Герои

Надо же, старому болвану хватило тщеславия повесить на стену собственный увеличенный портрет в батальном стиле. Может, еще не слишком поздно разыграть из себя заблудшую овечку и просочиться под сень его чванливой благодати, изобразив притворное раскаяние. А когда представится возможность, вонзить ему в спину нож с удобной короткой дистанции. В том, что она его так или иначе вонзит, Финри не сомневалась – это был, так сказать, зарок. Ей не терпелось лицезреть эту пергаментную стариковскую физиономию, когда наконец…

– Ой, кто это? – фыркнула рядом Ализ.

– В смысле? – переспросила Финри и выглянула из восточного окна.

Туда никто не смотрел с той минуты, как на севере завязалось сражение. А между тем из лесов объявился какой-то оборванец, воздвигся на небольшом каменном выступе, пристально глядя в сторону Мидовской ставки. Черные патлы трепетали на ветру. Разумеется, с солдатом Союза у этого бродяги не было даже отдаленного сходства. Финри нахмурилась. Люди Ищейки должны идти на расстоянии следом, а в этой одинокой фигуре было что-то… что-то не то.

– Капитан Хардрик, – окликнула Финри. – Вон там, часом, не человек Ищейки?

– Где? – непринужденно спросил подошедший Хардрик. – Право, и не знаю.

Человек на камне поднес что-то ко рту и запрокинул голову. Над пустыми полями поплыла длинная, печальная нота.

– Ой, рожок! – прыснула Ализ.

Минорная эта нота резанула Финри по нутру; она все поняла. А поняв, схватила Хардрика за руку.

– Капитан, срочно скачите к генералу Челенгорму и сообщите, что нас атакуют.

– Что? Но помилуйте…

Бестолковая улыбка сошла с лица Хардрика, когда он поглядел на восток.

– Ой, – растерянно выдохнула Ализ.

Внезапно из-за деревьев выступили люди – дикого вида, патлатые, одетые в какое-то тряпье, а многие так и вовсе полуголые. Теперь, когда горнист оказался среди сотен собратьев, до Финри дошло, что ее в нем смутило. Он был в подлинном смысле великанского роста. Хардрик застыл с раскрытым ртом; Финри, впившись капитану в руку, тащила его к дверям.

– Срочно! Отыщите генерала Челенгорма! Отыщите моего отца! Сию же минуту!

– Но мне нужны приказания…

Капитан глянул на Мида, все так же упоенно наблюдающего за штурмом Осрунга вместе с другими офицерами, за исключением пары, неспешно направившейся взглянуть, что там за звук.

– Кто это? – недоуменно спросил один.

Рассусоливать у Финри не было времени. Она испустила пронзительнейший, длиннющий, ужасающий девчачий визг, на какой только была способна. Один музыкант резко сфальшивил, другой выронил смычок и бесшумно покинул помещение. Все, кроме Хардрика, ошарашенно повернулись к Финри. Она с облегчением заметила, что визг капитана подбодрил: он уже бежал к двери.

– Какого черта… – начал Мид.

– Северяне! – провыл кто-то. – К востоку!

– Какие северяне! Что вы такое…

Поднялся общий гвалт:

– Вон там, вон там!

– Людей на стены!

– А они у нас есть, те или другие?

Люди в полях – возницы, слуги, кузнецы, повара – суматошно повысыпали из палаток с кибитками и торопились к гостинице. А среди них, настигая, сновали всадники на мохнатых лошаденках, безо всякой упряжи, но на удивление прытко. Финри подумала, что при них могут быть луки, и как в воду глядела: через секунду-другую по северной стене гостиницы заклацали стрелы. Одна залетела в окно и скользнула по полу – зазубренная, черная, и от этого на вид еще более опасная. Кто-то с тихим шелестом вынул меч, и вскоре зала словно озарилась клинками.

– Послать на крышу лучников!

– А они у нас есть?

– Закрыть ставни!

– Где полковник Бринт?

Складной стол протестующе завизжал, когда его поволокли к окну; бумаги посыпались на пол.

