Даргер и Довесок (ЛП)

Были и другие вопросы для обсуждения, но вскоре совещание подошло к концу. Когда Даргер направился к выходу из зала, его настиг голос Тай­ного Императора:

— Гениальный Стратег, задержись на пару слов.

— Конечно, ваше величество.

— Скажи-ка, ты знаешь, что такое война? — спросил император, когда они остались наедине.

— Сунь Цзы Запада определял войну как ди­пломатию другими средствами [49], — осторожно от­ветил Даргер.

— Он ошибался. Ибо что есть война, если не восхваление богатых даров жизни? Войны разгора­ются не во времена голода, засухи или небывалой нищеты. Войны разгораются во времена изобилия. Подобно охапкам фруктов и зерна и сонму жертвен­ных животных, приносимых на алтари богов во вре­мена великого достатка, такой же сонм молодежи призывается, обучается и водружается на алтарь войны. Чтобы сгореть, друг мой, чтобы сгореть. Та­ким образом мы славим то, чем нас одарили.

— Я никогда не думал о войне в этом ключе. Но произнесенные вслух, ваши слова кажутся бесспор­ными.

— Как ни парадоксально, в этой войне ты, по­хоже, твердо решил обойтись без жертв. Конечно, отчасти дело в исключительной точности твоих расчетов. Это простительно. Но ты не позволяешь главкому Мощному Локомотиву выбраться из по­стели — не смей перебивать! — когда он нужен на поле битвы. Я знаю, что все эти любовные хи­тросплетения, в которых ты увяз по уши, пред­ставляются тебе важными — и с точки зрения простых людей это, несомненно, так и есть. Но я веду войну, и мне нужно, чтобы Мощный Локо­мотив раздувал ее пламя. Быть может, он излишне жесток, но в этом и состоит вся суть войны. Сми­рись!

Даргер склонил голову, отчасти чтобы спрятать страх в глазах.

— Каждое ваше слово — чистая мудрость, ваше величество. И ваше слово закон.

— Да, именно так.

— Вот ваша трость, — сказал Даргер Мощному Локомотиву. — Вставайте.

Главком сел прямо, спустил ноги на пол, но не поднялся с постели.

— Я не понимаю.

— Если коротко, вы переборщили с болезнью. О, я вас не виню! Когда пришлось прибегнуть к об­ману, вы, ненавидя его всей душой, не слишком преуспели — можете записать это на свой счет. Но вот Белая Буря подзабыла, какой вы отчаянный ма­лый, и видит в вас лишь слабака и неудачника. По­этому кое-что поменяем. Вы должны заставить се­бя подняться с одра и, даже если ваше выздоров­ление и сама жизнь окажутся под угрозой, вернуться на службу. Император нуждается в вас.

— А как же наш план?

— Идет своим чередом. Следуя моим указани­ям, Белая Буря по-прежнему будет проводить с вами все свободное время. Она считает, что таким образом заставит ревновать царевича Блистатель­ного Первенца. Но дело кончится тем, что она по­степенно в вас влюбится. Говорите что хотите, но он изнеженный цветок из оранжереи, а вы воин и человек дела. Белая Буря больше всего на свете лю­бит технику и неминуемо увлечется мужчиной, который сам как бездушный механизм. На вашей стороне сама природа. Нужно просто помочь Белой Буре открыть глаза.

— Я... понимаю. Видимо, мне снова придется извиниться, Гениальный Стратег. Я подумал, что ты воспользуешься моей притворной слабостью и по­пытаешься захватить власть. Но меня снедает лю­бовь, и эту цену я бы охотно заплатил. Однако те­перь ты добровольно умываешь руки, лишь бы не рухнули наши планы. По-моему, ты настоящий друг и всем сердцем на моей стороне.

— О чем я вам все время и толкую. А теперь вставайте. Посмотрим, как вы ходите с тростью. Немного поморщитесь. Не так сильно! Вам очень больно, но вы стараетесь этого не показывать, вы гордый человек. Вот так лучше.

— Я с радостью вернусь на поля сражений.

— Ах, да. Насчет этого. Боюсь, Тайный Импе­ратор уже одобрил план следующей битвы. Сра­жаться не придется.

— Что?!

