Проклятый (СИ)

— Что ты хочешь? — спросила я, стараясь придать голосу спокойные, равнодушные интонации, — Ты понимаешь, что если прикоснешься ко мне, я скажу отцу, а он в свою очередь расскажет все королю и тогда тебе несдобровать, кем бы ты ни был бы для Коннора. Я дочь вождя, а не какая-то девка для забав! — последнюю фразу я почти выкрикнула, едва не сорвавшись на визг.

Трор смотрел на меня сверху вниз. Его лицо выражало крайний интерес. Выслушав меня, он сказал:

— Если бы я просто хотел с тобой развлечься, Кири, дочь Гуннара, я бы сделал это и плевал бы я на последствия, — по его тону я поняла, что он говорит правду, — Я всегда беру то, что хочу, будь то земли, золото или женщины, — добавил он.

— Тогда чего ты хочешь? — спросила я, осознав, что опасаться насилия мне не придется. Это немного успокоило меня.

Его глаза в полумраке казались мне бездонными.

— Если хочешь знать, — продолжил он, — То я нахожусь в твоей комнате почти на законных основаниях.

Я вздрогнула и с непониманием посмотрела ему в лицо.

— Как тебя понимать? — тихо спросила я.

— Сегодня я договорился с твоим отцом о заключении нашего союза…

Я не сдержала удивленного вскрика.

— Если мне, конечно, посчастливится вернуться живым, — закончил он фразу.

Я стиснула зубы. Меньше всего я сомневалась в том, что такой, как он, может не вернутся из похода. Но сейчас меня волновало не это, а осознание того, что мой отец пообещал меня, без моего на то согласия и даже ведома, какому-то первому встречному, пусть он даже и считается лучшим воином у самого Коннора, пусть он безумно богат, но ведь это не повод вот так, отдавать свою дочь!

Я была до такой степени возмущена, что на короткий миг забыла о своем страхе перед ночным гостем. А Трор между тем, продолжал разглядывать меня. Его взгляд самым наглым образом переместился с моего лица на грудь и ниже, к прижатым к телу ногам. Я вздрогнула от отвращения, почувствовав, словно по коже проползла скользкая змея.

— Я тебе не нравлюсь? — скорее констатировал он.

— Более того, — ответила я. В мыслях вертелось только одно — надо как можно быстрее поговорить с Гуннаром. Отец должен мне все объяснить. Может все совсем не так, как говорит Трор. Хотя, к чему ему меня обманывать?

Я медленно сползла с кровати, осторожно обошла воина и метнулась к двери, но Трор оказался быстрее. Мгновение и я была прижата спиной к деревянной поверхности. Его дыхание коснулось моего лица. Я зажмурилась и отвернулась, когда он склонился ко мне так близко, что я почувствовала, как его губы едва уловимо касаются моих.

— Отпусти, — прошипела я и вскинула ногу, пытаясь ударить его в самое уязвимое место. Но он, предугадав мое движение, отклонился в сторону и уже всем телом прижал меня к двери.

— Не дергайся, — сказал он, — Я просто хочу попробовать то, что совсем скоро будет моим!

Я с силой рванулась, но это оказалось бесполезно. Я не могла даже пошевелиться, скованная по рукам и ногам. Склонив ко мне свое лицо, он поцеловал меня. Я пыталась отвернуться, но свободной рукой он впился в мой затылок, запустив пальцы в волосы, и стал яростно, до боли, терзать мои губы. Я стала извиваться в его руках, испытывая только отвращение от его поцелуя, но он все не отпускал меня. Я подумала, что сейчас задохнусь от его напора, когда он вдруг резко разжал объятия. От неожиданности я сползла на пол.

— Мне понравилось, — сказал он.

Я поднялась на ноги, брезгливо вытерев губы рукавом. Трор усмехнулся и отошел в сторону, пропуская меня.

— Ты ответишь за это, — сказала я и поспешно выскочила за дверь. Краска от унижения и злости бросилась мне в лицо. Я торопливо шагала вперед, уверенная, что он вышел из комнаты и смотрит мне во след. Я передернула плечами, все еще испытывая отвращение оставшееся после его прикосновений. Захотелось прополоскать рот и умыться, но я сдержалась, уверенным шагом направляясь в зал, где еще надеялась застать отца. Хмель и усталость словно рукой сняло. Гнев и унижение придавали мне сил.

