Царь Аттолии (ЛП)

Появился банщик с узким полотенцем, чтобы вытереть Костиса и помочь ему одеться. Затянув нагрудник с пряжками, банщик отступил назад, но Костис беспомощно развел руками.

— У меня нет ни одной монеты. Извини.

Все деньги пропали. До следующей получки он будет на мели. Банщик махнул рукой, и Костис поспешил прочь. Телеус повел его во дворец. Следуя за своим капитаном, Костис с тревогой спрашивал себя, что еще готовит ему судьба. Капитан сказал только, что царь желает его видеть и ожидает его присутствия за завтраком. Нервно оглядываясь, он шел за Телеусом по бесконечным коридорам и комнатам дворца, сначала знакомым, а потом неизвестным. Как член восьмой когорты, Костис никогда не был допущен во внутренние покои. Около некоторых дверных проемов стояла стража, охранники приветствовали Телеуса, и он кивал, когда они проходили мимо. Наконец они пересекли узкий двор и прошли сквозь арочный туннель, ведущий к террасе с видом на царский сад. Здесь в ожидании замерли личные слуги царицы, стоял сервированный к завтраку стол и за этим столом в одиночестве сидела царица.

Она коротко взглянула на Телеуса, но ничего не сказала. Телеус занял позицию у входа в арку и приготовился ждать. Костис сделал то же самое.

Явился царь, сопровождаемый собственным отрядом телохранителей и личными слугами. Его волосы были блестящими и влажными, кожа выглядела свежевымытой. Проходя мимо Костиса, он заметил его и, повернув голову, одарил короткой улыбкой, словно признавая, что Костис явился к месту встречи первым.

— Ты опоздал, — сказала Аттолия мужу.

— Мои извинения, — ответил царь.

Один из его спутников отодвинул для него стул, и Евгенидис сел. Слуги поклонились и удалились, оставив царя с царицей в присутствии одних телохранителей.

— Этот пояс не подходит к твоей тунике, — заметила царица.

— Как ты уже заметила, я опоздал. — Евгенидис наклонил голову, чтобы посмотреть на свою талию. Его туника была желтой, так же как и пояс, но другого оттенка. — Мои слуги сегодня превзошли самих себя в стремлении вырядить меня чучелом.

— Ты недоволен своими слугами? — спросила царица.

По спине Костиса пробежали мурашки при мысли о судьбе любого мужчины или женщины, не оправдавших ожиданий царицы.

— О, нет, — сказал царь. — Вовсе нет необходимости кипятить их в масле. Не сомневаюсь, что со временем их вкус улучшится.

— Может быть, если ты не будешь заказывать одежду цветов, которые удовлетворят только канарейку.

Царь наклонил голову набок и быстро посмотрел на нее, словно взвешивая свой ответ.

— Ты права, — спокойно согласился он. — Я должен был бы придерживаться эддисийской моды на черные туники с лакированными черными сапогами. Я мог бы так же пудрить волосы в континентальном стиле, и тогда ты смогла бы воображать, что вышла замуж за моего отца.

Царица махнула охранниками, и солдаты отошли из зоны слышимости, но не раньше, чем царица ответила, что царский свекор, по крайней мере, не теряет чувства собственного достоинства.

— И он никогда не опаздывает к завтраку, — заметил царь, откусывая кусок булки.

Когда завтрак был закончен, царь встал и обошел вокруг стола, чтобы поцеловать жену в щеку. Этот собственнический жест царица перенесла со стойкостью мраморной статуи. Костис оцепенел. Он изо всех сил пытался отогнать видение старой царицы, целующей свою дочь. Казалось, взрослая Аттолия сжалась на его глазах до размеров ребенка. Расстроенный этим видением, он несколько замешкался и с опозданием сообразил, что все присутствующие на террасе смотрят на него. Царь приказал ему подойти и ждал, приподняв бровь.

Когда Костис шагнул вперед, царь тщательно осмотрел его с ног до головы. Он даже наклонился ближе, чтобы рассмотреть пряжки на доспехах Костиса, в то время как сам Костис лихорадочно подсчитывал в уме, сколько времени прошло с того дня, как он последний раз чистил их. Судя по недовольному взгляду царя, Костис сделал вывод, что какая-то из пряжек позеленела или на нагруднике обнаружилось пятно.

