Могильщик. Черные перчатки (СИ)

— Угу. Знаешь, я уже даже хочу, чтобы Илленсия появилась послезавтра: с такого недосыпа в могильники лучше не соваться.

— Не говори. И нам туда-сюда бродить не придётся.

— Угу.

Разговор не складывался. Слушали друг друга в пол уха, из-за непрекращающейся зевоты говорили с трудом. Но как только разговор прекращался, трясина сна снова начинала затягивать их в себя.

— Где вы нашли те записки? — спросил Велион.

Этот вопрос будто бы разбудил Кана.

— Представь, не в могильнике, — ухмыльнулся он. — Мы шли с Агареном из Эзмила, хотели проверить, что осталось от города после пожара. Большая часть проклятий рассеялась, там стало безопасней, но и библиотеки погибли, так что через полстраны шли зря. Да, кстати, мы ходим по могильникам с Агареном постоянно, я встретил его два года назад. Могильщик-то он хороший, но вот немота подводит, с трудом продаёт вещи, он ведь даже писать не умеет. А теперь он выполняет мои заказы, я ему за это плачу, да ещё и реализую хабар. Взаимная выгода.

Так вот, в июле возвращаясь с пожарища Эзмила, мы остановились переночевать в какой-то хибаре ещё довоенной постройки. Наверное, раньше это был свинарник: помещение было небольшим, круглым с деревянной основой, замазанной глиной, такие делают, чтобы свиньи не разрывали. Во время ночёвки я совершенно случайно перестелил циновку и нашёл слабенькую магическую печать. Хоть она и была слабой, снять её я не мог. Знаешь, я больше алхимик, чем маг… — Кан замялся.

— Квален говорил.

— Ага. В общем, без Агарена я бы не справился. Он снял печать, да умудрился сделать это так, что ничего не сгорело. Там нашлись эти свитки, в хорошей сохранности, но некоторые слова различить было всё-таки невозможно. Мне ещё два месяца пришлось провозиться, чтобы смешать состав, который осветлил бы бумагу, не уничтожив при этом чернила. Вот так, все тайны открываются совершенно случайно.

— А Квален говорил о каком-то заговоре, о том, что бумаги всплыли очень вовремя… — хмыкнул Велион. Он плохо помнил о чём там действительно говорил Квален.

Кан совершенно серьёзно кивнул.

— Только это не заговор, — сказал он. — Я верю в то, что всё происходит в своё время. И только так сохраняется истинный ход вещей. Хотя, быть может, кому-то это и выгодно. Кому-то… свыше… и я говорю не о человеческом мире и власти. Сейчас это выгодно мне, но, быть может, и кому-то ещё? Но пока я не достану Череп Низвергнутого Демона, про эти бумаги не узнает никто, кроме тех, кому я могу доверять. Копии, кстати, я оставил только Квалену. Потом я их продам.

— И это тоже произойдёт в своё время и сохранит порядок вещей?

— Я надеюсь, что это не приведёт к такому же беспорядку, как восемьдесят лет назад. Однако если это и произойдёт… я уже ничего изменить не смогу. Если даже я и не стану продавать записки, произойдёт то же самое. Немного раньше, немного позже, без разницы. Но всё равно всё это будет вовремя. Немного запутано, да? Ладно… Вот ты, например, нашёл перчатки в то самое время, когда тебе было надо.

— Мне или кому-то свыше… — угрюмо сказал Велион, вспоминая гостя. Он не был дураком, и понимал, что стал могильщиком не случайно. Кто-то подгонял его сюда, заставил уехать с островов. Причин пока не понимал… хотя, какие могут быть причины? Он должен достать Череп Низвергнутого Демона, вот и все причины.

— Именно, — бодро подтвердил Кан. — Вот когда ты их нашёл?

— Украл у… у учителя четырнадцать с небольшим лет назад.

— Так вот, это произошло не случайно.

"Ещё как не случайно, — зло подумал могильщик. — Халки отправил меня в свою комнату, чтобы я принёс из его сундучка яд для младших учеников, но яда там не оказалось, зато я нашёл перчатки. И я их взял. Взял, потому что я не хотел резать глотки спящим, травить женщин и детей, колоть кинжалом в спину. Конечно, всё это было не случайно. Халки хотел вышвырнуть меня из школы, чтобы избавиться от меня, ведь меня считали проклятым".

