изогнул бровь Белоглазый.

– Доу сказал, что он, если надо, поможет. И нам надо!

– Но…

– Скачи, я сказал!

Бледноснег с Ганзулом переглянулись. Белоглазый вскочил на коня и галопом помчался передавать весть.

До Кальдера дошло, что все взгляды устремлены на него. Все недоумевают, почему он не поступил по-правильному и не ринулся спасать брата. Недоумевают, хранить ли верность этому недоумку с пышными волосами.

– Тенвейз должен помочь, – пробормотал принц, непонятно кого и в чем пытаясь убедить. – Если потеряем мост, мы по уши в дерьме. А с нами и весь Север.

Как будто ему было дело до всего Севера или хоть кого-нибудь дальше носка его стирийского сапожка. Для Бледноснега веса в этом патриотическом запале было не больше, чем для самого Кальдера.

– Если б мир на том держался, – сказал старый воин, – то прежде всего не было бы нужды в мечах. Не обижайся, Кальдер, но Тенвейз ненавидит тебя как чума ненавидит живущих. И к твоему брату у него чувство не намного теплее. А потому ради вас, что бы там ни говорил Доу, он не выставит ни единого человека. И если хочешь помочь брату, то, думается мне, ты должен сделать это сам. Да поскорее.

Он нахмурил седые брови.

– Так что будем делать?

Кальдера так и подмывало ударить Бледноснега, но старик прав. И ударить его хотелось именно из-за этого. Что же делать? Принц вновь поднес к глазу окуляр и изучил линию деревьев, медленно поведя сначала в одну сторону, затем в другую. И замер. Это что там вроде как блеснуло? Неужели с той стороны кто-то тоже навел на него зрительную трубу? Или показалось?