Тотем Козерога

закладывало грохотом. Но, несмотря на выпады, тьма упорно наступала, пожирала

пространство. Озеро черноты кипело и бурлило, выстреливало дымными нитями. И

пядь за пядью отвоевывало площадь…

Первым выдохся я. Кураж оставил, одновременно навалилась слабость. Голова

закружилась, а к горлу подкатила тошнота. Я пошатнулся, едва не потеряв

сознание. Аккуратно присел на колено и перевел дух. Сердце постепенно замедлило

бег, в мозгу немного очистилось. Остались жалкие крохи энергии, хватит только на

пассивную защиту. В запале потратил без оглядки. И похоже зря, на тьме удары

никак не отразились…

Вадим еще ярился, бил знаком. Но друг тоже устал, держался на упрямстве и

злости. Я ощутил, что сил у него осталось очень мало, ударов на пять. А озеро

мрака наступало все быстрее. Черные щупальца уцепились за ближайший дом, начали

обволакивать. Здание содрогнулось от фундамента до крыши, заскрипело и

застонало, начало оплывать как масло на солнце.

Проигрываем, — понял я со страхом. — Несмотря ни на что. Охотник кажется

неуязвимым, ему все нипочем. Но удивительно… Если такой могучий, то почему

медлит? Ведь не для того, чтобы показать силушку, поизмываться над слабыми

людишками?..

Я глянул на озеро кипящей черноты. И тут меня поразила вспышка озарения. Я

недоверчиво мотнул головой, нахмурился и призвал на помощь магию. Но волшебные

чувства подтвердили мысль. Вот оно что!.. Теперь все встало на свои места.

Охотник и не Охотник вовсе. Точнее был им до определенного момента. Но, по сути,

демон — сгусток мрака, что пришел из иной вселенной, прорвался через заслоны и

преграды нашего мира. Он пробил дорогу или туннель, по которому и хлынула тьма.

В упоении битвой мы просто не заметили, как врата открылись. И когда миссия

оказалась выполнена, авангард в виде демона и псов воссоединился с океаном

материи, что породила их. Проклятый не потерял разум, но стал частью той армии,

что штурмовала нашу реальность. Или нет, скорее полководцем, предводителем… И

потому Охотник наступал столь медленно. Скорость ограничивала расползающееся

озеро черноты. А сама тьма пожирала реальность. Но из этого вытекает другая

мысль — заклятие невидимости, что творит колдун, не поможет. Мрак в любом случае

накроет как землю в половодье…

Из состояния глубокой задумчивости вывел отчаянный вопль и ругань Вадима. Я

оглянулся и увидел колдуна. Старик медленно отступал к краю площади и ехидно

хихикал. Лицо похудело и осунулось еще больше, щеки впали. Вместо носа лицо

мистика украшал длинный клюв. Волосы превратились в жесткие черные перья, одежда

затрещала по швам — тело менялось, принимало иную форму.

— Предатель! — заорал Вадим и потряс кулаком. — Ты обещал помочь!

Друг сжал кулаки и шагнул вслед за колдуном. Тот расхохотался и взмахнул руками.

На землю упали обрывки одежды, хлопнули и затрещали крылья. Платон высоко

подпрыгнул, спланировал метрах в тридцати. Еще в полете тело мистика окутали

клубы зеленоватого дыма. Приземлился уже на птичьи лапы. Суетливо подпрыгнул и

наклонил голову, скосил круглый глаз.

— Кррр… Куп-п-пились, олухи… Обещ-щ-щание дал, обещ-щ-щание забр-р-рал! Крр… –

крикнул колдун и визгливо засмеялся. — Желаю хор-р-рошо пр-р-ровести время,

р-р-ребятушки!.. Крр…

Вадим взвыл, подхватил с мостовой большой булыжник и метнул в мистика. Но тот

ловко увернулся, вновь захохотал. Смех быстро перешел в карканье. Клуб

светящегося дыма скрыл колдуна. А когда развеялся, то на асфальте остался сидеть

большой ворон. Покосился, пронзительно с насмешкой крикнул. Подпрыгнул, взмахнул

крыльями. Быстро набрал высоту и стал нарезать круги над нашими головами.

— Доберусь до тебя! — крикнул Вадим в бессильной злобе. — Дай только выбраться –

найду и голову откручу!