— Представь, — продолжал тем временем Кан, — что ты включён в чей-то план… нет, не так. Представь, что ты деталь какого-то механизма. Например, спусковой крючок арбалета. Без тебя арбалет не выстрелит, так же он не выстрелит без приклада, тетивы и так далее. Можешь себе такое представить?

— Ещё как, — зло буркнул Велион.

— Вот и хорошо. Так вот, у арбалета есть стрелок, та сила свыше, и он должен выстрелить в чётко определённое время. Вот так и в жизни.

— Ага. Я понял.

Сон как рукой сняло. Могильщик злился.

"Кан прав, — думал он. — Ещё как прав. Жизнь — чей-то план, а я пешка, которой можно пожертвовать. Если я выполню то, что мне предназначено, я стану не нужен. Как сломавшаяся игрушка. Перестану быть могильщиком. А какое место отведено остальным в этом плане? Не только Кану, Агарену и остальным, но и тому проповеднику, Епсхо и Истро? Может, я был бы и не нужен, если бы кто-то смог сделать мою работу за меня? Запасная деталь. Но если что-то сломается, я могу и пригодиться".

Ответа на эти вопросы не было. Понимая — тоже. Но Велион был уверен, что всё связано. Могильщики, человек с крысиной головой, человек с собачьей головой, тот проповедник, война, Илленсия, Череп…

Ветви деревьев начали сгущаться, смыкаясь над головой и закрывая небо даже без листвы. Значит, они приближаются к пустоши. Велион чувствовал магию в деревьях, но угрозы, кажется, не было.

— Чуешь магию? — неожиданно спросил Кан. — Ты задёргался, — пояснил он, когда Велион недоумённо на него посмотрел.

— Да. К тому же, деревья сгустились.

— Это сделано специально, — кивнул алхимик. — Чтобы город предстал во всём своём великолепии внезапно. Я прочитал это в записках тот мага-садовода. В его словах чувствовалась такая ностальгия…

— Сейчас нам во всём великолепии предстанет Шавлонский пустырь.

— Уже был здесь?

— Да.

— И как оно? Я здесь ещё не бывал.

— Сам увидишь. Уже через пару минут.

Дальше шли молча. Сонливость слетела совершенно, и могильщик, и маг были напряжены. Хоть Велион уже и был здесь, страх прочно угнездился в его сердце. Нет, ему было страшно, именно потому что он здесь во второй раз. Перчатки начнут греться и дёргаться только в момент, когда он ступит на выжженный песок пустыря, пока бояться нечего… Но могильщик боялся. Боялся повторения ночного кошмара, боялся увидеть мёртвые стены Илленсии. Он действительно хотел, чтобы города не было и сейчас, и послезавтра. Уйти, сбежать, спрятаться, а через год вернуться… или не возвращаться вовсе. Жить, ходить по могильникам в поисках своей смерти… Но только не сейчас, не здесь, не в этом проклятом городе.

Могильщик, непроизвольно сбавивший шаг, сжал кулаки и зашагал твёрже и быстрее. Не надо бояться, надо идти вперёд. Назад пути нет.

Деревья расступились резко, и перед путниками открылся вид на…

Пустошь. Чёрный выжженный песок, распростёршийся во все стороны. В нескольких милях чернота песка сменялась свинцово-серой гладью озера, переходящей в свою очередь в небесную хмарь того же цвета. Зрелище было грандиозным в своей уродливости, убогости и пустоте абсолютной смерти, оно завораживало и отталкивало, слепило глаз своим холодом и отчуждённостью.

— Мерзость, — прошептал Кан.

— Ещё какая. Вернёмся послезавтра.

— Да, послезавтра. Этот день решит всё.

Велион усмехнулся. Да, этот день решит всё. Может быть, он что-то узнает. Если вспомнить Сердце Озера и те голоса, те ощущения, которые он испытывал в Импе… Вероятно, он узнает всё. Но хочет ли он этого?

Конечно — хочет.

— Могильщик, не спи, возвращаемся.

Велион перевёл взгляд на Кана. Маг был напряжён и нервничал, даже не пытаясь этого скрыть. Ему не хотелось здесь оставаться. Что будет, когда Илленсия вернётся в этот мир?

— Поворачиваем, — блекло улыбнулся могильщик. — Надо поспать.

На обратной дороге алхимик начал что-то рассказывать про какие-то сферы, но кроме того, что их три и они каким-то образом соединены между собой в одной точке, Чёрный могильщик ничего не понял и не запомнил. Кажется, он спал, как солдат на марше.