Инженер магии

Лиланд Модезитт

Инженер магии

Часть первая

СТРАННИК ПОНЕВОЛЕ

I

Парнишка пристально смотрит на зажатый в щипцах вишнево-красный брусок железа.

Жилистый мужчина – худощавый и низкорослый, совсем не такой, каким обычно воображают кузнеца, – приподнимает щипцы повыше и, бросив на юного собеседника ответный взгляд, говорит:

– Видишь, малец, оно раскалено в самый раз для того, чтобы обуздывать бури и чародеев. Крепкое железо, способное сковывать великанов, как сковывал Найлан для Рибы демонов света... – пот стекает с его лба, хотя кузница построена с таким расчетом, чтобы продуваться ветром. – Железо... Именно оно делает Отшельничий прибежищем и оплотом гармонии.

– Насчет Найлана – это выдумка, – тихо, но отчетливо, без тени улыбки на серьезном узком лице произносит паренек. – К тому времени демоны света уже удалились. А великаны... их вообще не бывает.

– Не бывает так не бывает, – добродушно соглашается кузнец. – Но ежели б они были, так только железо и позволило бы с ними сладить, – он возвращается к своей работе, но вскоре добавляет: – Да что великаны, доброе черное железо – лучшие узы даже для самых сильных из Белых чародеев. Уж это-то точно известно со времен Найлана.

– Подумаешь, Белые! Никто из них не мог равняться могуществом с Основателем.

– В те давние времена так оно и было, – вздыхает кузнец. – Но нынче все по-другому. У себя в Фэрхэвене они пестуют новых демонов, и боюсь, малец, нам еще придется с этим столкнуться. И тогда... – он поднимает молот. – Черному Братству потребуется холодная сталь, а мне, возможно, – Мастер гармонии, чтобы выковать...

Последнее слово заглушает удар молота по выложенному на наковальню бруску.

Паренек с серьезным лицом и рыжими, схожими цветом с остывающим металлом волосами задумчиво кивает.

– Доррин, у меня все готово. Ты где? – в задымленную, наполненную звоном металла кузницу проникает девичий голосок.

– Всего доброго, мне пора... – торопливо бормочет рыжий парнишка и выскакивает на солнечный свет.

Кузнец качает головой, не переставая наносить размеренные удары.

II

Рыжеволосый юнец, перебегая взглядом со строчки на строчку, со страницы на страницу, перелистывает толстенную книгу и не замечает, что со стороны сводчатого коридора за ним наблюдают.

– Эй, ты что читаешь?

– Ничего, – поскольку это неправда, его бросает в жар, и он торопливо уточняет: – Так, одну книженцию по натурфилософии.

– Надеюсь, не ту, где расписаны всяческие механические устройства? – интересуется высокий худощавый мужчина, одетый в черное.

– Ее самую, отец, – со вздохом признается Доррин.

– Положи ее на полку, – говорит ему Оран с еще более тяжелым вздохом. – Давай-ка продолжим твои занятия.

– Но почему бы нам не построить некоторые из описанных здесь машин? – спрашивает Доррин, поставив книгу на полку.

– Какие, например? – отец направляется к веранде, расположенной за библиотекой.

– Ну, скажем, двигатель, работающий от нагревания воды, – отвечает Доррин, следуя за отцом.

– Нагретая вода – это пар, – произносит черный маг, качая головой. – А что произойдет, если выпустить энергию хаоса в холодную воду?

Волшебник садится на высокий стул с короткой спинкой.

– Это не сработало бы. Но...

– Довольно, Доррин. Раз мы не пользуемся такими машинами, значит, на то есть причины. Некоторые из них легко разрушаются хаосом, а иные требуют постоянного внимания со стороны Белого мага. Надеюсь, ты понимаешь, почему у нас на Отшельничьем этакие устройства не в ходу?

Пристраиваясь на табурете напротив отца, Доррин молча кивает. Подобные поучения он выслушивал и раньше.

– Мы работаем в гармонии, а не в противоречии с природой. В этом сама суть Отшельничьего, – заключает маг и после недолгой паузы требует: – Ну-ка, скажи мне, каковы сейчас ветра у Края Земли!

