Школяр

Не успел Ирений встать, как она оказалась у двери, вытолкав в коридор остальных, и заступила ему дорогу.

— Ментор, — произнесла она низким голосом и, шагнув к Ирению, оказалась прямо перед ним. — Теперь, когда вы будете скоро богаты, я хочу вам сообщить, что в любой момент готова выслушать ваши условия!

Пришла очередь Ирения порозоветь.

— Через два месяца, — пообещал он, так же прямо глядя на неё. — Сейчас не имею права.

Анна порывисто развернулась и вынеслась в коридор с воплем:

— Ура!!

Она побежала скачками по коридору. Мета замерла в остолбенении, глядя ей вслед.

— А ЭТО когда произошло? — воскликнула она потрясенно.

— Пока ты училась до зеленого цвета лица, моя дорогая! — донесся до неё счастливый голос сестры.

Так Филь выступил катализатором счастливого завершения сразу двух романов в Алексе. Включая его собственный, выходило три, и новость об этом разнеслась со скоростью лесного пожара.

Выпадение троих лиц мужского пола из списка холостяков ввергнуло в отчаяние многих девиц. Филь никогда бы не подумал, сколько интересного можно узнать о ком-то, просто объявив о помолвке с ним. И что Леппике уже семнадцать, и что её мать смахивает характером на армейского сержанта, а значит, дочь тоже рано или поздно станет такая же, и сколько у них в семье детей, и как бедно они живут, то есть и от Леппики не стоит ожидать особых манер.

От всего этого Филь был вынужден укрыться в лаборатории естествознания на пару с Яном, заканчивая там заказ Флава на десять тяжелых петард. Профессор Лонерган обращался к ним теперь исключительно как «женихи», но свое отношение к происшедшему оставил при себе. Том Рафтер сказал, что у него других дел по горло, и отказался составить им компанию.

Оказавшись наедине с Яном в памятный вечер, Филь спросил его, что тот думает про брак с Леппикой.

— Твое дело, — сказал Ян. — Я не слышал про неё плохого от Меты, которая учится с ней на одной кафедре. Может, ты не поймал журавля, но синица из неё выйдет достойная.

— А мне что надо думать про тебя с Габриэль? — слегка покраснев, спросил Филь. — Ты извини, я ни черта не понимаю в этих делах.

— А нечего тут думать, — сказал Ян. — Наш отец пусть думает. Если он упрется, я всё равно ничего не смогу сделать. Но рассчитываю, что не упрется, особенно после номера, который выкинула Анна!

Не прошло несколько дней, как на Алексу посыпались письма от встревоженных родителей. Филь свои, не читая, складывал на подоконнике, так же поступал Ян. Судя по состоянию окна, у друзей оказалось удивительно много корреспондентов, которые то ли радовались за них, то ли проклинали, не имело значения, потому что иначе оставшийся срок в Алексе пришлось бы провести за написанием ответов. И вдруг поток писем прервался.

Что случилось, стало ясно, когда разлетелась новость о помолвке Тома Рафтера с Бенни Тендека: Том и Бенни перевели огонь на себя. Как эти двое умудрились договориться, осталось тайной, но следующим вечером спавший с лица профессор Иллуги поднялся в трапезной из-за стола и жалобно произнес:

— Дорогие мои, имейте совесть! Алексу закроют, если вы будете продолжать в том же духе. Вам это, допускаю, уже неинтересно, но у многих из вас имеются младшие братья и сестры, которым вы навсегда закроете сюда дорогу, если случится еще одна так называемая помолвка. Я должен признать, что у меня вчера состоялся крайне неприятный разговор с секретарем императора, г-ном Клементом, и, уверяю вас, я с большим трудом уговорил его отложить в сторону перо, уже нависшее над приказом об эвакуации школы. Благодарю вас, — закончил он и устало опустился на скамью.

В трапезной установилась гробовая тишина. Пристыженные школяры, испуганные возможной эвакуацией, закончили поедать невкусный ужин и молча разошлись по дормиториям.

Заходя в комнату, Ян сказал:

— Филь, у меня не идет из головы сегодняшняя речь нашего ректора. Каким образом он мог беседовать с г-ном Клементом, сидя в Алексе, да так, что даже знает, что за документ лежит у того на столе?

