Вторжение. Битва за рай

   — Вот так оно всё и происходит, — вздохнул Гомер. — Ты говоришь: «Если можно взять фотографии, то можно взять и дневники», а кто-то тут же говорит: «Если можно взять дневники, то можно взять и папины футбольные трофеи», и, прежде чем вы опомнитесь, понадобится уже парочка трейлеров.

Это был всего лишь один из множества споров, которые мы затеяли в тот день. Мы устали, перенервничали, мы боялись за Ли и Робин, за наших родных. Но именно этот спор разрешила Фай — она высказала одно из тех предположений, которые мгновенно начинают выглядеть совершенно очевидными и заставляют вас удивиться тому, что вы сами так долго не могли до этого додуматься.

   — А почему бы нам не собрать всё ценное в наших домах, — сказала Фай, обращаясь к Корри, — ну, драгоценности твоей мамы и всё такое... а потом спрятать где-нибудь? Закопать, например, в огороде.

Идея была настолько хороша, что я понадеялась: у нас останется время и для того, чтобы заняться тем же в моём доме.

А Кевин тем временем пытался тайком внести в список ещё какие-то предметы, самыми важными из которых, похоже, были для него презервативы. Но как только он их вписал в лист, Корри тут же их и вычеркнула, и несчастная бумага вскоре стала грязной от бесконечных стираний и исправлений.

Но когда дело дошло до оружия, Кевин сразу стал серьёзным:

   — Нам нужна парочка винтовок и пистолет. Одна винтовка двадцать второго калибра, но другая посолиднее. И пистолет двенадцатого. Для винтовок патронов у нас много, но для пистолета столько не найдётся. Если только папа не прикупил ещё, пока мы были в отъезде, только я в этом сомневаюсь. Он об этом говорил, но вряд ли он ездил в город до Дня поминовения, а тогда все спортивные и оружейные магазины были закрыты.

В других домах имелись только газовые «хорнеты», да ещё у моего папы была винтовка, патроны к которой стоили так дорого, что я сомневалась, чтобы в доме нашёлся хотя бы один.

Я как раз объясняла другим, где эта винтовка хранится в нашем доме. Я уже вычислила, что буду одной из тех, кто отправится в город. Но тут мы внезапно услышали странный далёкий звук. Это было похоже на самолёт, но громче, грубее, и он быстро приближался.

   — Это же вертолёт, — с испуганным видом сказала Корри.

Мы бросились к окнам.

   — Отойдите оттуда, черт побери! — закричал Гомер и тут же повернулся ко мне. — Мы забыли выставить часового. — Он начал стремительно отдавать приказы: — Кевин, беги в гостиную, Фай — в ванную комнату, Корри — ты в спальню, Элли — на веранду. Смотрите внимательно во все стороны, не появится ли кто-нибудь на дороге или в загонах. Я буду в конторке. Найду винтовку.

Мы повиновались ему. Гомер грамотно выбрал точки наблюдения — мы могли осматривать территорию вокруг на все триста шестьдесят градусов. Я выскочила на застеклённую веранду, как здоровенный перепуганный таракан, встала у занавесок и стала выглядывать из-за них. Я не видела вертолёта, но я его слышала, он грохотал хрипло и угрожающе. Я внимательно осматривала окрестности, но ничего не замечала. Потом что-то шевельнулось на краю моего поля зрения. Это оказалась малышка Флип, топавшая через двор. Мне стало худо. Собаку могли заметить с воздуха, и какие бы они сделали выводы? Здоровая собака, которая радостно носится вокруг дома, предположительно пустующего уже неделю... Я соображала, нужно ли мне поскорее позвать её, на тот случай, если её ещё не обнаружили? А если она слишком энергично откликнется на мой зов, то это покажется ещё более подозрительным. Я решила ничего не делать, и как раз в этот момент вертолёт вылетел на мою сторону дома. Он был огромным, уродливо-тёмным, как могучая оса, с гулом ищущая, кого бы убить. Я отшатнулась назад, спряталась за занавесками, боясь увидеть лица людей, сидевших в страшной машине. Мне казалось, что они могут видеть дом насквозь и стены им не помеха. Я присела на корточки, потом поползла вдоль стены к углу, повернула к двери и помчалась в контору, где уже собрались остальные.

   — Ну? — спросил Гомер.

