Сила двух начал (СИ)

— Тогда иди к своей цели с благословением,— произнесла Хелен, целуя дочь в лоб,— и помни – тебе не страшны никакие преграды, пока сильна твоя вера, пока крепка воля.

— Прощай, мама, мне пора. Обещаю, я не разочарую тебя.

— Удачи тебе, дочка. Не забывай о том, что я всегда буду с тобой, хоть и незримо.

Ласковый голос Хелен наполнил сердце Мэри щемящей теплотой. Эфемерное вещество на миг взвихрилось, опадая через мгновение, но Хелен уже рядом с ней не было. Теперь волшебница твердо знала, что очень нескоро увидит вновь образ матери. Теперь ей нужно было вернуться – в тот мир, что еще ждал ее. Она знала это, знала, куда именно должна попасть – перед ее внутренним взором возник образ Джейн Келленберг, утешающей ее почти девять месяцев назад в больнице святого Мунго. И Мэри направила всю свою волю на то, чтобы попасть туда, где сейчас Джейн, одновременно взмолившись медальону о помощи. И медальон откликнулся на молитву волной обжигающего жара, помогая ей переместиться туда, где ее ждали, туда, куда, казалось бы, не было возврата...

...Сознание ее застилает чернильная пелена, не желающая выпускать из своих когтей. Мэри борется, но водоворот чужой воли стремится поглотить ее существо, высосать все силы, без остатка... сопротивляться ему уже нет никакой возможности... Но ее воля сильнее, она не может проиграть... только не теперь...

И вот чужая воля подавлена, но силы все убывают и убывают... странный шум в ушах... звук, что постепенно превращается в чей-то голос, что-то повторяющий раз за разом... Темнота вокруг нее постепенно рассеивается, уступает место мягкому свету... Звук странно знакомого голоса звучит все отчетливее... ей нужно лишь сосредоточение, чтобы понять, что он говорит... мягкий свет становится вдруг слепящим, нестерпимо ярким... чей-то размытый силуэт закрывает его, словно туча солнце...

— Мэри, ты слышишь меня? Ответь! – различила волшебница, наконец, вложив все свои силы.

Образ человека прояснился, и Мэри узнала Джейн Келленберг, склонившуюся над ней с озабоченным видом, что тут же сменился на радостно-удивленное выражение.

— Слава Мерлину, Мэри, наконец-то очнулась! – облегченно выдохнула Джейн, опускаясь на стоящий рядом с кроватью Мэри стул.

— Сколько я была без сознания? – спросила волшебница слабым голосом, пытаясь сесть. Но ей это не удалось – боль, пробежавшая по каждой клеточке и вырвавшая из ее груди сдавленный вскрик, заставила ее вновь опуститься на подушки. Все тело болело и ныло так, словно его перекрутили через мясорубку и затем наспех собрали вновь.

— Лучше пока просто полежать, не двигаясь. Ты здесь уже три недели, Мэри, и я уже боялась, что ты...

Волшебница так и подскочила, тут же со стоном опустившись на кровать.

— Три недели?! Что же со мной было все это время?

Пристально глянув на Мэри, Джейн произнесла:

— Я нашла тебя в бессознательном состоянии, лежащей на полу в гостиной моего дома, после очередного рабочего дня. Знаешь,— добавила она, чуть усмехнувшись,— это становится традицией – то, что я уже второй раз вынуждена была приводить тебя в чувство. Даже если учесть, что я – целитель, это не может не удивлять меня. Но на этот раз мне не удалось привести тебя в сознание, и я доставила тебя сюда. Здесь ты почти сразу впала в коматозное состояние, в котором и была до вчерашнего дня.

— А что было вчера?

— Двадцать дней ты лежала без движения, словно мертвая, но сердце твое еще билось, хоть и медленно. Но вчера ты как будто начала приходить в сознание – я различила слезы, текшие по твоим щекам. Минут тридцать на губах твоих играла блаженная улыбка, а когда твое лицо вновь стало серьезным, у тебя началась лихорадка, что длилась весь день и всю ночь. И лишь сегодня, минут десять назад, она прекратилась, и ты очнулась.

Джейн замолчала, предоставив Мэри возможность и время осмыслить ее слова. Само собой, у Мэри тут же возник вопрос:

— Как же я в твой дом-то попала?

— Мне казалось, этот вопрос к тебе, я и сама хотела его задать чуть позже.

