Весенние заморозки (СИ)

В разрыве туч показалась маленькая жадная луна побережья. И прорицательница, и воин-эсгурий знали, что в глубине большой земли луна большая, страшная, на полнеба. Обитателей берегов она никогда не пугала, напротив - была вторым светочем, отрадой поэтов и мягким предателем влюбленных.

-Уходи, Халбер. Прости за то, что спасла тебя и погубила Рагона. Ступай. Найди Мелгера и служи ему. Иди в ту битву, куда отправится сын Рагона. Я знаю - ты не погибнешь. Знаю. Не жди меня, я должна искупить свою вину перед Рагоном и завершить то, зачем пришла в ваш простой мир.

В темноте подземного хода билось в стены тяжелое дыханье. Упирались в потолок напрягшиеся, вздувшиеся венами руки. Но не сдвинуть было плиту.

-Уходи же! - повысила голос маленькая прорицательница. - Иначе все будет напрасно. Беги!

Ладонь ее хлопнула по плите. В тишине безветренной ночи хлопок этот разнесся по двору замка, ударился об стены и повторился эхом. Воин с мечом дернулся на этот звук, сделал шаг вперед. Он был на пределе, его уши больше не могли слушать эти безумные слова в пустоту.

-Беги! - закричала она, подтягивая под себя ноги. И тут эсгурий вдруг понял.

-Засада! - вскрикнул он, замахиваясь мечом. Прорицательница вскинула руки в попытке защититься. Меч сверкнул в руках опытного фехтовальщика, перепрыгнул из одной руки в другую, сразу в колющую позицию, ударил в живот и ниже, вышел из поясницы и воткнулся в щель между плитами, заклинивая люк подземного хода. Прорицательница слабо застонала, широко раскрыла глаза и последним усилием откинулась назад, обламывая застрявший кончик меча. Тело ее перевалилось через край стены и упало на камни двора.

Из темной щели подземного хода выбирались один за одним воины Халбера. Последним вышел предводитель, и никто не видел его лица в тени от стены замка. Вышел и прислонился спиной к этой стене, вытянулся, откинул голову. Закрыл глаза. Не помогло, и по-прежнему хотелось выть с тоски. Теперь уже безысходной тоски, отсюда и до погребального костра.

И он не сразу понял, что стена за его спиной мелко подрагивает. А потом и крупно.

-В сторону! Быстрее! - крикнул он, и сам рванулся вперед. Ибо не верил Халбер в жизнь после смерти, и сейчас - особенно остро не верил.

-Что это? - недоуменно спросил в трапезной зале князь эсгуриев.

-Твоя погибель, - неожиданно весело прорычал барон Рагон. - Твои воины вытащили замковый камень. Теперь замок рушится. Умри, эсгурий.

-Ты тоже умрешь, вместе с этой женщиной, - еще не понимая серьезности происходящего, пригрозил на всякий случай князь.

-Нет, - улыбнулся Рагон. - мы с Лит будем жить вечно. До смерти и после нее. Всегда. А ты умрешь, и саму память о тебе скроют эти камни.

-Лииииииииииииит!!! - прорезал ночь рев Рагона. Слабо шевельнулось в ответ тело еще каким-то чудом живой прорицательницы. И в тот же миг сдвинулись и посыпались вниз камни башен и стен замка Нодер.

Лорбаэн. Человек человеку волк.

-Шить? Нет, я не умею... а что такого? Что, должна уметь?

Воины клана Эктуден встретили заявление Лорбаэн удивленным неодобрительным шумом. Даже Броганек нахмурился.

-Женщина должна владеть иглой не хуже, чем воин - топором, - вынес свой приговор истонец. - Ралдэн умеют шить и вышивать еще лучше, чем наши женщины. Так было всегда.

Лорбаэн равнодушно пожала плечами.

-Значит, я - неправильная ралдэн.

Наблюдавший за происходящим Галак, который сидел напротив нее, улыбнулся на мгновенье и опять стал серьезен. Он со своим первым тысячником Талариком ждали с самого утра, пока Броганек пообщается со своими родичами и наконец соизволит обратить на них двоих внимание.

