Внешний враг

Глава 48

Утоптанной дорогой они подъехали к дому.

Старец жил богато — широкое крыльцо, крытое тесовой крышей, резные столбы. Лестница во всю ширину крыльца вела вверх к огромным, как ворота, дверям. На лестнице через три ступени стояли воины охраны.

В дверях их остановили.

— Куда кучей претесь?

Гаврила сбросил чужую руку со своего плеча.

— Да уж не к тебе…

Сераслан, не давая встрече превратиться в драку быстро закончил за богатыря.

— … а к хозяину твоему. Ему послание от князя Голубева.

— Что за письмо? — страж грозно сдвинул брови. — О чем?

— Не знаю, — ответил Сераслан. — Я вежеству обучен — чужих писем не читаю…

В его словах Гаврила услышал упрек, понятный только им двоим — Сераслану и стражнику.

— Я тоже, — быстро откликнулся стражник.

— А я знаю, — улыбаясь своим мыслям и смотря стражу прямо в глаза сказал волхв. — Только ты не себе это в заслугу ставь, а лени своей. Ты ведь все людей резал и читать-то не научился…

В словах Сераслана было столько притворной жалости, что страж заскрипел зубами и отошел в сторону.

— Проходите…

Сераслан вошел первым. Гаврила вторым, задев стража плечом. Тот задираться не стал, только проводил колючим взглядом.

В полутемных сенях воздух пах едой и теплом. Избор глотнул и толкнул в бок зазевавшегося хазарина, уже готового пустить слюни. Появившийся из полумрака человек сказал:

— Нечего рот разевать. Раз пришли — проходите… Ждут вас.

Поднявшись на второй поверх они пошли по длинному коридору. Где-то тихо свиристел сверчок и в такт ему скрипели не плотно подогнанные доски пола.

Сераслан, чуть поотстав от провожатого сказал:

— Вы первыми его спросите, а уж я следом….

— А не…

— Нет, — быстро оборвал Сераслан Гаврилу. — Я хоть чужих писем не читаю, а о чем речь в послании идет догадываюсь…

Он усмехнулся…

— Боюсь, прочитав его Старец сильно огорчится….

За поворотом их опять встретили воины. Гаврила с Избором переглянулись. Кем бы ни был этот Старец, а о себе он позаботиться умел. Ребята у двери стояли плечистые, улыбчивые — видно нравилось им на стариковских харчах силу себе нагуливать.

— Кто такие?

— Князя Голубева посланники!

— Никак ты, Сераслан?

— Спасибо, что узнал, Шупша.

— Старый ты стал, худой какой-то… Силу, вижу, растерял, — сказал страж, оглядывая спутников Сераслана. — Теперь уж и ты без охраны не ездишь…

Сераслан улыбнулся.

— Да, Шупша, твоя правда… Сил у меня поубавилось… Я ведь тут с молодой сошелся, так все силы теперь ей отдаю. На врагов ничего не остается.

Шупша покивал, соглашаясь с неизбежным, и подошел поближе, посмотрел в лицо Гавриле.

— Оружие тут оставьте…

— С какой стати? — спокойно спросил тот.

— К старцу с оружием не ходят.

Он произнес это будничным голосом, и богатыри поняли, что это — непреложный порядок. Гаврила молча отстегнул меч, и кивнул стоявшим за спиной Исину и Избору. Страж осторожно ткнул его в грудь коротким копьем. Кольчуга не звякнула, но Шупша оказался достаточно опытен, что бы почувствовать, что Гаврила носит под курткой.

— Это тоже снимай. Зачем тебе?

Глядя на наконечник перед собой Гаврила ответил:

— Не люблю, когда мне в спину острым тычут…

Он ухватился за копье и отломил стальное жало.

— И когда свет загораживают тоже не люблю…

Нахмурившись, богатырь повернулся и два копья скользнув по спине уперлись ему в грудь. Также легко он обломил и их.

— А уж когда без дела задерживают…

— Так куда ж, ты торопишься? — немного обалдевший от увиденного спроси Шупша.

— К Старцу вашему, за мудростью, — явно зло издеваясь ответил Гаврила. Стражник набычился, наклонил голову.

— Ты чего? — спросил Избор Масленникова. Ссориться с начальником стражи было явно лишним — не последним он тут был человеком. — Какая тебя муха укусила?