Филь шагнул к порогу, проверил, что за дверью никого нет, и тихо сказал:

— Это значит, что Железная книга до сих пор в Алексе.

Ян кивнул:

— Но наш ректор слишком щуплый для неё! Ему надо держать её наготове, а в кабинете у него нет места.

— Вчера я видел его выходящим из Сигнальной башни, — подумав, сказал Филь. — Может, она там? Якоб говорил, что там в основании — большой подвал, где он ранее держал фрукты и овощи, пока нас не стали кормить бобами с кашей. Мне, честно говоря, не по себе, что эта штука так близко от нас.

— Мне тоже, — сказал Ян. — Мне тоже…

Речь ректора погасила разгоревшийся пожар помолвок, и до конца мая на этом фронте не произошло ничего нового. Затем по Алексе пронесся слух, что юка в новом году куда живее, чем в прошлом, и все стали спешно готовиться к турниру. Экзамены должны были состояться после него.

В первый день тренировок, едва Филь вылетел на поле в предвкушении как следует поразвлечься, к нему из толпы зрителей подбежала Леппика.

— Филь, ты до сих не прочитал свою кучу на подоконнике, — укоризненно сказала она. — Почему ты не читаешь, что тебе посылают?

— Потому что там наверняка одна ругань и проклятия, — заулыбался он. — Вот еще, время на это терять!

— В этом письме тебя никто не ругает, — сказала она, вручая ему маленький квадратик, доставленный голубем. — Здесь приглашение от моего отца посетить наш дом в Унсете и обговорить предстоящее бракосочетание. Он согласен!

Девушка стояла перед ним зардевшаяся, смущенная и такая хорошенькая в ясный весенний день, что у Филя заныли зубы от невозможности схватить её в охапку и поцеловать. В прошедшие восемь недель им удалось остаться наедине всего два раза, и каждый раз он потом много часов был не в состоянии думать ни о чем другом. В те дни, сидя на занятиях, Филь был на волосок от того, чтобы согласиться с мнением противного Клемента о раздельном обучении.

— Хотя я совершенно не возражаю против Пассифона, — тихо сказала Леппика, — если тебе неудобно заезжать к нам. Говорят, его уже отстроили.

Филь быстро сунул письмо в карман и огляделся: казалось, за ними никто не наблюдает. Он сделал шаг, но в следующую секунду над полем разнесся сигнал конца подачи.

— БАМ-З!

Вскинув голову, Филь заметил на холме Яна, вцепившегося в рукоятку флютига, и стоявшую рядом с ним Мету, чья рука лежала на той же рукоятке поверх ладони брата. Леппику унесло с поля как порывом ветра.

В этот день тренировка не получилась: обе найденные в лесу юки оказались бешеного нрава и поднимали игрока в воздух, едва тот вцеплялся в них. Не получив ни малейшего удовольствия и только измучившись, расстроенные команды направились к воротам Алексы.

Филь шагал рядом с Харпером Атли, подающим «Секунды», который в начале года учил его фехтованию, пока не стало сильно холодно. Многому Филь от него не научился, но хоть не держал теперь меч как дубинку.

— Что-то странное сегодня, — сказал Харпер. — В жизни такого не видел!

— Может, когда юку придавит июньской жарой, она успокоится, — предположил Филь.

— Только на это и остается надеяться!

Жара пришла через неделю как по заказу. Но в ночь на воскресенье на Алексу надвинулись тучи и заволокли всё небо. Они повисли низко и застыли недвижимо, будто решили обосноваться здесь на века.

Утром Филь одним из первых вышел за ворота, глянул в угрожающее предгрозовое небо, выругался и побежал в лес в поисках подходящей юки. Тренировка, похоже, не получится, однако можно хотя бы проверить, в каком настроении сегодня демонское растение.

Возвращаясь с юкой подмышкой, он крикнул Харперу с Габриэль, которые успели выйти на поле:

— Я думаю, с этой можно попробовать, пока гроза не началась! Она крепко треснула меня по лбу, но в небо не потащила!

Из распахнутых ворот повалили игровые команды вместе с учениками. Судя по всему, Алекса дружно решила размяться невзирая на погоду. А навстречу им из леса выехала измученная коляска с двумя усталыми лошадьми, в которой сидел никто иной, как архитектор Хальмстема Андреа Триссино.