Вечный мент или Светоч справедливости

В воротах внезапно послышался треск и из них пылающим факелом вылетел грешник. Упал на землю, но тут же вскочил на кривые ножки. Одет человечек был в черный костюм в полоску и траурный однотонный галстук. Глазки новоприбывшего бегали, выдавая испуг.

Оркестр дружно грянул похоронный марш. Навстречу грешнику выбежал предприимчивый провожатый.

– Наше почтение, господин, э-э-э…

– Войцеховский, – поспешно отозвался умерший. – Валентин Ильич.

– Валентин Ильич, прекрасно. Если не ошибаюсь, бывший генеральный директор банка…

– «Арьергард Кредит», – завершил фразу сообразительный господин Войцеховский, – а вы, простите, черт?

– Точно так-с, Валентин Ильич, черти мы. И вы прибыли в ад-с.

Заботливо подхватив банкира, который было стал заваливаться в обморок, бес быстро заговорил:

– Не стоит так беспокоиться, господин Войцеховский, мы что-нибудь придумаем. Не все так плохо, честное дьявольское…

– Ох, – выдохнул Валентин Ильич, – ну, за что мне это? За что?! Я же труженик. Только и делал всю жизнь, что работал. Давал людям возможность получать достойную зарплату, обеспечивал их рабочими местами, жертвовал, – он возвысил голос, – на строительство храма…

– Такие всегда на строительства храмов жертвуют, – заметил Кухериал громко, так чтобы директору было слышно.

– Вы с собой в могилу не захватили немного наличных? – поинтересовался бес. – Они у нас, знаете ли, тоже имеют хождение.

– В могилу? Конечно, нет. У вас имеют хождение рубли? Американские доллары? Евро?

– Помилуйте, Валентин Ильич, – бес хохотнул. – Вы же умный человек. Любая валюта конвертируется. Земная конвертируется автоматически, в золотые империалы. При прохождении через огненные врата. Ну, покопайтесь в кармашках. Вдруг что-нибудь сыщется.

Директор банка поспешно зашарил по карманам, но вынужден был признать, что у него нет ни копейки.

– Может, пока я был на судилище, вытащили? – предположил он.

– Ну, что вы, – осклабился бес, – это невозможно. В Судебном чертоге действуют совсем иные законы. Это край – иллюзорный. Там вашего тела нет. Только душа, которую судят. А сюда вы переноситесь в материальном воплощении, к которому привыкли. Видите, на вас костюм, в котором вас хоронили. А в Судебном чертоге все простынках. Так-то…

– Ничего не понимаю, – пробормотал Валентин Ильич, – но вам виднее. Скажите, что-то же можно сделать?

– Конечно, можно, – согласился бес, – дай-ка гитару, – попросил он одного из коллег-музыкантов. И ему немедленно передали инструмент. Бес взял гитару за гриф и изо всех сил ударил директора банка по голове. Дека с треском разлетелась. А несчастный охнул, присел, посидел пару секунд и повалился в сторону.

– Берите его! – скомандовал бес, крикнул нам: «Адью!» и взвился в воздух. За ним, подхватив оглушенного грешника, вознесся весь оркестр.

Мы тоже не стали задерживаться у огненных врат и полетели искать блуждающий дворец герцога Мамона.

– Зря он не взял с собой денег, – заметил я.

– Устроится, – заметил бес, – приложит немного усилий и отлично заживет в аду. Я-то знаю. Такие всегда устраиваются. И при жизни, и после смерти.

– Несправедливо, – заключил я.

– О да, – откликнулся Кухериал, – нет в этом мире справедливости. На том и стоим.

– Выходит, если покойный берет с собой в могилу чемодан с деньгами, на выходе он получит империалы? – спросил я.

– Точно, – откликнулся Кухериал, – закон конвертации. Его, кстати, тоже герцог Мамон измыслил. Лично мне эта идея представляется очень остроумной. Помнишь, раньше покойным клали на глаза монеты? Очень правильная была традиция. Повышала адское благосостояние. А теперь даже в Предел алчности прибывают одни голодранцы. Вон, погляди хотя бы на этих…

На мелководье, у берега гигантской реки, копошилось множество грешников с деревянными коробами.