Нам с Гуннаром надо было срочно поговорить.

Мне посчастливилось застать отца одного. Я с удивлением смотрела на его, почему-то сгорбленную фигуру, одиноко сидящую за столом. Он сидел, положив руки на стол, и задумчиво глядел в пустоту перед собой. В зале почти никого не осталось. Несколько пьяных дружинников спали, положив головы на стол, один даже валялся на полу, раскинув широко руки и при этом громко храпел. Рабыни сновали мимо, убирая грязную посуду и сметая со столов объедки. Увидев меня, они как одна поклонились и продолжили молча свою работу. Я подошла к отцу и села рядом. Он повернул ко мне свое лицо, и я увидела глубокие морщины, прорезавшие его лоб. Я с удивлением поняла, что не замечала раньше, как постарел Гуннар. Злость, охватившая меня после признания Трора, стала утихать. Я придвинулась ближе к отцу и положила свою голову ему на плечо. Несколько мгновений мы сидели молча. Он накрыл мою ладонь своей и слегка сжал, словно пытался таким образом успокоить меня. Значит, поняла я, он уже догадался, зачем я пришла к нему. Я первая решилась прервать молчание.

— Трор сказал мне правду? — спросила я.

Гуннар повернул ко мне свое лицо.

— Я не мог отказать ему в этой просьбе, когда сам Коннор настаивал на вашем браке, — ответил он спокойно, — Но также я сказал ему, что только ты сама будешь решать в итоге, давать согласие на этот союз, или отказаться.

— А я могу отказаться? — спросила я, изогнув вопросительно брови.

Отец обнял меня и прижал к себе.

— Я хочу сказать только одно, — произнес он тихо, почти шепотом, словно не желая, чтобы нас кто-то мог ненароком подслушать. Мимо прошмыгнула полноватая рабыня, с полным подносом грязной посуды в руках. Когда она скрылась за дверью, отец продолжил, — Я хочу сказать тебе, что есть одна вещь, о которой ты не знаешь. Коннор рассказал мне кое что перед тем, как пришел Трор и попросил твоей руки.

Я молчала, выжидая, пока он сам мне все расскажет, и не перебивала его.

— Так вот, — заговорил отец, — Ты можешь спокойно дать свое согласие Трору…

— Что? — я не выдержала.

— Не перебивай, — Гуннар отстранился и взяв меня за плечи легонько встряхнул, — Не переживай, — сказал он, — Тебе не придется выходить за него. Просто сейчас сделай так, чтобы он поверил, словно ты согласна. Трор очень опасен. Он вспыльчив, порой не сдержан и привык получать все, что только пожелает, а сейчас просто необходимо, чтобы он уехал отсюда.

— Но если я дам ему свое согласие, — возразила я, — Он непременно вернется, — я невольно вспомнила его поцелуй и лицо вспыхнуло от злости и смущения.

Гуннар поднялся из-за стола. Поправил пояс и, склонившись ко мне, шепнул на ухо:

— Он не вернется.

Вернувшись в свою комнату, я сперва заперла двери на засов, чтобы никакие нежданные гости не решились вновь потревожить меня, и, переодевшись в длинную рубаху, залезла под одеяло. Всю ночь, до самого рассвета я не могла уснуть. Я то и дело ворочалась в постели, обдумывая слова, сказанные Гуннаром. Что могло означать, что Трор больше не вернется сюда? Он непременно погибнет в чужих землях, или Коннор заставит его остаться там? И хотя я ничего не понимала, оба варианта как нельзя лучше устраивали меня. Опасение вызывало только одно — я боялась, как бы не пострадал с Трором заодно и Олав, ведь брата определили в его дружину. Отец что-то упорно не договаривал. Я не могла настоять на том, чтобы он рассказал мне то, что знает. Я подозревала, что именно король затеял эту странную таинственную игру, только вот зачем? Судя из того, как он относился к своему лучшему воину и вождю, а ведь Коннор называл Трора только так и не иначе, он нравился королю. Тогда что?

Я перевернулась на спину, уставившись широко распахнутыми глазами в сереющий потолок. В щель, меж деревянных ставень, просочился желтый яркий солнечный луч. Я села в постели. Глаза нещадно щипало, я могла представить себе, как выгляжу сейчас. Сонная, помятая, с отяжелевшими веками и воспаленными глазами я поспешно оделась, когда вошла рабыня. Девушка принесла мне воды для умывания.