Запретный город Готхэн (ЛП)

Прозвучал сигнал, и в мгновение ока на него нацелилось много стрел.

Необычайная дерзость поступка удержала пальцы на тетивах.

Конан не терял времени даром, но и не давал знать, что спешит.

Предводитель банды вскочил на коня, когда Конан подъехал, останавливаясь

прямо рядом с ним. Уркман - грабитель с крючковатым носом, дикими глазами и

крашеной бородой посмотрел на него. Кочевник узнал Конана и его глаза

вспыхнули красным пламенем. Видя это, его воины все равно не сдвинулись с

места.

— Гонтар, — сказал Конан. — Собака, наконец, то я нашел тебя?

Гонтар дернул себя за рыжую бороду и взвыл, как волк.

— Ты сошел с ума, Конан?

— Это Конан! — со стороны воинов донесся возбужденный шум.

Бандиты столпились поближе, их любопытство на мгновение преодолело

кровожадность. Имя Конан было известно почти всюду, и они обменивались

сотнями диких россказней о нем, когда эти пустынные волки собирались вместе.

Что касается Гронтара, тот растерялся и украдкой взглянул на склон, с

которого съехал Конан. Он боялся его хитрости почти настолько же, насколько и

ненавидел — подозрение, ненависть и страх, что он сам был пойман в ловушку,

сделало предводителя уркманов опасным и непредсказуемым, как раненная кобра.

— Что ты здесь делаешь? — спросил вождь кочевников. — Говори быстро,

прежде чем мои воины не лишили тебя кожи.

— Я пришел, чтобы забрать старые долги.

У него, когда варвар спускался с горы, не было готового плана, но он был не

особо удивлен открытием, что уркманами командует его личный враг. Это было не

39

что иное, как просто необычное совпадение. Смертельные недруги Конана были

разбросаны по всему миру.

— Ты глупец...

В то время, когда предводитель говорил эти слова, Конан наклонился в седле

вперед и ударил Гонтара по лицу открытой ладонью. Удар прозвучал как щелканье

кнута, а Гонтар зашатался и едва не выпал из седла. Он зарычал как волк и

схватился за пояс, так ослепленный яростью, что заколебался в выборе между

ножом и саблей. Конан мог убить его в это время, но этого не было в планах

киммерийца.

— Держитесь подальше, — предупредил он воинов, даже не потянувшись за

оружием. — Ничего против вас у меня нет. Это дело лишь между мной и вашим

главарем.

Если бы это был кто-то еще, то это не повлекло бы за собой никакого

эффекта; другой человек оказался бы уже наверняка мертв. Но даже самые дикие

уроженцы этих земель смутно ощущали, что методы, эффективные против

обычных людей невозможно применить к Конану.

— Взять его! — крикнул Гонтар. — С него следует живьем содрать шкуру!

Разбойники подошли ближе, на что Конан неприятно и язвительно

рассмеялся.

— Пытки не уничтожат бесчестья, которым я покрыл вашего вождя,— сказал

варвар насмешливо. — Люди будут говорить, что руководит вами главарь с лицом,

отмеченным ладонью Конана. Как вы сможете стереть этот позор? Эй, да он зовет

своих воинов, чтобы отомстили за него! Неужели Гонтар трус?

И снова уркманы заколебались, глядя на своего лидера. Его борода

покрылась пеной. Все знали, что смыть такую обиду можно только убив

унизившего врага в поединке. Среди этой волчьей стаи, человек, которому не

посчастливилось быть заподозренным в трусости, был практически приговорен к

смерти. Если Гонтар не примет вызова Конана, его люди наверняка послушают и

замучают киммерийца к восторгу главаря. Однако никто не забудет об этом

инциденте, и с тех пор его судьба будет предрешена.

Гонтар знал это, он понимал, что Конан втянул его в поединок, но,

охваченного безумием, его не волновало уже ничего. Его глаза налились кровью,

как у бешеного волка; уркман уже забыл, что подозревал Конана в сокрытии

лучников за горным хребтом. Вождь забыл обо всем, кроме безумного желания

навсегда потушить блеск этих диких, синих очей, которые издевались над ним.