Мэри покачала головой:

— Нет, я понятия не имею, как могла к тебе попасть. Помню лишь, что умирала от приступа, по глупости не взяв с собой зелье на прогулку. Трансгрессировать я точно не могла – в конце меня терзала такая боль, что я даже пошевелиться была не в состоянии.

— Так у тебя был приступ?— спросила Джейн пораженно,— я предполагала, но не была уверена... Почему ты не вняла моему совету, забыла об осторожности?

Тут настало время удивляться Мэри.

— Совету? О чем ты, Джейн? Не припомню подобного.

— Как? Ты, что, не получала письмо от меня?

Мэри лишь в отрицании покачала головой, объяснив этим все загадки.

— Ну, тогда все ясно,— мрачно произнесла Джейн,— я писала тебе почти месяц назад, чтобы ты постоянно держала противоядие при себе, но, видимо, опоздала с советом... Недавно я проводила исследования – обследовала волшебницу, что была больна той же болезнью, что и ты. У нее было лишь два приступа – еще в детстве. После этого она сорок лет жила в тягостном ожидании очередного приступа, регулярно варила зелье... Но в тот момент, когда приступ все-таки пришел, волшебница слишком поторопилась выпить зелье, и почти все пролила, выпив лишь глоток. Эта порция была слишком мала, но волшебница все равно боролась до конца, вытерпев все муки, и получила в награду жизнь. Она выжила потому, что воля ее была сильна, и даже пережитая боль не сломила ее. После этого приступы участились, временные промежутки между ними сокращались. Но самое страшное – каждый новый приступ начинался с последней стадии, оставляя слишком мало времени для принятия зелья. В конце концов, последний приступ убил ее – ее сердце, измученное предыдущими приступами, остановилось, и зелье не помогло.

Джейн тяжело вздохнула – так, словно та волшебница была ей родственницей.

— То есть, ты хочешь сказать, что и у меня может быть так же?— спросила Мэри, ощущая липкий страх, поднимающийся в груди.

— Да. Возможно, ты избежала бы этого, если бы узнала правду раньше, но... я не успела предупредить тебя. Теперь ты хотя бы знать будешь, к чему готовиться.

Мэри хмыкнула – такое преимущество казалось ей весьма сомнительным, хотя, если подумать, неведение еще хуже. Но это известие... оно стало наихудшим из тех плохих новостей, что она слышала от Джейн, и это ее удручало.

Джейн, видимо, догадалась о том, что пришло Мэри в голову, и произнесла мягким голосом:

— Я знаю, что это очень плохая весть, но было бы еще хуже, если бы я скрыла от тебя правду. Я бы очень хотела, чтобы следующей моей новостью для тебя было бы нечто радостное – к примеру, изобретение спасительного зелья.

Мэри слабо улыбнулась.

— Да, я бы тоже хотела этого. Но та жизнь, что я прожила, показала мне, что чаще всего сбываются не желания, а страхи.

Джейн сочувствующе улыбнулась, потрепав Мэри по плечу.

— Не нужно столько пессимизма, Мэри – поверь, и у тебя будет счастье. Нужно лишь немного подождать.

Волшебница промолчала, не в силах согласиться с Джейн. Целительница, было, повернулась к своим бумагам, но, вспомнив о чем-то, обратилась вновь к Мэри:

— Да, кстати, едва пришла лихорадка, я заметила, что медальон твой странно нагрелся и словно слился с твоей кожей. Я тут же попыталась снять его с себя, но не смогла – он обжег мою руку, и почти сразу после этого охладился. Мэри, скажи мне честно – это он помог тебе? Откуда он у тебя?

Мэри ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

— Да, это он мне помог. Я нашла его в Хогвартсе, семнадцать лет назад, в одной из секретных комнат. Все последующее время вплоть до сегодняшнего дня, он постоянно помогал мне, так как магическая сила его велика.

— Да, это видно невооруженным глазом,— кивнула Джейн,— но кто и как смог создать его?

— Это произошло более тысячи лет назад, в дни сотворения Хогвартса. Сделала его одна волшебница из останков своего любимца Златогривого Единорога. Такие существовали давно и вымерли из-за тщеславия магов,— добавила Мэри, видя изумление в глазах Джейн,— тот единорог был одним из последних Златогривых, и медальон этот содержит часть души той волшебницы.