Три Меченосца. Книга первая. Желтая сталь алфейнов

Отсюда, с уступа, отлично просматривались песчаные берега. Далеко на юг и на север протягивались они вдоль предгорий Небоскребущего хребта. Впереди Тэлеск рассмотрел знакомые ему останки корабля и тут же вспомнил, с какой целью забрался так высоко. Он стал внимательно вглядываться в линию побережья, стараясь не упустить из вида ни одной точки на фоне серого песка. Но берег был пуст. На целые версты в обе стороны на берегу не виднелось ничего, что заслуживало внимания.

Надежда на то, что друзья живы, вновь стала понемногу гаснуть, как гаснет отгоревшая свой срок свеча.

— Похоже, они и вправду сгинули в море, — горестно проговорил Тэлеск. — Я должен идти. В одиночку.

Юноша не мог больше стоять и сел на твердую площадку уступа. Ножны меча, что висели у него на поясе, лязгнули о каменную поверхность. Тэлеск положил правую руку на рукоять своего оружия и медленно потянул за нее. Меч легко подался, и юноша полностью обнажил клинок.

Рукоять была испещрена тончайшими линиями, которые собирались в загадочные рисунки с изощренным смыслом. Тэлеск словно впервые увидел их. Он провел ладонью по поверхности клинка, и внезапно на нем появились руны, тонкие, но четкие. Они шли одной строкой прямо по всему долу. Это были единые знаки людей Гэмдровса, и любому взрослому человеку просто смешно было бы не знать этих рун.

Тэлеск был весьма удивлен. Раньше он не видел этой надписи. И король Кузнечного острова даже не упомянул о ней в ту ночь на Светлой поляне. На клинке было написано:

Йан каикин колланаун

А ундо — фаракхивис

Ка майтимети тилваун

Тосса ва фаракхивис

Виру астолаун кинкойа-кэнки гэндвэ

Надпись была сделана на Первородном языке, который был первейшим из языков людей Гэмдровса. От него впоследствии произошли многие человеческие языки и наречия. Сам же Первородный язык еще в Эпоху Процветания вышел из употребления, и остался языком древности, который сохранился как память о жизни пращуров. Его, однако же, не перестали использовать для начертания надписей на надгробиях умерших, на тронах королей, доспехах и оружии. Кроме того, язык хомагейнов представлял собой чуть видоизменившийся Первородный язык.

Надпись же на поверхности клинка на Межнародном прозвучала бы так:

Когда тропа в последний шаг

Свершится в сумраке огня,

Пусть единятся три клинка:

Вмиг уничтожит Тьму и Мрак

Единый дух — одна река…

Прочтя эти строки, Тэлеск задумался. Три клинка. Единый дух. Все говорило о том, что Избранных должно быть трое. А Тэлеск остался один. Так суждено ли пророчеству сбыться в таком случае? Тэлеск вновь бросил взгляд на клинок. Прочитав его еще раз, он так и не извлек их сути, которая была загадочно скрыта среди туманных фраз.

Тэлеск вздохнул. Не отводя глаз от великолепного оружия, он стал перебирать в памяти все его волшебные свойства в надежде ненадолго отвлечься от мыслей о гибели друзей. Желтая сталь — металл таинственных алфейнов. Немногим людям за всю историю Гэмдровса выпадала честь владеть таким клинком. Но какое теперь это имеет значение, если вся эта история с Тремя Меченосцами пошла не так как предполагали маги?

Тэлеск в новом приступе отчаяния вбил меч в землю. Клинок из стали алфейнов вмиг увяз в ней по самую рукоять. Юноша припал лицом к площадке уступа. Так он и лежал, в слезах коря себя и проклиная Дардола, пока сон не одолел его.

Глава девятнадцатая

Тэлеск открыл глаза. Первое, что он увидел, был его меч, всаженный в камень. Юноша приподнялся, выдернул его и вложил в ножны. Какое-то время он сидел и озирался по сторонам, словно видел все впервые.

Где-то за туманом слабо проглядывалось недавно пробудившееся солнце. По небосводу, гонимые восточным ветром, ползли густые белые облака. Берег пустовал, как и вчера.

Тэлеск вспомнил, что нужно идти. Но куда? Продолжать поиски друзей или идти к Ханборуну в одиночку? Где начинается Ведьмин Перевал, он не имел ни малейшего понятия. Он посмотрел сперва на юг, где горизонт был окрашен в темно-серое, потом — на север. Тэлеск вздохнул, всматриваясь в северную даль. Где-то там остались его родные земли.

