Даргер и Довесок (ЛП)

В этот миг толпа раздалась, выпустив знакомую фигуру.

— Господин! — кричал Умелый Слуга. — До­брые вести, господин!

— Умелый Слуга, тебя всегда радует любая ме­лочь, верно? — спросил Даргер. — Завидую твоему простодушию.

— Спасибо, господин. Но как же вести, госпо­дин?

— Наверняка они подождут до утра

— Нет, господин, не подождут! Приехала Не­погрешимая Целительница!

Глава 11

На следующее утро ворота Перекрестка не от­крылись. По приказу Тайного Императора никому, какое бы высокое положение он ни занимал, не разрешалось войти в город, и никому, каким бы незначительным он ни был, не позволялось его по­кидать. По всей длине защитных стен расположи­лись стражники. Им приказали стрелять во всех, кто попытается нарушить карантин. Разведчики и шпионы регулярно подъезжали к воротам Гармо­ничного Общения и оставляли отчеты в ведрах, ко­торые спускали на веревках с дозорных башен. Точно так же передавали распоряжения, согласно которым запрещалось любое упоминание об эпи­демии, свирепствующей в армии захватчиков. Дру­гой связи с внешним миром не было.

Все это затевалось с одной целью: чтобы сложи­лось впечатление, будто армия Тайного Императо­ра сдалась на милость жизнелюбивой чуме и те немногие, кого пощадила болезнь, делают все воз­можное, чтобы об этом не прослышала главком Хитрая Лиса. Ее войска стягивались в Перекресток со всех сторон.

Даргер был занят тем, что очищал от жителей все дома, выходящие на площадь Свободной Тор­говли, и обдумывал, где лучше разместить кавалеристов, когда достаточное их число окажется в со­стоянии сражаться и покинет полевые госпитали, усеявшие весь город. По его поручению Довесок приглядывал за переделкой стен между внутренними и наружными воротами, чисткой брусчатки на прилежащей площади и возведением баррикад за Домом Жизнелюбивого Руководства, где два глав­ных проспекта огибали здание и устремлялись в самое сердце города.

Неожиданно на площадь высыпала стайка ро­зовощеких детей с шелковыми знаменами, бумаж­ными фонариками и цветками, превосходящими по размеру их самих. Следом появилось несколько жизнелюбцев. Они указывали, где размещать цветы, фонарики и флаги.

Разразилась веселая суматоха. Однако спустя несколько минут дело было сделано. Дети резво по­неслись прочь, а за ними, гордо вышагивая, удалились и взрослые. Площадь опустела, остались только Довесок, уличные уборщики и одинокая удивленная женщина в центре.

Покинув рабочих, Довесок поспешил к старой подруге.

— Рад снова видеть тебя, Яркая Жемчужина, — приветливо проговорил он. — Или лучше обращать­ся к тебе Непогрешимая Целительница?

— Зови меня, как угодно, прохвост. Благодаря тебе и твоему спутнику моя жизнь совершенно пе­ременилась.

В самом деле, с их последней встречи Непог­решимая Целительница весьма преобразилась. Исчезли тревога и подавленность, присущие ро­жденным в бедности. На смену им пришла уверенность женщины, которая не нуждается в день­гах и рассчитывает, что так будет и впредь. Прав­да, теперь в ее глазах горел алчный огонек, которого не было раньше, но Довесок никогда не винил людей за жадность, а потому не слишком обеспокоился.

— Скажи-ка, — она окинула рукой площадь, будки у ворот и весь остальной город, — по какому поводу все так суетятся?

— Главком Хитрая Лиса на подходе. Мы гото­вим ей теплую встречу.

— Только не говори, что вы решили применить стратагему «Пустой город»! Это самая старая улов­ка во всем Китае! Вы не одурачите и котенка.

— Мне, разумеется, запрещено обсуждать пла­ны Гениального Стратега. Но если он действитель­но собирается сделать то, что ты сказала, быть мо­жет, Хитрая Лиса не ожидает такой старой уловки. Ну, довольно об этом. До меня дошли радостные слухи, что буквально за одну ночь ты придумала, как обуздать жизнелюбивую чуму. Это правда?

