Свет во мраке

Старый Шлеп явился на мой зов когда все уже было кончено. Стоя на краю заполненной горячей водой ямы, я вытаскивал из нее за волосы воющего от страха шурда. А вон довольно высок для этого народца. И плечи не перекошены врожденным уродством.

— Это последний? — вопросил я, буднично перерезая глотку новому верховному шурду.

— Нет — удивленно покачал головой Шлеп и ткнул себя в грудь — А я? Я шурд! Настоящий шурд! Злобный! И могучий!

— О да — кивнул я, сдерживая невольную улыбку. Ты почти мне понравился старый калека. Но это не спасет тебя.

Глухо стукнула отброшенная палка, слишком уж длинная и толстая для такого доходяги. Не иначе Шлеп пытался придать себе весомости при помощи этого отполированного посоха. И ведь сумел же сохранить — палка не улетела в огонь во время морозных зим, когда все время не хватает дров. Но почему же сейчас отбросил с таким пренебрежением? Раздался громкий всплеск. Я повернул голову и все понял. И улыбнулся еще шире.

Старый Шлеп шлепнулся в яму. Старый Шлеп стал королем!

Он с шумом вынырнул, зафыркал, заохал от воды. Закачал в изумлении мокрой головой, утирая с лица струйки воды.

— Тепло! Горячо! Я наконец-то с-согрелся! И я теперь король шурдов! Верховный вождь! Самый-с-самый главный!

Я стоял у края ямы и снизу-вверх глядел на ликующего шурда, последнего жителя огромного подземного города и, возможно, самого последнего их короля. Я стоял и улыбался, глядя на веселье старика, что впервые за всю свою жизнь сумел наесться, согреться и получить самый настоящий трон. Ведь эта яма лишь для меня не больше чем впадина со зловонной водой. А для старого шурда это верх всех его жизненных мечтаний.

— Я правлю в этом граде! Я правлю этими землями! — булькал и булькал старик, подплывая поближе ко мне — Я отдаю приказы! И вот мой первый указ! Чужак, я повелеваю тебе — убей меня!

— Да будет так, король Шлеп — склонил я голову в невольном глубоком уважении к этому веселому презрению к смерти.

Я убил его быстро и безболезненно. Одним ударом, распоровшим и густой пар и шею Шлепа. Его голова отлетела и с плеском упала в воду. Обезглавленное тело медленно погрузилось следом.

— Ты правил недолго, король Шлеп — начал я эпитафию — Но ты правил достойно! Покойся с миром, старый шурд.

Повернувшись, я направился к выходу и больше не оглядывался.

Коридор за коридором, зал за залом, комнату за комнатой я проходил не останавливаясь, переступая через окровавленные многочисленные трупы. Сегодня я сделал большое дело. Быть может даже великое дело. День прошел не зря.

А завтрашний день я проведу в пути. Время отправляться на юг. Поближе к величественной одинокой скале доминирующей над большой холмистой долиной. Поближе к Подкове…

Отступление шестое.

Два отряда ударили друг в друга как молнии. Столь же внезапно и столь же смертоносно.

Встреча оказалась полной неожиданностью для обеих сторон. Но медлить они не стали, разом опознав в противоположной стороне противника. Первыми ударили воины в белых плащах, спокойные, внешне медлительные, но на самом деле стремительные как ядовитые змеи. Дружный залп трех десятков арбалетов смел с седел почти такое же число врагов, упавших молча или с захлебывающимися криками боли. Брызнула первая кровь.

Следом в дело вступили измученные тяжелым странствием беглецы в грязных плащах потерявших всякий цвет кроме серого. Они бы предпочли уклониться от боя, но им никто не предложил выбора. Весь их грех состоял в том, что их господин не поддержал нынешнего короля из новой династии, ныне восседающего на троне и правившего самым большим из осколков былой Империи. Беглецы приняли бой. Ответили стрелами на стрелы. И несколько священников упали с лошадей, другие успели прикрыться щитами и словами святой молитвы.

