Царь Аттолии (ЛП)

Вход в покои царя, как и царицы, всегда охранялся. Царь кивнул охранникам, расступившимся перед дверью. Костис поколебался, не зная, следует ли ему войти внутрь или остаться в коридоре. Чья-то ладонь между лопатками побудила его шагнуть вперед. За дверью он обнаружил приемную, элегантно отделанную деревянными панелями и освещенную высокими окнами в дальней стене. Это была прихожая царских покоев, где он заметил нескольких солдат и одного из лейтенантов Телеуса. Внезапно Костис с испугом вспомнил, что и сам теперь является лейтенантом гвардии.

Охранники, которые теперь стояли по стойке «смирно», вероятно, занимали скамьи вдоль стен. Царь махнул им рукой, одновременно здороваясь и отпуская, и солдаты немного расслабились, сохраняя, однако, внимательный и бдительный вид. Один из них распахнул дверь справа от царя, и тот вошел в нее в сопровождении своих слуг. Из дворцовых слухов и от Сеана Костис знал, что представляет из себя спальня царя. Другого выхода из нее не было.

Это не были царские апартаменты с несколькими постами охраны, прихожими, внутренними коридорами между караульными помещениями и комнатами дежурных служанок. Царица не освободила парадные покои, а Евгенидис, видимо, отказался перейти в комнаты, традиционно предназначавшиеся для царицы. Если бы он сделал это, его покои были бы соединены внутренними коридорами с комнатами царицы, и ночные перемещения царя остались бы за пределами внимания общественности. При нынешнем положении дел царь не мог посещать царицу без неловкого прохождения через собственную прихожую, полную охраны и слуг, по общему коридору мимо телохранителей и служанок царицы. Так что всем было хорошо известно, что подобных визитов никогда не случалось. Царь редко посещал покои царицы и всегда только днем. Царица никогда не бывала в его апартаментах.

— Можешь идти, если хочешь, Костис, — сказал царь из своей комнаты. — Но не опаздывай вернуться после обеда.

Дверь закрылась, и Костис остался стоять. Он беспомощно оглянулся на лейтенанта, мерившего его оценивающим взглядом. Он бросил взгляд через плечо Костиса на команду ветеранов за его спиной. Волосы на затылке Костиса шевелились, пока он ждал безмолвной оценки ветеранов. Вероятно, она оказалась положительной; лейтенант улыбнулся и сказал Костису, что он свободен от дежурства.

— Тогда я могу просто уйти?

— Да. Позаботься вернуться вовремя, чтобы проводить его отсюда в зал для просителей. Я прослежу, чтобы начальник второй смены показал тебе, где ты должен находиться во время суда.

Только выйдя в коридор, Костис понял, что понятия не имеет, как ему выбраться из дворца. Он оглянулся через плечо на стражников у царских дверей. Они с интересом смотрели на него, и Костис был не настолько глуп, чтобы спрашивать у них дорогу. Сделав глубокий вдох, он решил повторить свой путь до центральной части дворца. Там он уже окажется на знакомой территории.

Он обнаружил, что помнит большую часть маршрута. Поворачивать пришлось так часто, что в конце концов любопытство взяло верх, и он решил проверить несколько сквозных проходов. По счастливой случайности он обнаружил широкий коридор, ведущий прямо к центру дворца. Выбравшись на волю, он отправился в казарму искать Телеуса.

Большую часть своего драгоценного свободного времени Костис провел, пытаясь разыскать капитана гвардии. Наконец бросив эту затею, он схватил кусок хлеба в столовой и направился обратно в покои царя, но сразу был остановлен охраной на входе во внутренний дворец. Никто не препятствовал его выходу, но для того, чтобы пройти обратно, требовалось специальное разрешение. В ответ на его объяснения, солдаты с сомнением посмотрели на Костиса, но послали к лейтенанту. Должно быть, Телеус оставил распоряжения, потому что посланец вернулся с пропуском для Костиса, и стражники указали ему дорогу.

К тому времени, когда Костис наконец добрался до царских апартаментов, назначенное для выхода время прошло. Уже не было времени для получения дальнейших инструкций. Костис не успел войти в прихожую, как царь вышел ему навстречу, и Костису пришлось присоединиться к свите.

