Особенный, или Помеченный болью (СИ)

- Я еще плохо тебя понимаю, - сознался Ламиа.

Аластер приложил ладонь ко лбу, словно пытался снять боль этим жестом. Новая волна неприятных импульсов прокатилась по телу. Он глухо простонал и опустился в кресло. На диване до сих пор молча сидел Мик, с задумчивым лицом наблюдая развернувшуюся сцену.

- Что? – раздраженно спросил вампир.

- Боль мешает вам думать? – обеспокоенно уточнил Мик.

- Да. Я абсолютно не привык к этому: все мысли обрываются и путаются, когда накатывает новый спазм. Не могу обдумать одну идею: каждый раз отвлекаюсь. Головная боль - ужасна, как другие справляются с этим?

- Скажите вслух - я помогу удержать мысль.

- Я никак не могу понять, куда уехал Эри. Он может быть где угодно, кроме тех лесов. Мне кажется, что тело реагирует так на разлуку, но это нелогично. Также я не хочу спать, да и на эльфийскую кровь не может быть такой реакции, - он глухо простонал, зажмурившись. – Что-то случилось с Эри, я уверен. Но не так, чтобы нечаянно. Он знал об этом заранее, подготовил алиби, исчез вместе со слугами. Даже до Неэла дозвониться не могу.

- Я недавно говорил с ним, - тихо сообщил Мик.

- Что?! Когда?

Аластер резко подскочил, но тут же упал обратно, недовольно морща нос и потирая виски. К подобным выкрутасам тела за несколько дней не привыкнешь. Он пережил очередной острый приступ, проморгался и посмотрел на собеседника более осознанным взглядом.

- Часа два назад. По-моему, он был в здании.

- Тьма! – прорычал вампир.

Следя за скоростью своих движений, Ламиа поднялся, вышел из гостиной, спустился по лестнице и покинул особняк. Он постепенно ускорял шаг, переходя сначала на трусцу, а затем, привыкнув к темпу, и на быстрый бег. Редкие болевые импульсы сбивали Ламиа с ритма, но он старался не обращать на них внимания.

Спутанные мысли наконец потекли по нужному руслу. Вообще размышления в данной ситуации оказались злейшим врагом, путая вампира еще больше. Аластер понял, как прост был план Даэрина: пока он пытался вычислить, где скрылся любовник, эльф отсиживался дома. Ведь это место было слишком очевидным, и он наведался бы туда в последнюю очередь, если бы не доверился внутренней связи. Сейчас Аластер ощущал ее отчетливее, найдя тонкую ниточку, ведущую его к осколку души.

Ламиа добирался до особняка эльфа втрое дольше, чем обычно. Он обнаружил природу своего недомогания, когда очередной болевой импульс прокатился по телу – мышцы ныли, зрение теряло резкость, ноги плохо слушались. Тяжелее всего было перемахнуть через забор, ведь Аластер знал: ворота никто не откроет.

Он не стал стучать в дверь, толкнул ее с размаху. Даже на пороге чувствовался острый запах боли и страха. Причем страх принадлежал не Кирану - этой эмоцией фонило от других обитателей дома. А вот боль отдавала знакомой горечью - тело вырабатывало слишком много адреналина, разбавляя кровь.

Первый пролет лестницы показался Ламиа бесконечным, он удержался на ногах только потому, что с силой сжимал перила, оставляя мелкие трещинки в древесине. В коридоре его встретил Неэл, у которого был уставший, слегка испуганный, но благодарный вид. Он словно передал тяжкую и ценную ношу другому, зная, что теперь она в безопасности.

- Почему не позвонил? – прорычал Аластер.

- Я… - Неэл медленно сглотнул, - господин запретил мне.

- Идиоты, - рыкнул вампир.

Преодоление коридора заняло у Ламиа несколько минут. Ему срочно требовалась передышка, которую он не мог себе позволить. Он с боязнью посмотрел на дверь спальни, глубоко вдохнул и обернулся к сопровождающему:

- Открой. Я знаю, что он поменял электронный код к замку.

Неэл без пререканий отпер дверь, отойдя в сторону. Воздух из открывшейся комнаты окутал Аластера, предоставляя малую долю информации о состоянии Даэрина. В спальне было темно, однако это не помешало Ламиа увидеть эльфа, неподвижно лежащего на кровати.