Броганек не спешил. У воина Равнины была бочка гордости и маленькая ложка вредности, которая проявлялась редко, но всегда очень весомо. Как сейчас, к примеру - граф Гисс, по его мнению, обошелся с ним несправедливо, отомстить же ему Броганек пока возможности не видел. Но вот помучить ожиданием ни в чем не повинного темника, еще и единственного из алагоров, кто успел за время похода завоевать некоторое уважение истонцев, - это он мог. Чем и пользовался без зазрения совести, тем более что это понятие было варвару незнакомо.

Незнакомо было такое понятие в последнее время и Лорбаэн. Укоряющий взгляд Галака ничуть ее не трогал. Надо ему - пусть ждет. Девочка видела, что темник своего дождется. Броганек не способен был капризничать слишком долго. Чай, не девка - воин.

Вождь клана потянулся к уже почти пустому бочонку эля (Лорбаэн только диву давалась, какими подвигами истонцы его добыли в этот раз), налил в окованный серебром рог и неожиданно протянул Галаку. Тот заколебался было, но взгляд вождя был настойчив.

-Пить, - повелел он для полной ясности на алагорском. Лорбаэн его понемногу учила языкам.

Галак отхлебнул немного, передал рог Таларику. Тысячник, еще довольно молодой и чем-то похожий на Галака (поговаривали, что он - племянник или еще какой родич темника), выпил в свою очередь и вернул рог вождю. Тот зачем-то заглянул туда, даже намерился понюхать, но тут Броганек бросил ему неизвестное Лорбаэн слово, и вождь быстро приложился к рогу. Допил остаток.

-Спрашивай, - обратился Броганек к темнику, на этот раз на истонском. Галак выжидательно посмотрел на Лорбаэн. Она перевела.

Шить - это, конечно, умение полезное. Много чему учили Лорбаэн в школе, да и родители успели передать девочке массу нужных в жизни навыков. Но вот рукоделие... да, здесь неведомо почему у нее оказался пробел. Невелика потеря, конечно, да и нельзя уметь все - так рассуждала она. Вот только Броганек рассуждал иначе.

Впрочем, он мог бы рассуждать долго и безрезультатно, если бы Лорбаэн сама не почувствовала, что пребывание в лагере становится уже просто скучным. Необходимость чем-то себя занять и отвлечься от своих мыслей и подвигла ее на путешествие через лагерь к обозным телегам. В обозе, как утверждал Броганек, можно было найти все блага земные, еще и выпивку в придачу. Иголки с нитками, по его мнению, должны были находиться там в преогромном количестве. Словом, решение ее научиться шить он одобрил.

Единственно, что обиделся, когда девочка решительно забраковала его собственную костяную иглу как подходящий для обучения инструмент.

Лагеря Лорбаэн больше не боялась. Ей, конечно, и теперь, как в первый день, сыпались в спину всякие недвусмысленные фразочки, а то и просто открытые предложения 'развеять солдатскую скуку'. Но никто не решался подойти и повторить свои слова в лицо. Слишком часто ее видели с Броганеком, слишком много слухов ходило о ее подвигах, включая недавний поход. Мало не единственная женщина в огромном войске, она была постоянным предметом обсуждения солдатни. Воины армии графа Гисса скучали даже больше нее.

Замечания в адрес истонцев она тоже слышала. Алагоры относились к народу Равнины куда как неприязненно, и не стеснялись высказывать свое мнение об 'этих мохнатых варварах', особенно когда ни одного воина в медвежьей шкуре поблизости не было.

Невдалеке проскакал отряд всадников, среди которых она заметила Галака. Темник, как обычно, выполнял множество всякой работы просто для того, чтобы огромное войско не разбрелось кто куда. Сам граф Гисс редко когда утруждал себя заботой о своих людях.

-Эйтории из Мигронта? - вспомнила она вчерашнее удивление темника. Он не присутствовал при памятном истонцам разговоре с графом Гиссом, а сиятельный граф не потрудился рассказать темнику в подробностях 'эти выдумки'.

Галак был встревожен не на шутку. В отличие от графа, он хорошо отдавал себе отчет в том, сколько воинов несет драккар эйториев в боевом походе. Еще он имел свои расчеты, выведенные из наблюдений за активностью врагов в холмах.

-Если там будет дружина герцога Илдинга, да еще ополчение Скейра, да ардены, да бродячие эйтории, включая рыцарей... получается, что их не меньше, чем нас. Что ты сказала про какую-то армию на северном берегу?

-Армия Аэлевит, - повторила девочка то, что слышала той ночью на берегу Арриса. - она должна добить уцелевших, которые переправятся на тот берег.