Мумия

О'Коннелл проснулся около часа ночи и разбудил Эвелин. Он попросил ее удалиться в свою палатку, пока не встали остальные члены отряди, которые мог­ли бы неправильно истолковать происходящее. Потом Рик растолкал Джонатана и Хасана и посоветовал им не снимать бурнусов, когда они отправятся в дорогу. Путешественники сложили палатки и взгромоздились на верблюдов. Им предстояло совершить очередной переход через пески, блестевшие в лунном свете, словно слоновая кость.

Горячий и бежевый днем, мир Сахары превратил­ся ночью в голубоватый и холодный. О'Коннелл, как и накануне, занял место во главе каравана. Рядом с ним пристроилась Эвелин. Чуть позади бок о бок дви­гались Джонатан и Хасан. Последние тут же снова ус­нули и покачивали головами в такт шагу своих верб­людов, словно китайские болванчики. Их слитный храп привольно разносился над песками.

О'Коннелл не сводил глаз с девушки. Та была еще совсем вялой после непродолжительного сна. Каж­дый раз, когда Эвелин начинала сползать с седла в сторону, Рик приближался и, не будя, возвращал ее на место. Пользуясь тем, что девушка погрузилась в дремоту, О'Коннелл без помех любовался ею. Его восхищало ее нежное лицо и пухлые чувственные губы...

Бени не ошибся, характеризуя своего бывшего кап­рала. Рик действительно питал слабость к противо­положного полу. Но на этот раз им овладели совсем другие чувства. Это не было легким флиртом с целью достижения очередной победы. Теперь его подстере­гала опасность, самая страшная из тех, что может под­стерегать солдата удачи: он повстречал женщину, в которую мог влюбиться без памяти.

Но тут его глаза, скользнув по линии дальних барханов, обнаружили еще одну опасность. Группа кон­ных всадников двигалась параллельно их маленькому каравану, причем с той же скоростью и в том же направлении. Конечно, они были слишком далеко, чтобы О'Коннелл мог с уверенностью утверждать, да и луна давала не слишком много света...

...но все же Рику казалось, что руки и лица всадни­ков покрыты татуировкой. Совсем как у тех арабов, что напали на «Ибис» прошлой ночью. Неужели эти «тени в пустыне» и являлись теми самыми медджаями, о которых рассказывала Эвелин?

Не исключено, правда, что всадники принадлежали просто к одному из многочисленных кочевых племен, не представляющих для каравана шишкой угрозы. Слов­но опровергая тревожные предположения Рика, арабы неожиданно исчезли с бархана. Приближалось утро, рассветало, и больше О'Коннелл их не видел.

Ночная прохлада начала отступать, хотя солнце еще не поднялось над горизонтом. Как только обыч­ная для этих мест жара стала напоминать о себе, путешественники спешились. Они сняли бурнусы и вдоволь напились воды. Джонатан и Хасан, воспользовавшись короткой передышкой, тут же набросились друг на друга с взаимными обвинениями в невыноси­мом храпе. Каждый из них клялся, что не храпел ни­когда в жизни.

Вскоре маленький отряд возобновил свой путь. Те­перь караван двигался по подножью длинной и высокой песчаной гряды, защищавшей путников от солнца.

Эвелин подъехала к О'Коннеллу:

– О чем выдумаете? – поинтересовалась девушка.

– О том, что мы уже почти на месте.

– Как вы можете быть в этом уверены? Один учас­ток пустыни как две капли воды похож на другой.

– Ничего подобного. Просто надо научиться обра­щать внимание на некоторые «дорожные знаки», – И он кивком указал куда-то влево. Девушка проследила взглядом за его движением и увидела какие-то белесые предметы, которые поначалу приняла за кам­ни. Но уже через пару секунд Эвелин поняла, что смот­рит на обветренные и выбеленные безжалостным сол­нцем человеческие кости. Несколько скелетов беспо­рядочно лежали на песке, при этом некоторые кости торчали из земли так, словно их обладатели пытались выбраться из своих песчаных могил.

– Боже мой! – негромко произнесла Эвелин.

– Черт побери! – тут же выругался Джонатан, за­метивший кости. – Как ты считаешь, кто были эти несчастные?

– Очередные авантюристы, пытавшиеся отыс­кать Город Мертвых, – ответил ему Хасан. Его на­чало трясти, хотя ночная прохлада давно сменилась зноем.

Неподалеку в землю был врыт столб с какой-то таб­личкой, покрытой арабской вязью. Столб стоял по­среди этого импровизированного кладбища и выгля­дел довольно нелепо.

