Инженер магии

– Так гласит Предание. Но... – Лортрен мешкает, подыскивая нужное слово. – Но что необычного было именно в этих сошедших на землю ангелах?

Кадара поднимает руку.

– Как я понимаю, они все были женщинами.

– Согласно Преданию, да. Почему это утверждение некорректно?

– Некорректно? – растерянно переспрашивает Аркол. Обычно он предпочитает отмалчиваться.

– Вот именно, некорректно. Почему? – повторяет Лортрен. Поскольку молчание несколько затягивается, Доррин снова подает голос:

– Так ведь у них, надо думать, были дети, хотя...

– Хотя что?

– Нет, магистра, ничего интересного.

– Но ведь ты о чем-то подумал, так?

– Так, – неохотно признается он.

– Ну, я слушаю.

Доррин вздыхает:

– Согласно Преданию, у ангелов имелось оружие, способное взрывать солнца и уничтожать целые миры. Так неужто они не могли придумать устройство, позволяющее женщинам обзаводиться детьми без мужчин?

– Возможно, на небесах у них такие устройства и имелись, Доррин, но куда же, в таком случае, они подевались? И, что еще важнее: как могло случиться, что могущественные существа, предположительно способные сокрушать миры, кончили тем, что поселились в обычной каменной крепости на вершине горы, не имея никакого оружия, кроме коротких мечей?

– Они отказались от машин как от творений хаоса, – заявляет Аркол. Физиономия у него круглая, нос пуговкой – простецкий вид в сочетании с ревностной верой в Предание выглядит едва ли не забавно.

– О, это ответ истинно верующего.

Аркол краснеет, однако упрямо вскидывает подбородок и повторяет:

– Разрушение есть проявление хаоса. Ангелы бежали, дабы избежать его и не превратиться в орудия хаоса.

– Ну что, обсудим эту версию? – спрашивает Лортрен.

Доррину представляется, что обсуждать тут нечего. Уж ему-то известно, что никакие машины не вечны и сколько бы этого добра ни доставили ангелы на землю, за минувшие века все устройства вполне могли сломаться и оказаться переплавленными, а то и просто погребенными под вечными снегами Крыши Мира.

– Какой вообще в этом смысл, магистра? – вступает в разговор Брид. – Я хочу сказать, какой смысл в истории про женщин, будто бы удравших от шайки спятивших мужчин, засевших на вершине горы и, выучившись драться мечами, начавших внушать всем и каждому, будто все мужчины глупы и слабы?

– Святотатец! – бормочет Аркол.

Лортрен ухмыляется – не то чтобы удивленно, но как-то плотоядно.

– Брид, ты затрагиваешь интересный вопрос. Тебе случайно не известно, в какой державе Кандара с ее основания до падения вся власть и политика строились именно на Предании?

– В Западном Оплоте, конечно. Иначе бы ты не спрашивала.

– А какая страна, единственная в мире, следовала Преданию и во всем остальном? – не унимается Лортрен.

– Опять же Оплот, – пожимает плечами рационально мыслящий Брид. – Однако то, что на основе Предания возникла держава, где правили и владели оружием исключительно женщины, само по себе не служит доказательством ни истинности, ни ложности этого самого Предания. Тем паче что в конце концов Оплот пал.

– А откуда, скажи на милость, явился Креслин? И чье наследие позволяет тебе оставаться свободным от власти хаоса?

– Явился-то он из Оплота, но как раз потому, что удрал оттуда, восстав против Предания.

Лортрен едва заметно улыбается:

– Ну что ж, рассуждения Брида не лишены оснований. Мы еще потолкуем на эту тему, но сейчас вернемся к вопросу, прозвучавшему ранее. Почему Предание – в том виде, в каком оно преподносится, – нельзя признать корректным. Кадара?

– Женщины без мужчин, без магии и без всяких там хитрых устройств не могли иметь детей и оставить потомство. Магия хаоса никоим образом не укладывается в Предание, мужчины или какие-то ученые хитрости в нем не упоминаются, а значит...

– А значит, Предание не истинно, поскольку пусть не содержит лжи, но и не сообщает всей правды. Так?

Кадара кивает.