Доррин закрывает глаза, сосредоточивается и через некоторое время говорит:

– Легкие; с севера просачивается холодный туман.

– А как насчет более высоких ветров? Тех, которые определяют погоду?

Доррин снова закрывает глаза.

– Тебе следует прочувствовать их все, мой мальчик. Ты должен ощущать все воздушные слои, а не только нижние, что проще всего, – наставительно произносит отец, переводя взгляд с неба над Восточным океаном на рыжеволосого паренька.

– Какой смысл что-то ощущать, если все равно ничего не можешь с этим сделать? – задумчиво и серьезно спрашивает Доррин.

– Это позволяет знать, что происходит в воздухе и что делается с погодой, – поясняет отец. Голос у него густой и звучный, странный при таком худощавом телосложении. – Я уже говорил тебе: это очень важно для земледельцев и моряков.

– Говорил, конечно, говорил. Но что толку знать, где идет дождь, если я не могу помочь растениям, призвав даже самый слабенький ветерок?

– Не сомневаюсь, Доррин, это придет. Все, что тебе нужно, – это время и усердие. Основательное усердие, – тихонько вздохнув, черный маг переводит взгляд на другую крытую террасу, где в тени дожидается накрытый на четверых стол. – Подумай об этом, сын.

– Чем больше я думаю об этом, отец, тем яснее мне становится, что я предпочел бы стать кузнецом или столяром. Эти люди делают настоящие, полезные вещи. Или целитель – он помогает больным. Им дано видеть плоды своих трудов, и я стремлюсь к тому же. У меня нет ни малейшего желания провести всю жизнь наблюдая и созерцая, мне хочется создавать. Создавать самому.

– Иногда наблюдение позволяет спасти много жизней. Вспомни хотя бы прошлогоднюю бурю...

– Отец... Предания гласят, будто Креслин мог вызывать шторм. Почему же мы не...

– Доррин, мы уже обсуждали с тобой этот вопрос. Вызванная магом буря неминуемо изменит погоду по всему миру, а в результате Отшельничий может вновь превратиться в пустыню. Когда Основатели изменили мир, это стоило жизни тысячам людей, да и сами они едва не погибли. А случись такое теперь, последствия были бы еще хуже. Гораздо хуже, даже появись у нас столь же могучий Черный, каким был Креслин. Впрочем, это маловероятно, если учитывать законы Равновесия.

– Но почему?

– И это я тебе уже говорил. Потому, что людей в мире стало больше. Потому, что все взаимосвязано и одно соотносится с другим. И потому, что в наши дни мир гармоничнее.

Глядя на серьезное лицо отца, Доррин молча поджимает губы.

– Я собираюсь помочь твоей матушке с обедом. Ты не знаешь, где Кил?

– Ага. На берегу.

– Будь добр, приведи его.

– Как скажешь.

Кивнув, Доррин встает, пересекает лужайку и, с легкостью удерживая равновесие, спешит дальше по узкому каменному бордюру. Шаги его точны, как точна речь и аккуратно платье.

Проводив сына взглядом, маг тоже встает и направляется в сторону кухни.

III

– Не знаю, сколько на это уйдет времени, Джеслек, но ты можешь рассчитывать стать Высшим Магом лишь тогда, когда докажешь, что именно ты и есть тот самый великий герой с белым мечом.

– Полагаю, для этого мне пришлось бы вздыбить горы вдоль Аналерианского побережья. Ты имеешь в виду нечто подобное, Стирол?

– Полагаю, это было бы не лишним, – насмешливо откликается человек в белом с амулетом на шее.

– Сам ведь знаешь, такое вполне возможно. Особенно принимая во внимание, сколько гармонии привнесено в мир Отшельничьим за последние века.

Комнату омывают лучи солнца; его свет пылает в глазах Джеслека.

– В тот день, когда ты совершишь это, я передам тебе амулет, – Стирол смеется, и смех его холоднее кружащего в зимних небесах над Фэрхэвеном студеного ветра.

– Я серьезно. Ты должен знать, тут вопрос не в одной только силе. Дело касается высвобождения укорененных в земле глубинных гармонических связей.