Все недомогание Ламиа ушло на задний план, когда он приблизился к постели и сел на край. Киран лежал обнаженным до пояса под легкой простыней. Его тело покрыла испарина, между бровями пролегла глубокая морщинка, а кулаки были крепко сжаты. Дыхание эльфа со свистом вырывалось изо рта, ресницы быстро подрагивали, но глаза под веками не двигались.

- Я посажу тебя на цепь, - хрипло произнес Аластер, наклоняясь к чужому плечу. – Ты больше никогда не скроешься от меня и не будешь переживать все один.

Зубы вампира легко вошли в плоть, оставляя ранки, через которые стремительно засочилась кровь. После первого глотка Аластер небрежно лизнул кожу. Он откинулся назад и, опираясь на столбик кровати, потер ладонями лицо. Яд, бушующий в теле эльфа, озадачил опытного специалиста.

- Неэл, как долго он еще проведет в этом состоянии?

- Дня четыре, - прошептал тот.

- Как часто он регенерирует?

- Раз в пять-десять лет. Зависит от повреждений.

- Тьма всемогущая, - озабоченно пробормотал Аластер, – что мне делать с твоими шрамами?

Он нежно огладил уплотненные бороздки на руке Даэрина. Если он впустит в вену свой яд, то, скорее всего, навсегда сотрет метки боли с тела эльфа. А принимать подобное решение мог только сам Киран.

Пока Ламиа в задумчивости водил подушечками пальцев по витиеватому рисунку, он пытался найти иной вариант борьбы с наговским ядом. Даэрин сказал, что эта отрава излечила его тело после вызволения, но не упоминал, что она продолжает периодически мучить его.

Аластер приблизился к голове эльфа, обхватил его лицо ладонями и склонился ко рту. Яд неохотно вырабатывался, медленно стекая с клыков. Ламиа разомкнул чужие губы и скользнул языком между ними. Абсолютно безответный поцелуй оставил неприятный осадок, однако свое дело выполнил – анестезирующее вещество, попав в полость рта, обезболило горло.

- Неэл, принеси тонкий жгут или пластичную трубку, в которой будет пустая полость. И узкую воронку, которая войдет в жгут. Быстро!

Удобнее устроившись на кровати, Ламиа лег на бок, прижавшись грудью к плечу эльфа. Он убрал алые пряди, прилипшие к влажному лбу, заботливо огладил резко выделявшиеся скулы и мягко поцеловал висок. Даэрин не выглядел жалким или беззащитным, нет. Он источал силу, выносливость и… боль, много боли. Аластер глубоко вздохнул, остро ощущая мучения осколка души.

- Прости, если все получится не так, как я предполагаю, - тихо извинился Аластер, придержав вздрогнувшую руку.

Неэл вернулся быстро и, вручив требуемое, отошел в сторону. Ламиа взял с прикроватной тумбочки металлический браслет и сдавил его в ладони, сделав овальным. Он аккуратно перевернул эльфа на бок, положив голову на высокую подушку. Аластер вставил между зубами Даэрина погнутый браслет, а в него продел тонкую трубочку, которая с легким сопротивлением вошла сначала в горло, а затем в пищевод. Отрезав лишнюю часть, он вставил в полость воронку.

Даже в таком состоянии организм Кирана отреагировал на инородный предмет: желудок и пищевод начали сокращаться, выталкивая тонкую трубку, а зубы с силой стиснули браслет. Рвотные позывы прекратились достаточно быстро: видимо, тело переключилось на иные реакции. Вампир бережно перевернул Даэрина на спину, ласково огладил линию подбородка и носа.

Подняв руку над воронкой, Аластер глубоко впился когтем в запястье, намеренно прорезая вену. Кровь крупными каплями падала в воронку и исчезала в полости трубки. Раны очень быстро затягивались, поэтому он постоянно раздирал собственную плоть, чтобы напоить Даэрина. Каждая порция потерянной крови отдавалась набатом в висках и ушах вампира. Силы медленно, но верно покидали его.

Аластеру приходилось придерживать эльфа за шею, успокаивающе поглаживая по волосам, когда он вынимал трубку из горла Даэрина. На это простое действие ушли его последние энергетические резервы. Он устало лег на кровать, положив голову на чужое плечо. Тяжелое биение сердца Кирана проходило вибрацией через Аластера, сосредотачивая все его мысли только на этом звуке, а резкое дыхание щекотало темноволосую макушку.