— Насколько понимаю, тебя вычеркнули из графика дежурств?

— Да, Ваше Величество.

Царь обратился к капитану.

— Значит, теперь он так и будет болтаться, как фиалка в проруби?

— Уверен, что смогу найти применение для него, Ваше Величество.

— У меня есть одна идея, — сказал царь. — Он может служить мне.

— Рота ваших телохранителей полностью укомплектована, Ваше Величество. Но мы можем расширить ее на одну единицу, если пожелаете.

— Нет, не под чужой командой.

— Вы хотите, чтобы он числился отдельно от охраны? — голос Телеуса звучал озадаченно.

— Вот именно… будем считать его лейтенантом.

Телеус был ошеломлен.

— Да. — Царь кивнул, словно внезапно озаренный гениальной идеей. — Я хочу, чтобы его произвели в лейтенанты, и чтобы он служил и подчинялся лично мне. Каждый день, пока я не уволю его. Утром и днем. Я сам сообщу ему, если он понадобится мне вечером. Он может начать прямо сейчас.

— Костис не прошел лейтенантских курсов, — вежливо запротестовал Телеус. — Он не знаком со служебными протоколами внутреннего дворца.

— Он сможет учиться прямо на службе.

Царь принял пистоль из рук Костиса. Лейтенанты не носили огнестрельного оружия. Он передал его Телеусу и махнул рукой, отпуская капитана восвояси.

Так как Телеус все еще стоял на месте, царь махнул снова, отгоняя его от себя, словно навязчивого комара. Капитан поклонился, бросил на Костиса ничего хорошего не обещающий взгляд и удалился.

— Уверен, что он проинструктировал тебя, как не опозориться для начала, — заметил царь и обратился к своим придворным. — Куда мы сегодня идем?

Сегодняшний день казался еще кошмарнее предыдущего. Растерянный Костис, царь, его помощники и телохранители пробирались через запутанный лабиринт коридоров дворца, перестраивавшегося семью знаменитыми архитекторами в течение бесконечного ряда лет. Деловой день начался с консультации специалиста по производству оливкового масла и налогообложению. Когда все было закончено, царь спросил Костиса, как лучше взимать налог: с каждого дерева или попытаться оценить производство масла из года в год?

— Я не знаю, Ваше Величество, — ответил Костис.

— Хм, — сказал царь. — Я думал, ты вырос на ферме?

Далее последовал урок мидийского языка. Царь, явно скучая, бродил по комнате, но Костис старался держаться начеку. Казалось, царь шестым чувством угадывал, когда его лейтенант впадал в задумчивость.

— Костис, как будет по-мидийски «смерть»? Не могу вспомнить.

Костис начинал ломать голову, пытаясь вспомнить последние услышанные им слова, которые он, кстати, совершенно не понимал.

— Шуут, — сказал он наконец.

Явно разочарованный, царь задал ему новый вопрос, и пока Костис напрягался в поисках ответа, еще несколько. Как спрягается глагол «ударить»? «Предатель»? «Идиот»?

— Простите, Ваше Величество. Я слышал только часть урока, — взмолился Костис.

Ни одно из этих слов не было упомянуто преподавателем Его Величества.

— Ты мог бы обратить внимание на то, что происходит вокруг, а не рассматривать мух на потолке. Моя жизнь зависит от тебя, знаешь ли.

Костису казалось, что он умер и пересек реку мертвых, сам того не заметив.

Наконец один из слуг шагнул вперед и сообщил, что пришло время царю вернуться в свои покои и перекусить. Царь вежливо попрощался с учителями, выглядя при этом вполне искренним.

В коридоре царь пропустил слуг вперед и пошел рядом с Костисом.

— Итак, Костис, — сказал он, — ты узнал все, что тебе следует знать о Мидии?

— Нет, сир, — ответил Костис, рассудив, что это будет наиболее безопасным ответом.

Царь зевнул, прикрыв рот рукой.

— Я тоже, — сказал он.

Они дошли до угла. Встречные слуги вежливо расступались перед свитой, Сеанус бормотал направление движения. Царь оглянулся вокруг.

— Я думал, нам в другую сторону, — указал он.

— Нет, Ваше Величество, — хором ответили терпеливые слуги.