– Мамон не любит пустые мучения, – сказал Кухериал, – он считает, что всякая пытка должна иметь практический смысл и способствовать обогащению Предела алчности. Поэтому шестой круг считается самым гуманным. За это Люцифер, – бес понизил голос, – недолюбливает герцога Мамона. Но ничего не может с ним сделать – ведь все финансовые вопросы решаются здесь.

– Что делают все эти люди? – поинтересовался я.

– Как что?! Золото моют.

– И много намывают за смену?

– За смену?! – возмутился Кухериал. – Здесь не санаторий. Работают до тех пор, пока не упадут от усталости. Или не умрут. И их тут же сменяют другие. Желающих полно.

Сразу за рекой начинался глубокий песчаный карьер. На многокилометровом склоне, изрытом ходами, кипела работа.

– Толкут песок, – поведал Кухериал. – Добывают золотишко дедовским методом. Хотя Мамон просил Сатану дать ему возможность выстроить завод, но разрешения не получил. У него и так влияние слишком большое. Хотя, в остальном, Люцифер полностью на стороне прогресса. Только если это не касается адских пределов. Сейчас, к примеру, мы активно продвигаем идею Мамона введения микрочипов с именными номерами. Их будут со временем каждому человечку в онтологической иллюзии вживлять под кожу. Слышал о таком?

– Нет, – ответил я, наблюдая за муравьиной возней внизу. – Впечатляет размах! – констатировал я.

– Еще бы. Сюда же так и рвутся попасть. Мамон ввел здесь даже систему поощрений. Если грешник найдет крупный самородок, он получает день, когда может работать только на себя. И если ему посчастливиться, в этот самый день он может разбогатеть. Вот почему большинство грешников этого круга так стремятся попасть на рудники. Только это почти невозможно. Конкуренция слишком большая. Они даже платят империалы нашему брату, чтобы поспособствовали. Но большинство взяток ни к чему не приводят. Так что те, кого ты сейчас наблюдаешь внизу – настоящие счастливчики. Да они и сами об этом знают. Посмотри на их сосредоточенные, но радостные лица.

Я внимательнее пригляделся к трудягам, но особой радости в лицах не заметил.

Золотые рудники остались позади, а мы полетели над широким водоемом.

– Ты же говорил, в аду всего три реки, – я указал вниз. Там в желтой густой воде плыли вырванные с корнем водоросли, листья, дохлые рыбины и человеческие тела. Множество разбухших от влаги человеческих тел. Поток нес их, как бревна в сезон лесосплава, сталкивал, вращал. И в этом вращении наблюдателю чудилась жизнь. Словно мертвецы танцуют последний танец.

– А это и не река вовсе.

– А что же?

– Просто поток. Смыл грешников. Унес. А потом здесь опять будет сухое русло. В аду такое случается повсеместно. Идешь ты, скажем, по горячей лаве. А через пару часов на этом же месте – ледяное озеро. Царство хаоса. Так-то, Васисуалий. Самое неприятние, что и дворец герцога Мамона путешествует по Пределу алчности. Герцогу так удобнее. А вот нам придется помучиться, пока мы его найдем. А спина у меня не железная.

– А что там, впереди? – поинтересовался я. На горизонте появились высокие здания.

– Сейчас посмотрим, – ответил Кухериал.

Вскоре мы уже летели над городом. Выглядел он, как трущобы Бронкса. Расцвеченные граффити серые стены. Следы от пуль на них. И спешащие во всех направлениях человеческие отбросы. Удивляло обилие вооруженных грешников. Один, задрав лицо, посмотрел в небо и погрозил нам пистолетом.

– Что это такое? – спросил я, удивленный столь необычной для ада земной картинкой.

– Город, – ответил Кухериал. – Примыкает к фондовой бирже. Здесь живут те, кто может заплатить за спокойное посмертное бытие. Мы все так и называем это место – Город. Город поделен уличными бандами. Они все время ведут войну за сферы влияния. Многие осуждают герцога Мамона за эту инициативу. Но он считает, что имеет право развивать инфраструктуру Предела алчности по собственному усмотрению. Тут я на стороне герцога, пожалуй.

Мне показалось, последние слова были произнесены из осторожности.

– Кухериал! – заорал я. – В сторону, в сторону, говорю. – Снизу в нас целились из гранатомета.