Друг с надеждой посмотрел на другую сторону площади. Путь отступления есть, пора

делать ноги — прочел я в его глазах. — Тьма не догонит, если бежать достаточно

быстро. Вадим решительно шагнул прочь. Но тут из окон и дверей выплеснулась

чернота, метнулись дымные клубки. За считанные секунды мрак растопил дома.

Видимо пока сражались с озером, хаос хлынул в боковые ответвления и обогнул

площадь. Отвлекающий и обходной маневр… Мы оказались в окружении.

Ученик волхва заметался по небольшому пятачку, что остался от площади. Грозил

мечом алому небу и одинокой птице, со страхом смотрел на море черноты. На лице

друга отразилась растерянность. Вадим зарычал и попытался ударить по тьме.

Фигура не получилась, белая пыль смазалась, затухла. Закончилась сила. Внук

Велимира протяжно и бешено закричал. Но быстро выдохся, остановился рядом и

опустил руки. Кулаки разжались, по асфальту с жалобным звоном покатился уже

бесполезный клинок.

…Я сидел на коленях и смотрел, как чернота поглощает окоченевшее тело

волшебницы, подбирается ближе. Эмоции ушли, в душу вползло спокойствие вечности.

Частичка того холодного и жестокого существа, каким был во время боя с Гончими,

осталась внутри. Я ощущал боль и усталость, чувствовал порывы ветра и щурился,

когда пыль ударяла в лицо. Но мысли стали быстрыми и четкими, превратились в

пламенные метеоры. Я напряженно думал…

Предательство колдуна не вызвало ни малейшего удивления. Подспудно я ожидал

чего-то подобного, Платон уже доказал свое коварство и беспринципность. Мистик

знал с самого начала, с чем мы столкнулись и решил использовать в качестве

щитов, пока готовил путь к отступлению… Осознание этого против ожиданий не

вызвало гнева. Я поднял голову. На фоне алого неба виднелся силуэт большой

птицы, слышалось хриплое карканье. Платон не улетал, кружил на той высоте, что

позволяла рассмотреть нашу гибель. Решил насладиться и позлорадствовать.

Призрак нарождающейся мысли закрался в душу. Я затаил дыхание, дабы не спугнуть,

дать вырасти и окрепнуть. Еще раз взглянул на ворона и попробовал выстроить

ассоциативный ряд. Возникшая мысль была настолько необычной и удивительной, что

я поначалу не поверил, заспорил сам с собой.

Издалека долетело насмешливое карканье. В установившейся тишине прозвучало

неожиданно громким, злорадным. Охотник медленно поднял голову и посмотрел на

кружащего в вышине ворона. Я ощутил злость демона, невольно задрожал от

пришедшей в движение непонятной мощи. В небо ударил черный луч, перекрестил

облака. Платон успел уклониться, заложил крутой вираж. Но луч настиг, задел

самым краешком. Послышался крик боли, вспыхнуло пламя. Птица отчаянно рванулась,

потушила огонь встречным потоком воздуха и полетела прочь. Но стало видно, что

машет крыльями очень медленно, постепенно теряет высоту…

Вадим еще стоял, но на ногах удерживался из последних сил. Лицо почернело от

усталости, глаза ушли вглубь глазниц и теперь поблескивали из-под надбровий как

болотные гнилушки. Друг мял пальцами грудь. Кривился, страшно кашлял и хрипел,

сплевывал кровью. Отдышался после очередного приступа, глянул на меня и печально

улыбнулся.

— Эх, Сашка… — с трудом сказал он. — Не думал я, что произойдет так. Мне жаль…

Я не ответил, перевел взгляд на землю перед собой. Тусклый красноватый свет

помог рассмотреть рисунок, что бездумно царапал пальцем в пыли последние минуты.

Длинные извивы гибкого змеиного хоста, выпуклая грудь и удлиненная голова,

завитушки рогов. Козерог…

Мысли взорвались упругим вихрем, в душе родилась и окрепла решимость. Я пошарил

глазами и заметил невдалеке крупный обломок бетона. Подобрал и взвесил на

ладони. Хорошо, достаточно тяжелый и без острых углов… Я поднялся и посмотрел на

друга.

— Вадим! — позвал я.