Юноша снял со спины дорожный мешок и размял затекшие от него плечи. Затем он извлек из мешка пропитанный соленой водой кусок хлеба и без удовольствия поглотил этот скудный завтрак. Потом он достал мокрую карту, одеяло, кольчугу и отсыревший кремень. Все мокрые вещи он разложил на земле под лучами солнца, а карту осторожно взял в руки.

— Так… Вот Ведьмины Болота, — говорил он сам себе, водя пальцем по карте. — А вот и Ведьмин Перевал. Он пролегает вдоль северного подножия горы Кридон. Но где же эта гора? — юноша опять посмотрел на север, потом на юг. — Нужно понять, где именно я нахожусь. Может быть, севернее перевала, или же южнее…

Тэлеск положил карту на разогреваемую солнцем поверхность уступа. В этот час от нее не было никакого толку. Озлобленность на свою участь вновь накатила на него.

— Неужто придется действовать вслепую? — проговорил он. — Зачем судьба оставила меня одного? Зачем? И почему она так жестоко распорядилась с моими друзьями? Так нельзя! Что за внезапная буря разыгралась в тот недобрый час? Я отомщу Дардолу! Отомщу! И хотя бы ради этого я продолжу свой путь к мрачному Ханборуну! Месть поведет меня к нему!

Тэлеск быстрым движением обнажил меч и, ослепленный яростью, принялся махать им из стороны в сторону, выкрикивая одно лишь слово: «отомщу!». Обломки камней, откалываемые от скалы, сучья деревьев, скатывались вниз по склону после каждого взмаха. В конце концов Тэлеск выдохся и упал на колени, выронив клинок из ослабших рук. Обратив лицо к небу, он в отчаянии прокричал:

— За что мне такая участь?!

— Здравствуй, парень! — послышался вдруг позади нежный женский голос. — Тебе чем-нибудь помочь?

Тэлеск замер, не решаясь пошевелиться, и некоторое время так и стоял, не оглядываясь назад, откуда пришел столь приятный на слух голос. Обернувшись наконец, он замер вновь.

Перед ним стояла девушка. Она была одета как воин. Из-под серого мехового плаща поблескивал кольчужный доспех. Никогда до сих пор Тэлеску не доводилось видеть никого, кто смог бы сравниться с ней в красоте. Ее длинные русые волосы были полностью распущены и развевались на ветру, словно волны золотистого моря, а взгляд ее темно-карих глаз словно пронзил его насквозь.

— Посланница небес, — словно завороженный, выдавил юноша.

Девушка рассмеялась и промолвила:

— Нет. Я вовсе не посланница небес. Тебе нужна помощь?

— Мне уже ничем не поможешь, — обреченно проговорил Тэлеск, опустив голову. — Мои друзья погибли. Утонули в водах этого проклятого моря! Их не вернуть.

— Как жаль. Как это случилось?

— Наш корабль потерпел крушение. Выжил только я?

— Откуда уверенность в гибели остальных?

— Я не нашел их. Все, что я нашел, это обломки корабля на берегу.

— Ты просто в отчаянии. Все это не повод считать своих спутников мертвыми.

Тэлеск вновь посмотрел в ее глаза. Взгляд их был серьезен. Юноша лишь пожал плечами в ответ.

— Здесь, чуть южнее, есть старый маяк. Может, смотритель знает что-нибудь о твоих друзьях.

Но Тэлеск словно не слышал ее слов. На несколько мгновений он был очарован звучанием ее голоса и ослеплен ее красотой. Но когда смысл сказанного дошел до него, он очнулся и произнес:

— Маяк? Они могут быть там?

— Я не знаю. Но тебе точно стоит проверить. Идем со мной, — настойчиво произнесла девушка и стала спускаться вниз по крутому склону.

«За тобой — хоть к вратам Мероссор!» — подумал Тэлеск.

Он быстро собрал разложенные на земле вещи обратно в котомку, подобрал меч и последовал за ней.

Спускаться оказалось куда сложнее, чем подниматься. Сделать неверный шаг и оступиться или поскользнуться — означало прокатиться по всему склону кувырком, рискуя свернуть шею. Тэлеск дивился тому, как ловко загадочная дева-воительница сбегает по крутому взгорью. «Откуда она взялась?» — думал он.