— Слишком уж все легко… — сказал Гаврила сквозь зубы. — Слишком уж все просто…

Дверь без скрипа распахнулась, и они очутились в большом зале, плотно забитом разномастно одетыми людьми.

Хоть народу там было — не протолкаться, Старец царил над всем этим сборищем. И дело было не в том, что сидел он на возвышении, а в том, что все головы в этом зале оказались повернуты в его сторону.

«Ученики?» — подумал Гаврила. — «Или ищущие мудрости?»

— Это он? — шепотом спросил Исин у Сераслана.

— Мог бы и не спрашивать. И так видно, — отозвался за волхва Исин.

Створки дверей со стуком сомкнулись и старец поднял взгляд на них. Он привстал и горестно вопросил.

— Опять?

— Он что, тоже нас знает? — спросил Гаврила Избора. — Вишь, мир какой тесный — не спрячешься… Все нас тут знают.

— Нет, — отозвался Избор — Скорее он Сераслана знает. Не знаю кто я на самом деле, но по таким местам я не ходок… Мудрецы вообще скучные люди — не пьют, не дерутся…

Сераслан подтолкнул их в спины.

— Идите, спрашивайте, а то потом не до вас будет…

Они вошли в толпу, как медведи в воду. Люди перед ними расступались, давая им подойти к Старцу и смыкалась за спиной.

Вблизи тот выглядел еще более солидно. Был он не высок и не плечист, но крупная голова и глаза, горевшие каким-то внутренним огнем, выделили бы его из любой толпы. Они подходили, а он смотрел на них, словно читал книгу.

— Какие же вы посланцы? — наконец сказал он. В голове его слышалась почти детская обида — Вы обманщики…

— Мы не обманщики. Сераслан говорил за себя, а мы — нет. Мы — сами по себе. К тому же ты не просил нас назваться.

— И не нужно… Для меня нет тайн.

— Это хорошо… У нас есть вопрос к тебе.

— У всех есть вопросы ко мне… — спокойно, без похвальбы ответил старик. Он закрыл глаза и говорил отстранено, словно из другого мира. — И вы не исключение, а правило. Есть вопросы, требующие ответов, есть тайны, нуждающиеся в разгадках, есть события, заслуживающие объяснений…

— Вот-вот, — сказал молчавший до сих пор Исин. — У нас как раз именно это. Кто-то украл нашу память и мы ничего не помним…

— Мы не знаем кто мы, — добавил Гаврила глядя в закрытые глаза мудреца. — Скажи нам об этом, мудрый…

Шум у них за спинами стих и в наступившей тишине Старец воздел руки к потолку и замер в ожидании озарения. Он сидел так несколько минут, пока затекшие руки обессилено не опустились ему на колени.

— Не знаю! — удивленно вскричал Старец. Он поднялся их кресла и забегал по помосту. — Ничего не знаю…

— Как же так? — Взвился Избор. — Неужели на этот вопрос нет ответа?

Старец вспомнил, наконец, что он не один и остановился.

— Есть конечно, — сказал он медленно, почти по слогам. Его мозг искал опору в рассуждениях, но не находил. — На любой вопрос есть ответ.

— Какой? — Хазарин подумал, что ответ все-таки был, но он его почему-то не услышал, и на всякий случай поковырял пальцем в ухе.

— Вы его получили…

— «Не знаю»?

— Не знаю, — подтвердил Старец натянуто улыбаясь. — Это тоже ответ и ответ исчерпывающий…

Гаврила смотрел в лицо старику и читал там уже не только страх и замешательство, но и желание без ущерба для репутации выкрутиться из создавшегося положения.

Масленников видел, что он удивлен и напуган до смерти, но держится молодцом. Сам богатырь испытывал сейчас нечто вроде странного облегчения. Его предчувствие оправдалось, что подтверждало силу их врагов, а это говорило об их значимости в этой жизни, ибо чем же как не врагами измеряется значение человека в этом мире?

Он первый понял, что в этом месте они не получат ответа на свой вопрос. Масленников повернулся, уступая место Сераслану и пошел к выходу. Он не сказал бы тут ни единого слова, но хазарин не удержался.

— Дурак!

Старец побледнел как смерть и упал в кресло. Сразу несколько голосов завопило:

— Стража! Стража!

— Что-о-о-о? — взревел Избор, только и ждавший возможности выплеснуть на кого-нибудь горечь разочарования — Стража? А вот я вашего старикашку!