Свет во мраке

— Я бежал не от тебя, Гарон.

— Лучше бы ты так и остался в своей клятой деревне!

— Видит Создатель — я мыслю также. Лучше бы я никогда не покидал пределов родного селения… быть пахарем — что за счастливая доля…

— Если бы не королевский приказ, я бы уже сжег тебя на медленном огне! Точно также, как ты поступил с ней! — в ярости выплюнул Гарон — Детоубийца! Убийца родичей! Убийца жены! Душегуб! Вот тебе мои слова, никчемыш Флатис! Ты и я — мы встретимся в последней схватке. По всем правилам чести. На ровном поле. Без свидетелей. Без пощады. Оттуда уйдет только один. И если ты откажешься — я просто сожгу тебя. Здесь Дикие Земли. Гиблые места… пропажа одного святоши не опечалит никого. Ведь ты один как перст! Ведь ты обратил свое будущее в пепел…

Седой старик не ответил ничего. Повернув голову, он слепо всмотрелся в далекий горизонт и промолчал.

— Мы встретимся снова! — повторил Гарон — Как только будет выполнено высочайшее императорское повеление! — повернувшись, отбросив полу алого плаща, он громко крикнул, обращаясь к своим воинам — По коням! Этот священник укажет нам путь к Тарису Некроманту!

Глава шестая

Столкновение судеб

Здесь мне бывать еще не приходилось.

Да и мало кому здесь довелось побывать в последние столетия.

Слишком уж гиблые здесь места. Исковерканные и больные, опасные и темные, жуткие и мерзкие, даже невыносимые для обычных путников. Странные здесь места… я никак не мог понять, куда именно занесло меня мое путешествие.

Покинув разоренный город шурдов, я двинулся на юг, двигаясь достаточно быстро, порой переходя на легкий стремительный бег. За время изнуряющей многодневной погони от Истогвия, я научился двигаться по дикой местности. И теперь это умение пригодилось. Я сбегал по склонам глубоких оврагов и поднимался на вершины высоких холмов, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Я нырял в дубравы и ельники, двигаясь между деревьев подобно ловкому зверю. Я перепрыгивал ручьи и переплывал речушки, дважды переплыл переполненные рыбой озера, подолгу зависая в воде и наблюдая как с озерного дна бьют бурлящие ключи.

Вскоре я остался почти без одежды — она окончательно истрепалась и изорвалась за последние дни. Жалкие лохмотья нельзя было назвать даже нищенским рубищем. Становящееся все сильнее солнце превратило мою кожу в золотую бронзу. Волосы и борода отросли так сильно, что я мало походил на себя прежнего. Дикое существо, молчаливое и расслабленное, смутно помнящее о какой-то важной цели… Осталось ли во мне хоть что-то человеческое?

Но вся моя расслабленность исчезла без следа, когда мой путь привел меня в это странное место…

Долина. Огромная и плоская долина зажатая между двумя старыми лесами с запада и востока, холмами с юга и болотистой местностью севера, откуда я и пришел. Не понадобилось много времени на понимание — некогда здесь случилось страшное побоище.

В Диких Землях места схваток не редкость. Руины разрушенных городов и деревень здесь обыденность. Копни в любом месте чуть поглубже — и узришь черный смрадный пепел и кости павших.

Так было и в этой долине. Но здесь столкнулись не десятки и не сотни воинов. И даже не тысячи. Нет. Куда больше. Здесь столкнулись десятки тысяч воинов. Две страшные силы ударившие друг в друга с безумной яростью уничтожившей их всех. Слой человеческих костей в некоторых местах достигал в толщине высоты моего роста. Эти ужасные бугры из спрессованных воедино костей высились крохотными островами среди моря из людских останков брошенных здесь без погребения. Милосердные ветра принесли немного почвы, стыдливо прикрыли торчащие ребра, заполнили землей и листвой разинутые в последнем крике рты, закрыли зияющие глазницы.

Остатки проржавевшего оружия бесполезных рыжим хламом валялись повсюду. Мечи, топоры, копья, алебарды, щиты, доспехи, бляхи и пластины с конской боевой сбруи, железные ободья повозок, почти сгнившие остовы осадных машин.