— Собака! — крикнул он, выдергивая палаш. — Ты подохнешь от руки

вождя!

Уркман ринулся как тайфун, с развевающимся на ветру плащом и мечом,

мерцающим над головой, и Конан немедленно столкнулся с ним лоб в лоб в

центре освобожденного для боя поля.

Гонтар восседал на великолепном коне, к которому он, казалось, прирос, а в

дополнение этому был свежим и отдохнувшим. Но лошадь Конана также

отдохнула и была хорошо обучена сражениям. Обе лошади без промедления

подчинялись воле своих наездников.

Поединщики закружили один вокруг другого. Лезвия сверкали и звенели без

передышки, сверкая красными всполохами в лучах восходящего солнца. Эта

схватка не выглядела как дуэль двух мужчин на лошадях, а была подобна

смертоносному столкновению пары кентавров, наполовину людей — наполовину

коней.

— Собака! — выдохнул Гонтар, сеча и рубя, словно человек, одержимый

дьяволом. — Я наколю твою голову на шест моего шатра... аррргх!

40

Менее десятка людей среди сотен зевак смогли увидеть удар в ослепляющей

глаза вспышке стали, но все услышали его. Конь Гонтара заржал и, встав на дыбы,

сбросил мертвого всадника с расколотым черепом из седла.

Поднялся нечленораздельный волчий вой, бывший то ли воплем ярости, то

ли одобрения. Конан повернулся, взмахнув мечом над головой и разбрызгав

вокруг дождь из красных капель.

— Гонтар мертв! — крикнул северянин. — Кто-нибудь еще хочет бороться?

Уркманы смотрели на него, еще не осознавая его намерений, и прежде чем

смогли оправиться от удивления, вызванного зрелищем своего проигравшего

предводителя, Конан вложил свой меч в ножны, подразумевая, что инцидент

исчерпан и все закончилось, а затем сказал:

— А теперь, кто из вас пойдет со мной за добычей, большей, чем вы когда-

либо мечтали?

Эти слова вызвали немедленное волнение, но подозрения пустынных

разбойников все, же преодолело их жадность.

— Покажи нам её! — потребовал один из воинов. — Покажите нам эту

добычу, прежде чем мы убьем тебя.

Не отвечая, Конан спешился и бросил поводья усатому наезднику.

Пораженный усач взял их без слова протеста. Конан направился к тому месту, где

были приготовлены блюда, у него пару дней ничего не было во рту.

— Могу ли я показать вам звезды при свете дня?! — спросил он, взяв горсть

мяса жареного ягненка. — Но, несмотря на это, звезды существуют, и в нужное

время можно их увидеть. Если бы у меня было награбленное, разве я приехал бы

делиться им с вами? Ни один из нас не выиграет без помощи другого.

— Он лжет, — сказал воин, которого товарищи называли Гезун. — Давайте

убьем его, и двинемся за караваном, который мы выслеживали.

— Кто же будет вести вас? — язвительно спросил Конан.

На него закричали, а несколько головорезов, которые считали себя

очевидными кандидатами на лидера, стали с подозрением смотреть друг на друга.

Потом все посмотрели на Конана, который не спеша уминал ягненка, так же

спокойно, как будто пять минут, назад не зарубил одного из самых грозных воинов

от пустынь Южного Турана до Черных Королевств.

Его безразличный внешний вид не обманул никого. Они знали, что он может

быть опасным как кобра. Они знали, что не смогли бы убить его достаточно

быстро — а, возможно, это вообще не удастся для них — и что у него не займет

много времени, чтобы убить многих из них; и, конечно же, никто из них не хотел

быть первым, кто умрет.

Само это не остановит их надолго. Но к этому присоединилось их

любопытство и алчность, что были вызваны упоминанием варвара о богатствах и

смутное подозрение того, что киммериец не пошел бы в ловушку, если бы не

оставил себе какого-то безопасного выхода, равно как и их взаимная ревность о

том, кому теперь быть вождем.