Королевская охота

Вопль оборвался чмокнувшим звуком сапога, врезавшегося в физиономию незадачливому грабителю:

— Что мне с того, что перстень лежит в кармане трупа, или, того хуже, сверкает на пальце какого-нибудь стражника! — заорал Этельстейн в бешенстве. — Вам было сказано тихо и без шума найти перстень, а вы мало того, что наделали шороху…

Граф отвернулся к окну. Выдалась ночка, ничего не скажешь! Сначала кто-то зарезал его падчерицу прямо на королевском празднике, теперь вот эти ублюдки не смогли сделать самое простое дело…

— Уберите его, — махнул Этельстейн двум здоровенным слугам, все это время почтительно стоявшими у двери, ожидая приказаний. — Как обычно, — добавил он сквозь зубы.

Несчастный Турамбар верно понял слова своего господина, но сделать ничего уже не успел. Его короткий вопль мгновенно прервало движение дубинки, которой один из головорезов графа врезал жертве по затылку. Тело дернулось и затихло.

Слуги деловито подхватили за ноги того, кто только что был Турамбаром, и поволокли его вниз, в подвал, и некоторое время Этельстейн еще слышал дробный стук бившейся о каменные ступени головы.

— Ну-ка, дай взглянуть! — вихрастый парнишка вырвал из рук своего товарища какой-то предмет и поднес ладонь поближе к глазам. — Ух ты! Вот это вещь, наверное, стоит немалых денег, — он причмокнул и с вожделением уставился на найденный приятелем перстень, потом воровато оглянулся вокруг. — Давай смотаемся поскорее отсюда. Вдруг тот, кто потерял его, возвратится назад!

Оборванцы сорвались с места и, сверкая босыми пятками, помчались вдоль по проулку, выскочили на широкий проезд, и вскоре облачко пыли, поднятое ими, осело на мостовую, а топот ног стих где-то вдали за поворотом.

— Значит так, — отдышавшись, сообщил вихрастый своему товарищу, — я знаю, кому можно продать это без лишнего шума.

— Ну вот, — плаксиво затянул второй оборванец, — ведь я нашел его, а ты распоряжаешься, будто…

— Заткнулся бы лучше, — вихрастый поднес к его носу кулак. — Это видел? Только из нашей большой дружбы я согласен на то, чтобы разделить то, что мы за него получим, пополам. Мы же вместе увидели его…

— И нет, — заканючил его товарищ, — я первый, я…

— А я говорю, вместе, — тоном, не терпящим возражений, перебил его вихрастый, — а потом ты все равно такой дурак, — усмехнулся он, — что тебя либо облапошит какой-нибудь старьевщик, или, еще хуже, просто отберут перстень, и тебе останется только сопли утереть. Я же проверну все по-умному.

— А не обманешь? — подозрительно покосился на него мальчуган. — Помнишь, как в тот раз, когда мы еще обчистили сарай одноглазого купца…

— Ну, сравнил тоже, — в голосе отвечающего слышалось презрение, — совсем ничего не варит твой котелок! Хорошо, если уж тебе так хочется… — оборванец задумался на мгновение, видимо, соображая, какую бы произнести клятву посильнее, и, наконец, торжественно провозгласил:

— Клянусь Солнцеликим, вот так…

— Ну, если самим Митрой, то тогда, конечно, — неуверенно ответил мальчишка и преданно заглянул в глаза своему товарищу: — А когда?

— Что когда? — не понял сразу вихрастый. — А-а-а, — протянул он неопределенно, — вот в полдень и пойдем к нему.

— К кому?

— К кому, к кому! Заблеял, как баран, — насмешливо ответил первый мальчишка, — к кому надо, к тому и пойдем. Тебе об этом знать совершенно незачем, вообще будешь ждать за углом, пока я схожу…

— А точно не обманешь?

— Верняк, — для убедительности вихрастый поднял глаза к солнцу, которое уже показалось над крышами домов. — Сказал же: клянусь Митрой, чего тебе еще надо…

— Понял, понял, — торопливо закивал головой мальчуган, видимо осознав, что если будет слишком надоедать приятелю, может вообще остаться безо всего, — я верю тебе, верю.

— Так-то, — важно протянул его товарищ, — к полудню приходи сюда, и пойдем.