Вдалеке, в глубине вытянутой долины, виднелись руины еще одного города, снесенного почти до основания. Высящиеся на расстоянии нескольких шагов от меня разбитые осадные машины некогда швыряли в город огромные глыбы камня — что до сих пор лежали здесь же и лучше всех перенесли пролетевшие годы.

Поле битвы.

Побоище…

Здесь сошлось две армии. Это несомненно. Известны и противоборствующие силы — войска Империи против армии Западных Провинций. Император Мезеран против Наместника Тариса. Брат против брата. Старший против младшего. Как смешно и трагично. Два брата не сумели мирно поделить один позолоченный стул. И вот ужасный итог — десятки тысяч погибших лежат в грязи, умерев ни за что, погибнув за чужие больные амбиции.

Тут орудовали и боевые маги. Превратившаяся в вулканическое стекло почва, странные провалы заполненные хлюпающей и бурлящей грязью, разметанные загадочной силой осадные машины, отброшенные на расстояние до пятидесяти локтей каменные дома — все свидетельствовало о том, что в этом побоище приняли участие люди одаренные магическим талантом.

Мне пришлось шагать прямо по костям. Они жалобно скрипели и хрустели под ногами, гремели недовольными погремушками перекатывающиеся черепа, с шипением расползались недовольные змеи, охотящиеся здесь за обитающими в этом могильники грызунами. Облачка белой пыли неохотно взлетали из-под ног и тут же вновь оседали. Кое-где росли жесткие пучки травы, поднимались к небу ветви редкого колючего кустарника. Внутри многих торчащих к небу реберных решеток птицы свили гнезда, умело перевив ребра стебельками трав, создав уютную корзину для птенцов. По длинным бедренным костям деловито спешили по своим делам муравьи, использующие человеческие останки как мосты между черепами конскими и людскими. Внутри одного из черепов поселился осиный рой… крылатые охотники заставляли череп гудеть и стонать, из его рта вылетали осы, сидели на пожелтевших зубах, сползали по высокому треснутому лбу, залетали в большую дыру на затылке…

Над долиной витал странный неистребимый запах. Сложная смесь. Ржавое железо, сухая выветренная кость, пряный аромат весенних трав. Запах даже приятный, но вызывающий смутную и необъяснимую тревогу.

Я двигался по морю из хрустящих и гремящих костей, огибая бугры-острова сложенных из сотен павших солдат…

И почти достигнув середины этой несчастной долины неслышно плачущей и воющей десятками тысяч призрачных голосов, я понял, что вскоре к старым пожелтевшим костям добавится и несколько кусков свежей кровавой плоти. К местной пыльной серости и мертвенной желтизне добавится немного ярко-красного…

Я понял это сразу же, как только был вынужден не обогнуть, а подняться на один из костяных бугров — он тянулся длинным гребнем поперек долины и поперек тока ветра, что пролетал через дыры в теле холма, заставляя сокрытые в его толще кости и черепа заунывно стонать и смеяться. Стоя на вершине кошмарной костяной флейты хрипящей разлаженными ладами, я взглянул вперед и мой следующий шаг остался незавершенным.

Шагах в десяти от меня, на вершине округлого кургана, стояла странно скособоченная и странно знакомая мне фигура человека. Рваный грязный плащ трепетал на ветру, пугливая взмахивая лохмами разодранных краев, некогда белая рубашка покрылась коркой грязи, штаны сохранились лучше всего, а сапоги напоминали комки сырой земли. Всколоченные жидкие волосы плотно прилегали к костистому лбу, скулы торчали лезвиями ножей, а под ними темнели провалы щек. Лихорадочно горящие глаза смотрели точно на меня, губы кривились в непонятной усмешке, сумевшей выразить очень многое сразу — радость, ярость, ненависть, злобу, обреченность, надежду.

Лицо знакомо мне. Знакомо сразу по нескольким жизням. Перед моим мысленным взором одно за другим проплыли одно за другим его лики, начиная от весело смеющегося мальчишеского и беззаботного и заканчивая вот этой истощенной маской живого мертвеца.

Мы стояли друг против друга и являли собой разительную разницу. Даже по внешнему виду.