Дневное заседание суда проходило в большом зале в центральной части дворца. Костису уже случалось видеть раньше тронный зал Аттолии, но не так часто, чтобы привыкнуть к его величественному виду. Зато Евгенидис, похоже, вовсе не замечал ни золотую мозаику, ни массивные колонны в несколько этажей высотой, поддерживающие крышу.

Так называемый царь Аттолии упал на трон рядом с царицей и улыбнулся ей.

— Я не виноват, что опоздал, — сказал он с детской радостью. — Костис не вернулся вовремя после обеда. Пришлось дожидаться его.

Аттолия не пожелала отвечать. Костис, повинуясь инструкции, процеженной сквозь зубы камергером, и толчку телохранителя нашел свое место у стены и приготовился наблюдать государственные дела с безопасного расстояния. Делами занималась царица. К царю никто не обращался, и он не произносил ни слова. Интерес Костиса постепенно ослабел, ему стало скучно, но тем не менее, он позаботился сохранить на лице сосредоточенное и заинтересованное выражение. Царя не беспокоили. Во время одной особенно длинной речи елеонского барона по поводу уплаты налогов, царь откинул голову на спинку трона, закрыл глаза и, судя по всему, заснул.

Наконец судебное заседание подошло к концу. Те, кто не был заслушан, должны были прийти на следующий день. Царь с царицей встали. Слуги с телохранителями окружили их и вывели из зала. В коридоре они шли рука об руку.

— Ты имеешь право говорить во время суда, — сухо заметила царица.

— Имею, — согласился царь. — Я как раз собирался сказать Артадорусу, что ему пора подстричься.

— Ты произвел бы большое впечатление, разговаривая во сне.

— Я слушал, — возмущенно возразил царь. — Я закрыл глаза, чтобы лучше слышать.

— И что же ты услышал?

— Я не все понял, — сказал он. — Вот почему я слушал так внимательно. Возможно, я попрошу барона повторить некоторые тезисы его доклада о налоге на зерно.

— Уверена, что вы сможете договориться об аудиенции.

— Уверен, сможем.

Отпущенный наконец на свободу, Костис вернулся в казармы. Совершенно измученный, как после дня сражения, он шатаясь плелся по лестнице в свою маленькую, но такую уютную комнатку. Кожаная занавеска, служившая ему дверью, была откинута в сторону. Комната была совершенно пуста, все его вещи, даже одеяла с голого матраса исчезли бесследно. Чувствуя себя совсем разбитым, Костис опустился на трехногий табурет, на котором днем раньше так удобно восседал Его Величество, и спросил себя, что ему делать дальше.

Долго ждать не пришлось, вскоре появился юный кадет.

— Капитан распорядился, чтобы вы сразу явились к нему.

Костис поблагодарил и направил усталые шаги вниз по лестнице и вдоль по коридору мимо контор военной канцелярии. Узкая лестница вдоль внешней стены казармы вела к небольшой двери в маленькой пристройке. Костис постучал.

Телеус сидел за письменным столом. Рядом с его локтем стоял поднос с ломтями хлеба и сыра, а также амфора и кубок для вина. Рядом на табурете сидел Секретарь архива Релиус со вторым кубком в руке. Он кивнул Костису. Костис постарался справиться с непроизвольной дрожью, пробежавшей от затылка вниз по позвоночнику. Телеус продолжал писать. Костис ждал.

— Он попытается снова, вы знаете, — сказал Релиус капитану гвардии, продолжая прерванный Костисом разговор. — Когда он будет более уверен в своих силах, он выступит против нас обоих.

— Если мы нужны царице, она будет беречь нас, как делала это до сих пор, — сказал Телеус, проверяя написанное и добавляя еще несколько строк.

— А если мы не будем нужны? — спросил Релиус.

— Если мы перестанем быть нужными, то зачем ей нас защищать? — удивился Телеус.

Релиус вздохнул.

— Никто не сомневается в нашей полезности и преданности, — сказал он. — Но незаменимых не бывает. Я сам говорил ей это много лет назад. — он медленно потягивал вино. — Вы могли бы выйти в отставку, — предложил он Телеусу.