Реквием опадающих листьев

Катя обернулась, воскликнув:

— Ну, иди же ко мне!

Ягуар смотрел на нее в упор, и ей стало не по себе, она отвела глаза, поинтересовавшись:

— Почему ты так смотришь?

— «Я должен был удостовериться…»

Ей показалось, Ягуар улыбнулся. Затем повернул голову к Йоро с Орми, голос Лайонела прозвучал строго: «Береги кольцо. Оно нужно мне!»

В три прыжка он очутился возле Кати.

— «Я подарю его тебе снова, девочка моя!»

Он лег у ее ног и мысленно приказал сесть ему на спину.

— Но… — попыталась она возразить. Он рыкнул на нее, пресекая разговоры.

Катя перекинула ногу, села на широкую спину и обхватила за мощную шею. Ягуар поднялся. Она поняла, что он стоит, чтобы позволить ей последний раз обернуться.

Девушка посмотрела через плечо на стоящего посреди белоснежной пустыни маленького чернокожего мальчика с летучей мышью на плече, пауком в ладони, и ее сердце легонько сжалось от нежности.

— До свидания, дорогой, — одними губами произнесла она.

Серенада Шуберта все не смолкала.

Йоро поднял руку, и его личико осветила улыбка. Совсем такая же, какой он одарил ее, когда висел перед окнами дворца в Тартарусе и два пожирателя растягивали его на цепях.

— Кать, до скорого! Глазом не успеешь моргнуть, как мы снова увидимся!

Она кивнула, боясь, что сейчас из глаз потекут слезы и все испортят. Йоро был таким сильным и смелым, она не имела права показывать, как ей страшно и грустно.

— Орми, веди себя хорошо! — крикнула девушка. — А то мы с Лайонелом не возьмем тебя жить с нами!

Она ждала, что рукокрылая ответит ей в своей обычной дерзкой манере, но та сидела, закрывшись крыльями с головой. Тогда девушка весело прибавила:

— Но разве ты спросишь нас?

— «Держись», — услышала она Лайонела. Ягуар сорвался с места и помчался по мосту.

А над ним вдруг раздался шелест крыльев — это Орми провожала их.

Впереди сияло ослепляющее солнце, и они неслись прямо на него, а когда достигли, Ягуар совершил прыжок, Катя крепче обхватила его шею, и они вместе погрузились во тьму.

Они очутились в лабиринте сплошь из зеркал. Девушка не видела в них свое отражение — в них, как на экране, вдруг возникли картинки. Только присмотревшись, она поняла — то была одна и та же картинка. Фото из ее прошлого.

Ягуар очень быстро продвигался по коридорам, но всюду из зеркал на Катю смотрела игрушка — белая лошадка, стоящая посреди игровой комнаты детского сада.

Девушка помнила тот день, как будто он был вчера. Ее первая зависть.

Лошадка принадлежала Виктории Ким — дочке богатых родителей. Она одевалась в очень красивые платья, каждый день приносила в садик новые игрушки и никому не давала с ними играть.

В зеркалах Катя видела себя — маленькую, тихонько крадущуюся по темному залу для игр к стоящей на полу белой лошадке.

Какой же чудесной она была — с голубыми стекляшками глаз, с пушистой гривой, которую так приятно погладить пальчиком.

Девочка из зеркала протянула руки к лошадке и схватила ее.

Катя ощутила, что ее начинает быть дрожь. Совсем как в тот далекий день. Она очень боялась, что войдет воспитательница и закричит, почему Катя не со всеми в гардеробной одевается на прогулку, или кто-то из детей вернется за чем-нибудь.

— «Это всего лишь прошлое», — как издалека услышала она голос Лайонела.

Но другой — из зеркал — заглушил его.

— А где моя лошадка? Где она? — кричала Вика Ким с ярко-красным лицом, топая ногами.

Катя ее тогда ненавидела — эту жадную девчонку.

— «Ну, зачем ей одной столько игрушек?»

Лошадку искали всей группой. Только одна Катя знала, где ее сокровище спрятано. И чем громче Вика топала ногами, чем чаще выкрикивала воспитательница; «Дети ищем! Все ищем!» — тем сильнее росла в Кате уверенность, что лошадку надо спасти.

В тот день она ушла домой напуганная, но счастливая.

Лошадку в спальне за ножкой одной из кроватей никто не нашел.