Кавалькада всадников, экипажей и возов со скарбом растянулась далеко по дороге, и пыль, поднятая колесами и копытами лошадей, уносилась легким ветерком в сторону, оседая на остатках листьев придорожных деревьев. Скрип колес, крики извозчиков, лай собак, громкие возгласы и взрывы смеха были слышны далеко вокруг. Королевский двор и благородные нобили отправлялись в Руазельский лес на лисью охоту.

Конан ехал верхом впереди всего каравана в сопровождении своих Черных Драконов.

Чуть сзади следовали ближайшие советники и приближенные. Королю полагалась походная карета, но киммериец, как всегда, предпочел быть в седле. Варвар почти не разговаривал ни с кем, углубившись в раздумья, и лишь иногда обменивался несколькими фразами с Паллантидом, почтительно следовавшим на полкорпуса лошади позади.

Путь предстоял неблизкий: надо было доехать до Хорота, переправиться вброд и остановиться на ночлег близ деревни Верхняя Суннила, а назавтра ехать дальше по направлению к селению Мокрый Чорох, находящегося у самого края Руазельского леса. Варвар, усмехнувшись, потрогал висевший на груди под рубахой талисман, которым непонятно какая сила наградила его при последнем посещении королевских охотничьих угодий.

«Молчишь, сучий потрох? — без всякого почтения обозвал он волшебный медальон. — Значит ли это, что мне ничего не угрожает? Хорошо бы так, — подумал варвар, — но сердце мое продолжает чуять опасность, хотя я изо всех сил постарался не показать этого мальчишке, сыну Бреганта. За чередой непонятных убийств, без всякого сомнения, что-то кроется. Среди аквилонской знати у меня, разумеется, осталось много врагов, но вот если бы знать, кто они… Посмотрим, конечно, что получится с этим смешным планом Альгиманта, — хмыкнул киммериец. — Я всегда был уверен, что он и его отец — верные мне люди… если бы не эта проклятая штуковина.

…Только ведь она может и ошибиться. Вот сейчас, например, я чувствую опасность, а медальон молчит. Как во всем этом разобраться? Ладно, чего голову ломать, — решительно оборвал сам себя Конан. — Поглядим, что из всего этого выйдет, а если что — отобьюсь от убийц, впервой, что ли?..»

Если бы он знал, о чем сейчас велся разговор в карете графа Этельстейна, то многое для варвара прояснилось бы настолько, что остальное, как говорят, было бы уже совсем не королевским делом.

С этим более чем успешно справился бы и простой палач с крепким кнутом из бычьей кожи.

— Ты узнал, в каком именно месте будет устроена охота? — обратился Этельстейн к маленькому плюгавому человечку в зеленом камзоле и шляпе с большим пером, говорившему о том, что его обладатель принадлежит к королевским егерям.

— Узнал, мой господин, — ответил человечек. — Недалеко от деревни Поледуй, там, где лес поднимается на холм, и вот за ним как раз и будет гон.

— Хорошо, — благосклонно взглянул на него граф. — Успеем хорошенько подготовиться. Ты все понял, Асгенор?

Колдун молча кивнул.

— Я на ночевке поговорю с Тасвелом, и мы наметим место, где он выставит своих лучников, а завтра вечером встретимся с тобой и все решим окончательно, — нахмурив брови, сказал Этельстейн. — И не забудь подготовить все, как договорились, — многозначительно добавил он.

Асгенор еще раз молча кивнул, покосившись на егеря.

— Он наш человек, — успокоил его Этельстейн. — Будущий главный охотничий короля, — поднял вверх палец граф, отчего на лице человечка появилась подобострастная улыбка. — Таким людям можно доверять.

Вихрастый не обманул своего подельника, и в полдень маленькие оборванцы уже подходили к дому на котором красовалась вывеска «Бреем, стрижем и пиявки», предвкушая как совершенно ненужный им перстенек обратится в груду монет, на которые можно не один раз плотно поесть, и может быть, даже купить себе новые башмаки.

Вихрастый исчез за дверью, но почти сразу же появился вновь, и по его разочарованному лицу было видно, что сделка не удалась.

— Отобрал? — упавшим голосом спросил товарищ.