Спешившиеся воины сшиблись в небольшой светлой рощице, яростно сражаясь за жизнь. Прочь поскакало несколько из тех, кто слишком сильно любил свою жизнь. Им вслед полетели арбалетные болты и не ушел никто. Оставшиеся без седоков лошади вскоре замедлили свой бег, а затем и остановились, потеряв интерес к происходящему. Неважно кто победит. И от тех, и от других они получат овес, поэтому нет нужды куда-то убегать. Упавшие с седел раненые беглецы пытались уползти прочь, цепляясь за драгоценную жизнь с неистовой силой. Выкаченные глаза, хрипящие рты, хлещущая кровь из пробитых безжалостными стрелами тел. Кто-то сумел встать и тотчас упал снова, получив еще одну стрел промеж лопаток. Кто-то полз, теряя кровь и силы, а затем и жизнь. Самые умные затаились, зажав ладонями раны и возможно впервые в жизни вкладывая всю свою проснувшуюся веру в истовую молитву о спасении жизни. Тщетно. Молящихся добили сразу же после расправы над еще сражающимся противником. Головы снесли с плеч даже тем, кто стоял на коленях и непрестанно осенял себя священным знаком Раймены, во всю глотку поминая Создателя. Не пощадили никого. Нет веры закоснелым грешникам. Их молитвы лицемерны. А вера их коротка.

Едва закончилась короткая битва, воины в белых плащах принялись сооружать большой погребальный костер, использовав для нее ту самую светлую рощу, где и случилось побоище. Лошадьми тела стащили в кучу между самыми большими деревьями, забросали валежником, подрубили и уронили сверху с десяток бревен, придавив мертвецов тяжким гнетом. А затем подпалили всю огромную кучу с нескольких сторон, не забыв плеснуть немного горючего масла. Чадный огонь взвился вверх и яростно зашипел, заплевался кипящей смолой и влагой из сырых деревьев. Вся роща полыхнула с жутким стонущим шумом, небольшой холм окутался вонючим дымом. Адское пекло быстро превращало в пепел мертвую плоть, обугливало и ломало кости. Ни один мертвяк не сможет восстать. А витающий в горячем воздуху порошок молотой травы Раймены добавит в этом уверенности.

Вскоре немного поредевший отряд боевых священников скакал прочь, ведя в поводу захваченных лошадей. Священнослужители молились прямо на скаку, последним словом поминая своих павших единоверцев и не забывая попросить о снисхождении у Создателя для грешных душ покаранных еретиков.

Уничтожен еще один змеиный клубок бунтовщиков и возможных соратников проклятого Тариса Некроманта. В недавно пришедших «вестниках» от иерархов Церкви говорилось ясно: уничтожить всю скверну в Диких Землях, не щадить живота своего ради достижения это святой цели. Церковь объявила Великий Сход, прошедший и закончившийся на удивление быстро. И решение было единогласным — что тоже весьма удивительно, если не сказать невероятно. Седые древние старцы очень редко сходились в своих мнениях. И они никогда не торопились. Днями перекладывали пожелтевшие бумажки, скрипели писчими перьями, задумчиво жевали губами и непримиримо хмурили брови. Порой заседания Схода длились много дней кряду. В этот же раз их будто заставил кто… прикрикнул властно на седых мудрецов, подтолкнул их нетерпеливо, а то и стукнул кулаком по столу. И решение было принято быстро…

Но как бы то ни было — решение принято и объявлено.

Пришло время очистить Дикие Земли от всей накопившейся в них тьмы. Карательным отрядам Церкви надлежит незамедлительно пересечь границу, перейти на ту сторону Пограничной Стены и начать очистку несчастных земель, что столь долго были лишены света Создателя. Тем же отрядам что уже находились в заброшенных Западных Провинциях следовало и дальше продолжать свое дело, невзирая на потери. Биться до последнего воина и последнего вздоха!

Далеко на востоке от пылающей рощи, в пограничном селении, через непривычно широко и без опасений распахнутых ворота, один за другим проходили большие и тяжелогруженные обозы. Со всех сторон их прикрывали воины — и не абы какие, а из имперских тяжелых кирасиров, уверенно сидящих в седлах и бдительно поглядывающих по сторонам. Рядом с ними ехали священники, на чьих поясах покачивались большие ключи — символ их святого ордена. Ордена Привратников. В вышедшей и широко объявленной намедни высочайшей булле говорилось, что священника Ордена Привратников, как самым сведущим по Диким Землям, надлежит взять на себя тяжелое, но священное бремя церковного наместничества. И первым делом им приказали основать большое и постоянное селение рядом с давным-давно заброшенной цитаделью Твердынь, так же известная как Крепость Твердь или же Угрюмая Твердь.