Особенный, или Помеченный болью (СИ)

Он достал длинную шкатулку, украшенную серебром и негравированными аметистами. В ней хранился самый странный и, по мнению Аластера, нефункциональный предмет - скорее даже реликвия. Он дарился каждому вампиру на совершеннолетие, только стилистика и материал данного атрибута взрослой жизни были разными - в зависимости от статуса будущего владельца.

Ламиа ловко перехватил футляр, закрыл сейф и спустился обратно в кабинет. Он понимал, что Даэрин заметил его вылазку, однако не беспокоился о том, что эльф узнает расположение тайника и попробует его вскрыть. Там не хранилось ничего ценного в общепринятом смысле, только важные для самого Аластера предметы.

Прежде чем вернуться к эльфу, Ламиа остановился перед дверью, прикрыл глаза и еще раз все обдумал. У него был только один фактор, который он мог варьировать - время. Выбора все равно не было: в любом случае он должен будет это сделать, и единственное, что мог решить сам Аластер - чуть раньше или позже.

Он вошел в спальню и обнаружил Кирана сидевшим на краю кровати. Эльф не торопился поднимать взгляд, словно чувствовал, что зрительный контакт может спугнуть колеблющуюся решимость Ламиа.

Аластер подошел вплотную к постели, ловко снял с себя пиджак и рубашку и, оставшись только в брюках, присел на колени возле ног Даэрина. Он поднял голову вверх и, оставляя горло беззащитным, всмотрелся в чужое лицо. Даэрину ничего не оставалось, как ответить на взгляд, сев немного иначе, чтобы быть напротив Ламиа.

- Эри, я не знаю, как принято у вас, но у вампиров есть несколько традиций, которые мы не имеем права игнорировать. Одной из наиболее важных и опасных является любовь. Вампиры по своей природе не самая любвеобильная раса. Мы редко изменяем супругам или разводимся. Для вампира в первую очередь это признак несчастности, того, что он не может получить от своего избранника душевного покоя. Однако если мы уверены в своем выборе, то должны передать в руки своей судьбы одну реликвию.

Аластер вручил эльфу шкатулку, осторожно вложив ее в чужие ладони. Даэрин благоговейно провел подушечками пальцев по украшенной крышке и медленно открыл ее. На дорогой ткани лежал причудливый кинжал: рукоять была инкрустирована россыпью драгоценных камней, а узкое, не толще спицы, лезвие заканчивалось острой иглой, сделанной из клыка оборотня. У Кирана перехватило дыхание, когда он прикоснулся к прохладному металлу, любовно оглаживая невиданное до этого оружие.

- Эри, - позвал Аластер, привлекая внимание собеседника. – Это ронав. Легенды говорят, что он имеет власть над сердцем вампира, что он может прекратить его биение. Я не знаю, как это происходит: именно об этом никто не говорит. Если каким-то парам и удавалось догадаться, как это сделать, то они хранят секрет, - он громко сглотнул. – Если честно, я надеюсь, что мы узнаем, потому что я не смогу жить без тебя. Мне придется вернуться к еще более невыносимому существованию, которое я влачил до встречи с тобой. А я не хочу, не желаю знать, что такое жизнь без тебя. Ты - моя душа, властелин моего сердца, смысл жизни. Ты нужен мне, как воздух людям, как вода русалкам, как скалы подгорным жителям. Эри, ты как самая черная тьма, которая окутывает со всех сторон, и в ней хочется раствориться, стать частью такой могущественной и всепоглощающей силы.

Аластер протянул руку к лицу эльфа и мягко коснулся тыльной стороной ладони его щеки, невесомо поглаживая. Он увидел, как в алмазных глазах появились красные прожилки, как губы плотно сжались, услышал учащенное сердцебиение Кирана.

- Ты готов разделить со мной судьбу, душа моя? - спросил Аластер.

Даэрин с минуту смотрел на вампира, а после перевел взгляд на ронав. Он улыбнулся собственным мыслям, аккуратно перехватил оружие за рукоять и достал из шкатулки. Витиеватый кинжал лег в ладонь как влитой. Эльф поднялся на ноги, тем самым заставив Ламиа отодвинуться немного назад и еще выше задрать голову.