— Согласен, жаль. Но сделанного не воротишь. Ну-ка обопритесь на трость поубедительнее! Вы сжимаете ее как оружие, а это подпорка, помога­ющая удерживаться на ногах.

Мощный Локомотив послушался совета.

— Как я сразу не понял, что первый план не сработает, — проворчал он. — Ни один мужчина не добился женщины, лежа в постели.

— Наоборот, лучше места заполучить женское сердце не придумаешь. Но мы, учитывая обстоя­тельства, обойдемся полем битвы.

— Этот увалень снова на ногах, — сообщила Бе­лая Буря. — Позволь мне вернуться к царевичу.

— Да ради бога, — отозвался Даргер. — Только вам придется уступить его требованиям: согласить­ся на роль любовницы, отправиться в Южные Во­рота и не убивать женщину, которая станет его женой.

— Последнее я точно не обещаю.

— Тогда вы должны по-прежнему заботиться о Мощном Локомотиве.

— Белая Буря каждый день навещает Мощного Локомотива, — пожаловался царевич Блистатель­ный Первенец.

— Так мы и задумывали, помните? Чтобы ей было с чем сравнить. Главком может поспорить очарованием и привлекательностью разве что с экс­каватором. Поверьте, ей не особенно нравится то, что она видит. Хотя, надо признать, многие женщи­ны от него без ума.

— Она читает ему любовные поэмы.

— Тоже согласно моим указаниям. Слова любви настроят ее на нужный лад, и мысли ее неизбежно обратятся к вам.

— Из ваших уст это звучит почти осмыслен­но, — понурился царевич. — Но мне лучше знать.

Они сидели в саду для бесед, наблюдая за рабо­чими, делавшими замеры под фундамент особняка Непогрешимой Целительницы. В этом году клены рано поменяли цвет листвы и теперь соперничали багрянцем с лебедями, невозмутимо плававшими в пруду. Внезапно налетел ветерок и закружил чер­ные лепестки с ближайшего розового куста.

Даргер молчал.

— Я просто с ума схожу, — зарычал царевич, — когда представляю, как она днями напролет про­сиживает у его постели.

— Так возрадуйтесь. Главком покинул ложе больного и вернулся к обязанностям незаменимого помощника Тайного Императора.

— Значит, она больше не будет его навещать?

— Разумеется, будет. Иначе весь наш план пой­дет прахом.

Царевич Блистательный Первенец волком уста­вился на свой стиснутый кулак.

— Разве нельзя ничего сделать? Я не могу просто сидеть на месте и терзаться сомнениями.

— Ну... кое-что сделать можно. Но, боюсь, вам не хватит решимости.

Царевич разжал пальцы и поднял взгляд на Даргера.

— Случалось, я бил людей и за меньшее оскор­бление. Но мне не обойтись без вашей помощи, и я буду держать себя в руках. Что сможет другой, на то способен и я. Испытайте меня!

— Белая Буря хочет, чтобы вы приревновали. Вы должны ответить ей тем же.

— Как? С ней не сравнится ни одна женщина. Она не поверит, если я приударю за другой.

— Поухаживайте за единственной женщиной, которую она уважает, — за главкомом Хитрой Лисой.

— Притворяться в таких делах — подлость.

— Вы убьете человека, если это единственный способ завоевать Белую Бурю? — спросил Даргер. — Если да, то и женское сердце разобьете. Это гораздо менее серьезный проступок, да и в любом случае не редкость. Женщины почти всегда оправляются от горя.

— Надо так надо, — сдался царевич. — Но сна­чала поклянитесь именем тех чужестранных тварей, которых считаете богами, что не только добьетесь для меня любви и покорности Белой Бури, но и устроите все так, что мне ни дня не придется си­деть на троне императора, помогая осуществлению ваших планов.

Даргер только вздохнул.

— Хорошо, я могу сделать, как вы хотите: нуж­но опозорить и отправить в ссылку Мощного Ло­комотива, а потом убедить Тайного Императора даровать Южным Воротам независимость в награду за вашу верную службу. Конечно, вам придется дождаться, пока мы покорим Двойные Города и Республику Центральных Равнин, проложим путь к Тихому океану, разгромим прибрежные государства и захватим Север. Но это только вопрос времени. А вот с желаниями и чувствами Белой Бу­ри предстоит гораздо более трудная и деликатная работа.