– Что тут написано? – обратился Джонатан к се­стре. – «По газонам не ходить»?

Эвелин бросила в сторону брата испепеляющий взгляд:

– Нам советуют держаться подальше от этих мест, а еще лучше – повернуть назад.

– Ну, я почти что догадался, – пожал плечами Джонатан.

– Эта табличка появилась здесь недавно, – всту­пил в разговор О'Коннелл. – Иначе песок бы успел проредить свежую краску. – Я полагаю, данные советы исходят от ваших приятелей – медджаев?

Эвелин промолчала, но лицо ее стало мрачным. В этот момент она услышала какой-то шум позади них и невольно оглянулась.

Слабый рокочущий звук постепенно усиливался, пока не превратился в громоподобный стук множества копыт. На дальнем конце дюны, закрывавшей маленький отряд от солнца, показалось три дюжины всадников. Копыта их коней взметали настоящую песчаную бурю.

Эвелин, до сих пор находившаяся рядом с О'Коннеллом, в страхе дернула его за рукав:

– Медджаи! – воскликнула девушка.

– Нет, – успокоил ее Рик. – Это местные копате­ли во главе с моим старым знакомым Бени.

– Да в придачу и с этими проклятыми американ­цами, – добавил Джонатан.

Он не ошибся. Среди всадников были и трое гру­бых американских парней и их трусоватый профес­сор-египтолог верхом на муле. Всю экспедицию возглавлял Бени – человек, действительно знающий путь в Хамунаптру. Он восседал на верблюде, причем очень ухоженном, чего нельзя было сказать о живот­ных О'Коннелла и его компании.

Бени натянул поводья и остановил верблюда. Вся группа всадников последовала его примеру. Они на­поминали эскадрон, изготовившийся для атаки. Теперь маленький караван от американцев отделяло не­многим более ста футов.

– Доброе утро, Рик! – жизнерадостно завопил Веки. – Какая маленькая пустыня, если друзья то и дело встречаются в ней!

О'Коннелл согласно кивнул и ударил верблюда пятками. Маленький караван медленно двинулся в сторону восходящего солнца.

Бени подал знак американцам, те обратились к группе копателей, и они все вместе так же неторопли­во последовали за отрядом О'Коннелла.

– Эй, О'Коннелл! – позвал Рика надменный Хендерсон. – Наше пари никто не отменял, верно? Тот, кто первым доберется до города, получает пять сотен.

Ричард снова кивнул, но теперь его взгляд был устремлен к горизонту, туда, где небо уже посветлело над песчаными барханами.

– Какого черта мы тащимся за ними? – не выдер­жал всегда молчаливый стоик Дэниэлс, обращаясь к Бени.

Но эту беседу ни О'Коннелл, ни его товарищи уже не слышали.

– Терпение, мой друг, ответил Бени. – Терпение.

Бернс, щуря глаза, спрятанные за стеклами очков, тоже задал Бени вопрос:

– Кто быстрей бегает по песку? Верблюд или лошадь?

– Верблюд.

– Хочешь получить сотню хрустящих, малыш Бени?

– Смотря сотню чего?

– Ну, зеленых, бабок, монет, баксов. Долларов, одним словом.

– Теперь понятно. Как там говорится? «Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».

– Ну, тогда помоги нам выиграть пари, и мы тебе отдаем сотню «роз». В нынешних верблюжьих скач­ках ты выступишь нашим жокеем.

Пока продолжался этот разговор между Бени и его работодателями, О'Коннелл воспользовался возмож­ностью поговорить с Эвелин с глазу на глаз.

– А вы неплохо держитесь в седле, – начал Рик.

– Благодарю вас, – удивленно отозвалась де­вушка.

– Очевидно, вы считаетесь отличной наездницей, иначе не смогли бы справиться с верблюдом.

– Спасибо, мистер О'Коннелл. Но почему вы вдруг...

– Приготовьтесь.

– К чему?

Он пристально посмотрел на нее, едва сдержива­ясь, чтобы не улыбнуться:

– Еще немного, и нам укажут путь.

Малиновое солнце наконец вырвалось из песков, чтобы залить их своими лучами. Одновременно взгля­дам путешественников открылась темная, будто в ту­мане, гора со срезанной вершиной... Это был потух­ший вулкан, старше самой древности и мертвый, словно бесплодные пески пустыни. Единственный и неповторимый ориентир, созданный древними богами... или Господом Богом, притягивающий взор.