– Ну что ж, с вопросом об истинности Предания пока покончим. А вопрос о его социальной основе вам удалось обойти, хотя Брид высказался на сей счет довольно резко.

Русоволосый парень, словно огорчившись этим замечанием, смотрит себе под ноги.

Кадара улыбается. Доррин видит ее устремленный на Брида взгляд.

– А почему Предание действенно? – спрашивает Лортрен, указывая на Мерган.

Та беспомощно таращится на пол, смотрит в окно и, наконец, подняв глаза, мямлит:

– Я это... не знаю.

– А ты подумай. Аркол, вон он сидит, готов стереть в порошок Брида, который вдвое его сильнее, – лишь за то, что Брид сомневается в истинности Предания. Западный Оплот, единственная держава, вся жизнь которой основывалась на Предании, просуществовал дольше любого другого государства в Кандаре. Другое долговечное и стабильное государство – Отшельничий – было основано человеком, взращенным на Предании. О чем это говорит?

– Я не знаю, – беспомощно повторяет Мерган.

– А ты, Доррин?

– О том, что люди верили в это.

– Именно. Любая власть остается стабильной и крепкой, пока народ верит в учение, на котором она основана. Почему правители Западного Оплота держались за Предание, хотя, надо думать, осознавали его неточность?

– Потому что Предание работало на власть, – учтиво, но не без ехидцы говорит Брид.

Доррин качает головой. По его мнению, машины и инструменты куда надежнее легенд и убеждений. Они, а не пустые разглагольствования – вот что по-настоящему действенно. Чем сидеть тут, лучше бы вернуться к себе в комнату да покорпеть над чертежами нового двигателя.

– Тогда почему Белые добиваются таких успехов?

Доррин поджимает губы. Лортрен, хотя она и знает даже больше его отца, тоже многого не понимает. Двигать миром могут не только вера и меч. Но вот как это доказать?

– Большинство жителей Фэрхэвена вполне довольно своей жизнью. Почему? Скажи, Аркол, как такое возможно?

Доррин смотрит на Аркола, открывшего рот, как вытащенная на сушу рыба, и старается не обращать внимания на горящий взгляд Кадары, обращенный к Бриду.

XII

– Зачем мне учиться владеть оружием? – недовольно ворчит худощавый юноша.

– Во-первых, потому что мы живем в беспокойном мире, – отвечает магистра. – Во-вторых, потому что эти навыки улучшают физическое состояние и помогают быстрее соображать. И наконец, потому что в Кандаре тебе без этого не обойтись.

– Что? Я не собираюсь в Кандар. Там опасно!

В глазах Лортрен мелькает насмешливая искорка.

– Собираться, может, и не собираешься, а отправиться – отправишься. И не один, а в компании с такими, как твоя подружка Кадара.

– А она-то почему?

– По той же причине, что и ты.

– Из-за того, что мы не понимаем, в каком прекрасном месте нам посчастливилось жить?

– Не совсем. Из-за того, что вы не понимаете, ПОЧЕМУ это место столь замечательно.

– Но я все прекрасно понимаю.

– Вот как? Тогда почему ты используешь каждую свободную минуту, чтобы набросать чертеж какого-нибудь механизма, совершенно не вписывающегося в наш мир?

– Потому что он вполне мог бы вписаться. Все машины, о которых я думаю, имеют в своей основе не хаос, а гармонию. Я хочу сказать, что их детали можно выковать из черной стали...

– Ты хоть подумай, что говоришь. Ну кто мог бы их построить? Какой кузнец справится с таким количеством черного железа? И кто, наконец, смог бы эти машины применить?

– Да хотя бы ты.

– Но с какой целью? Наши поля – самые плодородные в мире. О здоровье народа успешно пекутся наши целители. Наши дома теплы, уютны и надежно противостоят непогоде. Изделия наших ремесленников славятся по всему побережью Восточного Океана. И всего этого мы добиваемся, не обращаясь к хаосу!

– Но могли бы добиться большего.

– В каком смысле? Разве машины могут сделать людей счастливее? Урожаи – богаче? Деревья – прямее или выше? А не придется ли из-за них потрошить горы ради добычи руды и перекапывать поля, чтобы извлечь из-под земли уголь?