— Правда. И вам повезло, что я откликнулась на призыв, с этим делом справится далеко не каждый. С вашими несносными чиновниками-жизне­любцами пришлось препираться до поздней ночи. Когда я сказала, что мне нужны генные инженеры, они ответили, что во всем Перекрестке не осталось ни одного. Тогда я сказала, что обойдусь опытными поварами. Повара нашлись. Вместо инкубаторов и медицинских стеклянных трубок принесли скоро­варки и сантехническую арматуру. Раз за разом не находилось нужных инструментов, материалов и специалистов. Раз за разом я придумывала, чем их заменить. Жалко, что ты не врач, а то бы оценил мою изобретательность! Наконец, когда привезли все необходимое, лекарство было готово и оставалось только дать подробные указания по его при­менению, я озвучила жизнелюбцам размер моего гонорара.

— А они в ответ сообщили, что с радостью за­платят, но не раньше чем через тридцать дней.

— Именно. К счастью, воскрешение твоего дру­га и як с горы Шилийн-Богд уже сделали меня богатой — настолько богатой, что я испытала со­блазн не взять с вас ни монеты. Но в Парче я уяснила, что клиенты часто оценивают мои умения по размеру платы за лечение. Когда я понижала расценки, со мной переставали считаться. Если я давала лекарский совет бесплатно, его игнориро­вали. Зато, как только я стала требовать непомерные суммы за чудеса исцеления, неподвластные никому другому, сразу же возвысилась до важной городской дамы. Если бы я не оставила им свя­щенного яка как гарантию возвращения, они бы меня и не отпустили. В общем, у жизнелюбцев я потребовала сад для бесед — может, ты его ви­дел? — с довольно живописным прудиком и беседкой. Там должны возвести особняк. К концу строительства тридцать дней давно истекут, и я без помех перееду.

— Значит, в Парчу ты не вернешься?

— Ради чего? — фыркнула Непогрешимая Целительница. — Бестолкового яка? Когда все поймут, что я могу за одну ночь избавить город от чумы, — а к завтрашнему утру во всем Перекрестке не оста­нется ни одного больного солдата, — обо мне заго­ворят на каждом углу. Я открою медицинскую школу и куплю печатный станок. В школе будут учиться лучшие студенты, способные потянуть гра­бительскую плату. Из них получатся доктора, почти не уступающие мне по знаниям. С помощью прес­са я перепечатаю книги деда и стану продавать их по ценам, которые заставят побледнеть даже ви­давших виды мужчин и женщин. Моя слава будет расти, а с ней и число целителей, способных удов­летворить запросы на мои услуги. Города станут соперничать за моих учеников. В некоторых откро­ются свои медицинские школы, и определенный процент с их прибылей потечет мне в карман. Та­ким образом, я сказочно разбогатею еще при жиз­ни, а после смерти меня будут почитать как благо­детельницу человечества.

— Великолепный план, не сразу и сообразишь, как его улучшить, — искренне восхитился Дове­сок. — А твой отец — как он поживает?

Целительница разом погрустнела.

— Он такой же, как прежде: требовательный, маразматичный, драчливый и вечно всем недоволь­ный. Но он мой отец, и я всем сердцем желаю ему счастья. Я бы отдала за это что угодно.

Довесок навострил уши.

— Что угодно?

— Да! Ты знаешь, что делать?! Я вижу это по твоему лицу и слышу по голосу. Если бы такие вещи передавались по запаху, он бы уже витал в воздухе. Немедленно рассказывай! И требуй, что пожелаешь!

Довесок не удержался и принял благонравную позу.

— Решение очевидно. Следует нанять несколько девушек, похожих на тебя в их возрасте, и одеть их так, как тогда одевалась ты. Пусть они по очереди играют роль его дочери. Прикажи им дрожать от любого неодобрительного взгляда и рыдать навзрыд, когда он будет браниться. Сделай так, чтобы во вре­мя твоих визитов одна из них всегда держалась поблизости. Старческое слабоумие подскажет ему, что дочь не оказывает должной почтительности приходящему доктору. Тогда и он останется доволь­ным, и ты добьешься его уважения.