Глядя в зеркала, Катя словно заново переживала все чувства и эмоции того дня.

Но вот в зеркалах возникла детская комната, красивая, в точности как у Барби. На кровати лежала Вика, зарывшись лицом в подушку. Она больше не кричала, не рыдала в голос, а тихо всхлипывала. Рядом с ней сидела мать и гладила по спине, бормоча:

— Ее обязательно найдут, крошечка! Обязательно!

— Мамочка, Линда всегда спит на моей подушке, всегда, каждую ночь. — Девочка провела рукой по огромному множеству игрушек у изголовья, шепча: Натали, Крошка, Роджер, Ник, Бабочка, Люси, Кротик, Пес, Винни — все они должны быть со мной. Они меня охраняют.

— Детонька, я буду тебя сегодня охранять, хорошо?

— Я не могу без нее жить, — тихо сказала Вика. Искренно и горько. Совсем не так она разговаривала в садике. Там она чаще молчала, играя со своей армией неприкосновенных игрушек, или кричала, если кто-то ей мешал.

Мать вышла из комнаты, но вскоре вернулась и с сияющей улыбкой воскликнула:

— А знаешь, что говорит папа? Он знает, где сейчас Линда, и обещал привести ее домой!

— Правда? — встрепенулась Вика, ее огромные глаза были полны надежды. — О, мама, я отругаю Линду, и она больше никогда не пойдет со мной в садик!

Катя смотрела в зеркала, не понимая, почему тот случай — наивная детская зависть — так важен?

В зеркалах отражалась все та же комната — внутри нее шло время. Мать читала девочке книжку с красивыми картинками. А Вика нетерпеливо ерзала и то и дело подбегала к окну. Сперва за ним было светло, но с каждый разом, когда отодвигалась занавеска, становилось все темнее и темнее.

— Мама, а куда пошел папа? Линда очень далеко ускакала?

Та нервно посматривала на часы, повторяя:

— Он скоро придет.

У Кати в ушах эта фраза прозвучала тысячу раз, прежде чем ее охватило страшное чувство горя и раскаяния.

Отец Вики не вернулся. И девочка не пришла на следующий день в садик. Некоторые из детей шутили, мол, она перешла в другой садик, где не воруют лошадей.

Катя увидела в зеркалах знакомый перекресток, у поребрика лежал мужчина с неестественно вывернутым телом. Под его головой растеклась темная лужа крови, а возле руки валялась пластмассовая коробка с белой лошадкой.

Изображение изменилась. Катя увидела себя. Она много раз проходила мимо той самой кровати, за ножку которой спрятала лошадь, но так и не осмелилась посмотреть, там ли она.

А через несколько дней нянечка, протирая пыль под кроватями, нашла лошадку и бросила в коробку к другим игрушкам.

Катя ни разу с ней не играла.

Зеркала показали больничную палату, на койке лежала бледная осунувшаяся женщина — мать Вики. Девочка сидела рядом, возле нее стоял пакет с игрушками; какие-то из них сидели на коленях Вики, какими-то она обложила тело матери.

— Они умеют лечить, — сказала девочка. — Мамочка, а что такое слабее сердце?

Катя хотела зажмуриться, но у нее не получилось, слезы душили ее.

Отражение в зеркалах помутнело, в них снова возникла комната, похожая на игровую в детском саду.

Вика, одетая в штанишки и вязаную кофту, сидела в углу, обнимая свои игрушки. Какие-то из них уже были у других детей, они их кидали, пинали. Двое мальчиков подбежали к девочке и потянули к себе ее плюшевую собаку. Лапа игрушки оторвалась — из нее полез белый наполнитель. Глаза Вик распахнулись, она в страхе закричала и потеряла сознание. Мальчики забрали собаку и убежали. А девочка осталась лежать без чувств. Другой мальчик приблизился, потрогал ее бесчувственное тело носком потертого ботинка и, схватив красивого желтого зайца, пританцовывая, побежал играть.

Потом пришла женщина, одетая в темное, она присела возле девочки и похлопала ее по щекам. Когда же та очнулась, потянула ее за руку из комнаты.

Вика закричала:

— Мои игрушки! Отдайте! У них мои игрушки!

— Здесь все общее! — сухо сказала женщина.

— Но они должны быть со мной! — заплакала девочка. — Они должны… мама никогда не поправится, если я не приду к ней с ними со всеми! Мои игрушки волшебные, как вы не понимаете?!