   — Солдат не видела, — ответила я, — но там Флип бегает по двору. Они должны были её заметить из вертолёта.

   — Этого уже может оказаться достаточно, чтобы у них возникли подозрения, — сказал Гомер. — Они же обучены замечать всё не совсем обычное. — Он выругался. — Нам ещё многому придётся научиться, если, конечно, мы вообще выберемся из этой передряги. Сколько человек было в вертолёте?

Ответы прозвучали разные:

   — Трудно сказать...

   — Пожалуй, трое.

   — Я не видела.

   — Трое или четверо, но, может быть, сзади и другие сидели.

   — Если они сейчас приземлятся, то, скорее всего, разойдутся в разные стороны... — Гомер думал вслух. — От двадцать второго калибра пользы не особо много. «Тойота» всё ещё стоит в овечьем загоне. Поверить не могу, что мы были настолько глупы. Ладно уж, что теперь говорить... Возвращайтесь на те же места, следите, что будет. И постарайтесь сосчитать солдат. Но ни в коем случае не позволяйте им себя заметить.

Я побежала на веранду, но вертолёта уже нигде не было видно. Однако его чудовищный злобный гул наполнял мою голову, заполнял дом. Он ревел во всех комнатах. Я вернулась в контору.

   — Он с западной стороны, — сказал Кевин. — Просто завис там, не опускается.

   — Послушайте, ребята, — заговорил Гомер, — если он приземлится, у нас, похоже, останется только два варианта. Мы можем ускользнуть с противоположной стороны дома и под прикрытием деревьев убежать в буш. От велосипедов пользы не будет, до «тойоты» нам не добраться. Так что бежать придётся на своих двоих и полагаться на собственные мозги и физическое состояние. А второй вариант — сдаться.

Наступило мрачное, пугающее молчание. На самом деле у нас был только один вариант действий, и Гомер это прекрасно знал.

   — Мне совсем не хочется стать мёртвым героем, — сказала я. — Думаю, мы должны воспользоваться шансом и сдаться в плен.

   — Согласен, — быстро откликнулся Гомер, как будто испугался, что кто-то начнёт возражать.

Несогласным выглядел только Кевин. Мы все уставились на него. Он немного помялся, потом нервно сглотнул и кивнул:

   — Ладно.

   — Идемте в гостиную, — предложил Гомер. — Посмотрим, там ли ещё вертолёт.

Мы поспешили по коридору к гостиной, Кевин первым вбежал туда и бросился к окну.

   — Висит, — доложил он. — Ничего не делает, просто наблюдает. Нет, погодите... немножко сдвинулся... спустился ниже...

Фай вскрикнула. Я оглянулась на неё. Она весь день держалась очень тихо. А теперь выглядела так, словно готова потерять сознание. Я схватила её за руку, и Фай с такой силой сжала мои пальцы, что я подумала, что, пожалуй, сама сейчас хлопнусь в обморок. Кевин продолжал комментировать происходящее.

   — Они прямо на меня смотрят, — сказал он. — Но не думаю, что видят меня.

   — Не шевелись! — приказал Гомер. — Выдаёт именно движение.

   — Знаю! — огрызнулся Кевин. — Или ты думаешь, я собираюсь пуститься в пляс?

Ещё минуты две мы стояли, как манекены в витрине магазина. В комнате как будто становилось всё темнее и темнее. Когда Кевин снова заговорил, это был шёпот, словно солдаты уже топтались в коридоре.

   — Он завис... не знаю... нет, немного сместился в сторону, чуть-чуть. Может, собирается полететь на другую сторону дома...

   — Тогда движение было бы заметным, — возразил Гомер. — Но не могут же они вечно тут висеть.

Фай ещё сильнее сжала мою руку, хотя я думала, что такое просто невозможно. Это было даже хуже, чем нести из магазина битком набитые пластиковые пакеты с собачьей едой. Кевин продолжал говорить, как будто и не слышал Гомера:

   — По-прежнему сдвигается в сторону... ещё немного... нет, назад пятится чуть-чуть... Эй, ты, вали наконец отсюда! Да, отходит назад и скорости прибавляет. Ох да! Как какой-нибудь хоккеист, что готовится к удару... Да! Да! Вали отсюда, лети к себе! — Он вдруг повернулся к нам и небрежно пожал плечами. — Смотрите! Мне только и нужно было, что воспользоваться своим обаянием!