Эпоха Полтины. Декста Квинта (СИ)

  6.

  Кейн пришел в себя.

  Голова раскалывалась от боли, тошнило, всё тело затекло. Он со стоном перевернулся на спину, высвобождая онемевшую руку и прижимая её к груди. Вокруг было темно, и в этой темноте слышался лишь монотонный стук капель, разбивающихся о камни. Эти звуки, доносимые эхом пещер, для его больной головы были подобны громогласным барабанам.

  Нужно выбираться отсюда.

  Он начал осторожно ползти, разгоняя кровь по затёкшему телу, напрягая ослабевшие мышцы. Вокруг было тесно, окружающие стены нависали над ним, давили, так что становилось трудно дышать. И когда казалось, что он не выдержит и паника вот-вот захлестнет сознание, Кейн, стиснув зубы, заставлял себя ползти дальше и не думать о том, что выхода нет.

  Выход обязан был быть. И он его найдёт.

  Рука заскользила на мокрых камнях, угодив во что-то вязкое.

  - Что за чёрт? - едва слышно прошептал он и, поднеся руку к лицу, понюхал её. В нос ударил приторный запах крови, а во рту остался солоноватый привкус железа.

  Кейн пополз по окровавленным камням, острыми выступами врезающимися в ладони. И тут пальцы наткнулись на что-то мягкое и холодное. Он отдёрнул руку, едва подавив готовое вырваться наружу ругательство.

  "Это хреново. Это очень хреново" - стучало в его голове. Тяжело дыша и часто моргая в попытках разглядеть хоть что-то, Кейн осторожно потянулся вперёд, ощупывая свою находку.

  Под его пальцами зашуршала ткань, пропитанная уже запекшейся кровью с прилипшими к ней волосами. Водя по ней рукой, он нащупал дырку в материи, под которой ощутил холодную плоть и прикоснулся к краям ровной раны. Проведя по ней пальцами, Кейн нервно сглотнул и поднял руку выше, найдя и сжав хрупкое, одеревеневшее плечо. Придвинувшись ближе, он осторожно потянул его на себя. Тошнотворный запах разложения ударил в ноздри, заставив резко отшатнуться и зажать рот, сдерживая рвотные порывы.

  Кто бы это ни был, он был мёртв.

  Причем умер не очень давно, просто сырость сделала своё дело. И если ему не удастся выбраться отсюда в ближайшее время, его участь мало чем будет отличаться от этого гниющего трупа. Разве что он умрёт не от раны, а от голода. Если, конечно, раньше его не прикончит холод или какая-нибудь зараза.

  Стараясь не дышать, Кейн стал отползать от трупа, но тут же снова замер, прислушиваясь.

  Ему показалось, что он расслышал какое-то шуршание.

  Тяжелые капли продолжали отбивать мерную дробь, сливаясь с тихим дыханием. Но тут было и что-то еще, заставляющее холодный пот струится по спине. И Кейн напряженно пытался отыскать это, пока наконец не понял...

  Дыхание.

  Его глаза в ужасе расширились.

  Он перестал дышать, но звуки дыхания остались.

  Страх медленно нарастал в нём, руки непроизвольно сжались в кулаки, а тело сотрясала мелкая дрожь. Если бы он не стиснул зубы так крепко, то наверняка застучали бы и они. Лёгкие уже начали ныть от недостатка воздуха, но Кейн боялся сделать хотя бы движение, не говоря уже о том, чтобы шумно вздохнуть.

  Впереди раздался хруст и шлепок, тут же смолкший. Потом шлепки повторились, уже ближе, но опять затихли.

  У него внутри всё похолодело.

  Кто-то полз к нему в темноте! Медленно, крадучись, постепенно приближался всё ближе и ближе, с каждым мгновением сокращая расстояние. Ему нужно срочно уходить, ползти, скрыться в окружающей тьме! Но тело отказывалось повиноваться и он не мог даже пошевелить пальцем. Кейн почувствовал, как слабеет мочевой пузырь и под ним расползается тёплая лужа.

  Шлепки вдруг смолкли и больше не появлялись. Прекратился даже стук капель. Наступила полнейшая тишина, и лишь сердце гулко билось в его грудной клетке.

  Вновь раздалось дыхание невидимого существа, только теперь Кейн чувствовал его на своём лице. Смрадный запах гнили.

  Оно было прямо перед ним!