Финри мельком выглянула – двое офицеров силились запереть гнилые ставни. Через поля катилась лавина людей, покрыв половину расстояния между деревьями и гостиницей, по мере приближения люди растягивались в цепь. Трепетали рваные штандарты, украшенные костями. Тысячи две, самое меньшее. А их здесь от силы сотня, с легким вооружением. Финри сглотнула, цепенея от ужаса этой незамысловатой арифметики.

– Ворота закрыты?

– Подоприте их чем-нибудь!

– Где-то должен быть Пятнадцатый!

– Посылать уже поздно.

– Именем судеб…

Взгляд округлившихся глаз Ализ метался, как затравленный зверек, но путей к отступлению не было.

– Мы в западне!

– Помощь непременно придет, – сказала Финри со всем спокойствием, какое только могла себе позволить, а у самой сердце угрожающе билось в ребра.

– От кого?

– От Ищейки.

Который как пить дать стремится сейчас удрать подальше от Мида.

– Или от генерала Челенгорма.

Чьи люди после вчерашнего разгрома в недееспособном состоянии; им бы себе-то помочь, не то что другим.

– Или от наших мужей.

Которые по горло заняты приступом Осрунга и едва ли даже догадываются, что за спиной у них неожиданная опасность.

– Помощь придет.

Прозвучало так пафосно, что самой не верилось.

Офицеры бессмысленно метались, тыкали мечами во все стороны, выкрикивали друг другу невнятные приказы. В зале становилось все темней по мере того, как окна баррикадировались чем ни попадя. Мид стоял посередине, внезапно брошенный и одинокий; стоял и неуверенно поглядывал по сторонам с раззолоченным мечом в одной руке, а другую бессильно то сжимал, то разжимал. Как какой-нибудь взволнованный папаша на свадебной церемонии, спланированной так четко, что в день торжества о нем никто и не вспомнил. Над ним в чванливом величии нависал его портрет.

– Что же делать? – спрашивал он, ни к кому не обращаясь.

Взгляд его в тоскливом отчаянии остановился на Финри.

– Что нам делать?

Лишь раскрыв рот, она поняла, что ответа у нее нет.

Командная цепь

После недолгой погожей поры небо вновь загромоздили тучи, и опять начался дождь, плавно ввергая маршала Кроя и его штабистов в вязкое уныние, а заодно полностью занавешивая поле сражения.

– Черт бы побрал эту морось, – негодовал маршал. – Сидишь как с ведром на голове.

Люди по наивности полагают, что лорд-маршалу на поле брани принадлежит поистине верховная власть, выше, чем у императора в тронной зале. Они не представляют себе бесконечных вывертов этой власти. Склонностью игнорировать приказы маршала славилась в особенности погода. А ведь были еще и ограничения с противовесами в политике, капризы монарха, настроения в обществе. И не только это, но и мириады забот более приземленных: трудности снабжения и перевозки, недостатки в службе оповещения и дисциплине, причем чем крупнее армия, тем более запутаны и громоздки недочеты. Если бы кому-то чудом удалось установить эту косную, неподатливую махину в положение, из которого в самом деле можно начать сражаться, штаб пришлось бы располагать в изрядном отдалении от места баталии, и даже при возможности выбора хорошей точки обзора командир все равно не мог бы видеть полную картину боя. Приказы доходили бы до того, кому они адресованы, не ранее чем через полчаса, и в момент прибытия зачастую оказывались бы бесполезны, а подчас и откровенно опасны, если б только они вообще доходили. Чем выше вы восходите по цепи командования, тем менее надежной становится связь. И тем больше людская трусость, опрометчивость, несоответствие должности или, хуже того, благие намерения способны исказить ваши цели. Все больше остается на долю случая, а случай редко бывает хорошим игроком. С каждым новым повышением по службе маршал Крой все сильнее стремился сбросить наконец оковы и встать во весь рост. А на деле с каждым новым повышением он оказывался еще беспомощнее прежнего.

– Я как слепой старый кретин на поединке, – корил себя он.

С той разницей, что здесь его недальновидность может обернуться тысячами потерянных жизней, а не одной лишь его собственной.

– Ваш «Агрионт», лорд-мар…

– Вон отсюда, вместе с ним! – рявкнул Крой на ординарца.