- Когда-то ты сказал, что я признаюсь тебе только с клинком у твоего сердца, - усмехнулся Киран. – Оказалось, что мы даже представить не могли, насколько правдивыми были те слова, - он осторожно уколол кончиком ронава свой палец, оставляя на игле каплю крови. – И так получилось, что я знаю, что с этим делать. Нет, я не подозревал о существовании этого великолепного творения, - эльф тепло улыбнулся. – Я знаю про единственное уязвимое место вампиров, просто до этого никак не мог подобрать правильное оружие, которое сможет поразить его. Аластер, ваши легенды не врут.

Приставив остриё к ямочке между ключиц вампира, Даэрин плавно надавил на рукоять. Лезвие легко вошло в плоть, миновало мышечную ткань и на миллиметр вошло в сердце Аластера, который почувствовал, как все его тело похолодело, а кровь застыла, когда игла из клыка оборотня впилась в сердце. Его дыхание остановилось, а грудь перестала вздыматься.

- Если я надавлю сильнее и ронав войдет до конца, то твое сердце остановится, и ты впадешь в некое подобие комы до тех пор, пока его не вынут обратно. Вампиры не могут умереть, но могут уснуть навсегда. Ваши предки нашли лазейку и решили проблему овдовевших супругов.

Нагнувшись вперед, Даэрин навис над задранным лицом Ламиа. Их взгляды так и держались, зацепившись друг за друга, излучая безграничное доверие и надежду. Эмоции беснующимся шквалом отражались в их глазах, путая мысли.

- Аластер, ты – мой яд. Ты проник в меня и отравил организм, вгрызся намертво, изменил душу и тело. Я никогда не смогу найти противоядие. Не смогу и не захочу. Я принимаю твой дар и разделю с тобой одну судьбу на двоих. Я даю обещание перед Духами и Тьмой, что перед смертью введу ронав в твое сердце и заберу с собой за грань.

Даэрин осторожно вытянул кинжал из тела вампира и опустился на колени напротив него. Аластер рвано выдохнул, слабо пошатнулся и наклонился вперед, упираясь лбом в плечо эльфа. Он ощутил, как кровь потеплела, а кончики пальцев начали мелко подрагивать.

- Вы жестоки, - прошептал Ламиа, – но невероятно прекрасны в своей жестокости, Киран-сэнсей. Я принимаю вашу клятву и вручаю собственное сердце.

Ответом наследнику Высокого Дома послужил едва ощутимый поцелуй в макушку и крепкие объятья, из которых невозможно было выбраться даже бессмертному, потому что они сковали не только тело, но и душу.

========== Прощение ==========

Кортеж, состоящий из пяти машин, медленно выехал по дорожке из-за деревьев и остановился в указанном месте за воротами замка Владыки Нагов. Гостей уже ждали - небольшая группа змей тихо переговаривалась, пока водители выстраивали автомобили в ряд. Аластер и Даэрин прибыли на празднование последними: им пришлось перенести вылет из-за срочного вызова Аластера. К счастью, они успели приехать за день до церемонии - опоздание на больший срок могло быть воспринято как неуважение в отношении хозяев земель.

Среди встречающих слуг оказался Амиас и угольно-черный наг, которые расположились слегка поодаль. Ламиа недоуменно осмотрел Владыку, перевел взгляд на статного змея, который казался очень знакомым. Вампир видел его, но внешность была другой, более молодой.

Аластер открыл дверцу и вышел из машины, эльф сделал то же самое. Даэрин обошел корпус автомобиля и встал рядом с вампиром. Все наги почти синхронно приподняли руки в уважительном жесте, приветствуя прибывших. Однако угольно-черный наг смотрел только на Кирана, очень внимательно разглядывал гостя, подозрительно прищурившись.

За секунду в глазах нага пронеслось множество эмоций: узнавание, растерянность, понимание, страх и уважение. Он медленно склонил голову и тихим шипящим звуком начал опускаться на хвост, полностью садясь на землю. Черный змей наклонил торс вперед, насколько позволяли возможности его тела, чтобы не завалиться. Поза выражала высокую степень уважения и беззащитность перед существом, для которого предназначался поклон.

Владыка Амиас отстал буквально на секунду: ему потребовалось время, чтобы понять, почему его подчиненный склоняется перед гостем. Все слуги один за другим опустились в поклоне с тихим шипением, как только услышали этот звук от повелителя. И все они замерли, словно ожидая какой-то реакции, не имея возможности поднять голову до условного сигнала.