  Ледяные пальцы железной хваткой сомкнулись на его руке, из темноты напротив послышался протяжный стон и булькающие хрипы. Брустера медленно потащили вперёд, увлекая за собой в беспроглядную черноту.

  Отчаянный крик вырвался из его глотки и потонул во тьме пещеры.

  7.

  Захлёбываясь криком, Кейн резко сел на кровати.

  Всё ещё тяжело дыша, он ничего не понимая крутил головой. Самое важное, что ему удалось отметить, это то, что он был не в пещере и вокруг было относительно светло. Когда паника улеглась и Кейн окончательно пришел в себя, то осмотрелся более внимательно: он находился в скудно обставленной комнате, где из мебели была только вот эта кровать, на которой он сейчас находился, табурет рядом с ней, да в углу стоял большой покосившийся шкаф с болтающейся верхней дверцей.

  Где он? Как сюда попал? Что вообще случилось?

  Застонав, Брустер схватился за ноющую голову. Как же ему было паршиво - ощущение такое, словно пил не просыхая не меньше недели. Последним воспоминанием было озеро, у которого они разговаривали с маиром. Но он даже не мог точно вспомнить, о чём конкретно они говорили. Дальше - темнота.

  Кейн осмотрел себя - он был в одной рубахе и штанах. Немного поколебавшись, всё-таки потрогал пах и с облегчением вздохнул - сухо. Значит, это всё-таки был сон. Давненько ему не снились такие реальные сны, после которых весь день всматриваешься в тёмные подворотни и прислушиваешься к тишине.

  Из-за двери послышался громкий хлопок и Кейн невольно вздрогнул. В другой комнате кто-то ходил, поскрипывая половицами, изредка раздавался стук, тихий металлический звон, и до него долетало едва слышимое пение. Опустив ноги на пол, он немного посидел, борясь с головокружением, потом осторожно поднялся и подошел к двери. Стараясь не шуметь, приоткрыл её.

  По небольшой комнате, очевидно служившей в доме кухней и одновременно гостиной, ходила женщина. Одетая в длинное до щиколоток платье и фартук поверх него, она с ножом в руке сновала от стола к закопченной кастрюле на печи и обратно. Помещение наполнял чудесный аромат готовящегося блюда, от которого у него сразу же заурчало в желудке и чувство голода притупило головную боль. Кейн распахнул дверь пошире и негромко окликнул её хриплым голосом:

  - Прошу прощения.

  Женщина прекратила петь и вздрогнула от неожиданности точно также, как он сам несколько минут назад. Она резко обернулась, одной рукой схватившись за край стола, а другой выставив перед собой нож. Несколько мгновений они рассматривали друг друга - она была красива, как может быть красива женщина лет тридцати, со светлыми волосами, собранными в хвост на затылке, и серыми глазами, которыми она без тени страха смотрела на него. По этому взгляду можно было безошибочно узнать в ней уроженку Винтады - уверенная, независимая, способная сама за себя постоять, и одновременно верная и любящая, как их изображают дешевые душещипательные романчики. Кейн всегда считал, что винтадские женщины были не чета бабам из других колоний, и многие мужчины разделяли его мнение.

  - Прошу прощения, - повторил он и попытался улыбнуться, - за то, что напугал.

  - Ничего, - расслабившись, винтадка опустила нож и выпрямилась, - это я должна извиниться, вы застали меня врасплох.

  - Ну, тогда мы квиты. - Он указал рукой за свою спину. - Я тоже чуть было не подлетел до потолка, когда услышал вас. Кстати я Кейн, Кейн Брустер.

  Кейн вышел вперёд и протянул было руку, но потом, спохватившись, отдёрнул её. Его собеседница на это лишь едва заметно нахмурилась. Да уж, видимо он совсем разучился общаться с нормальными женщинами. Вконец стушевавшись, Кейн хлопнул себя по бедру и спросил:

  - А вы?

  Винтадка немного помолчала, раздумывая над его вопросом, потом всё-таки ответила:

  - Сэллиона Макфрай. Но здесь меня все называют просто Сэлл. - Она указала ножом на табурет рядом со столом. - Присаживайтесь, вы ещё слишком слабы.

  Кейн не стал противиться, чувствовал он себя ещё действительно не очень хорошо. Усевшись, вновь смутился, только на этот раз из-за забурлившего на всю кухню живота. Сэлл наполнила деревянную плошку горячим супом с мясом и поставила перед ним.