Меч Шаннары

— Мой господин, наконец-то ты вернулся! — воскликнул солдат, приветствуя своего командира и коротко отдавая ему честь.

— Рад тебя видеть, капитан Шилон, — Балинор сжал узловатую ладонь старого солдата в своей. — Что происходит в городе? Почему у всех часовых нашивки с соколом?

— Мой господин, Пограничный легион распущен! Нас теперь по пальцам можно перечесть, остальные разошлись по домам.

Все трое смотрели на капитана так, словно тот сошел с ума. Именно сейчас, когда Южным землям угрожает самое страшное за всю их историю вторжение, Пограничный легион распущен! Они тотчас вспомнили слова Алланона о том, что только это великое войско сможет хотя бы на время задержать собранную Повелителем чародеев армию. А теперь, по чьей-то злой воле, последняя надежда рухнула и Каллахорн остался беззащитным перед страшной угрозой…

— Кто приказал… — прорычал Балинор, сдерживая бешенство.

— Твой брат, — быстро отчеканил седой воин. — Он собрал свою собственную гвардию и приказал ей взять на себя наши обязанности, а легиону велел разойтись до дальнейших указаний. Лорды Эктон и Мессалайн отправились во дворец умолять короля об отмене приказа, но так и не вернулись. А всем остальным оставалось только подчиниться…

— Да вы все тут с ума посходили! — закричал взбешенный Балинор, вцепляясь в мундир капитана. — А мой отец? Разве он больше не король, разве не он командир легиона? Что он говорит об этом безумии?

Шилон отвел взгляд, подыскивая слова для ответа, который он боялся произнести. Балинор с силой развернул его к себе.

— Я… я не знаю, мой господин, — пробормотал воин, пряча глаза. — Мы слышали, что король болен, больше нам ничего не сказали. Твой брат объявил себя временным правителем, пока короля нет на троне. Это случилось три недели назад.

В потрясенном молчании Балинор выпустил капитана и уставился невидящим взглядом на далекие огни дворца. С какими надеждами он возвращался домой! Ужасная размолвка с братом прогнала его из Каллахорна, а теперь все только еще больше запуталось. Как бы ему этого ни хотелось, он должен увидеться с Палансом и объяснить своему непредсказуемому брату, чем грозит его чудовищная ошибка не только Каллахорну, но и всем народам.

— Мы должны немедленно отправиться во дворец и поговорить с твоим братом. — Встревоженный голос Даэля ворвался в его мысли.

Словно очнувшись, Балинор посмотрел на юного эльфа и неожиданно вспомнил о юном возрасте брата. Кто, как не он, знал об упрямом нраве Паланса.

— Да, конечно, ты прав, — согласился он рассеянно. — Надо пойти к нему.

— Нет, вам нельзя к нему! — От неожиданного крика Шилона все застыли на месте. — Никто из тех, кто ушел во дворец, не вернулся. Говорят, Паланс объявил тебя предателем, будто бы ты вступил в сговор с ужасным Алланоном, мрачным скитальцем, который служит темным силам. Говорят, что тебя необходимо немедленно схватить и казнить!

— Какая чушь! — воскликнул принц. — Я не предатель, и даже мой брат это понимает. Что касается Алланона, то он не желает зла нашему народу, напротив — он наш друг и хочет спасти Южные земли. Я должен пойти к Палансу и поговорить с ним. Да, наши взгляды во многом не схожи, но он не посмеет отправить родного брата в темницу, поверьте мне. В конце концов, не он король Каллахорна!

— Если только твой отец жив, друг мой, — негромко произнес стоящий рядом Дьюрин. — Настало время проявить благоразумие, пока мы не ступили на дворцовые земли. Хендель уверен, что твой брат находится под влиянием мистика Стенмина, и, если это так, тебе угрожает более серьезная опасность, чем ты предполагаешь.

После недолгого раздумья Балинор согласно кивнул. Он быстро рассказал Шилону о скором вторжении в Каллахорн огромной армии Севера, уверяя, что только Пограничный легион может спасти их родину. Затем он крепко сжал плечо пожилого воина и придвинулся ближе.

— Дожидайся нашего возвращения или моего личного гонца четыре часа. Если за это время я не вернусь и не пришлю весточки, найди лордов Гиннисона и Фандвика, Пограничный легион необходимо собрать немедленно! Созывай народ, пусть требуют от моего брата открытого суда. В этом он не сможет отказать. Отправь гонцов на Запад и на Восток, к эльфам и гномам, сообщи, что нас взяли в плен, меня и кузенов Эвентина. Ты все запомнил?

— Да, мой господин. — Воин с жаром закивал. — Сделаю все, как ты приказал. Да пребудет с тобой удача, принц Каллахорна.

Он развернулся и снова скрылся в казарме, а взбешенный Балинор быстро зашагал в сторону города. Когда они подходили к каменной стене, Дьюрин снова шепотом попытался уговорить брата подождать его снаружи и не ходить во дворец, однако юный Даэль и слушать не хотел. Понимая, что спорить с упрямцем бессмысленно, Дьюрин вскоре уступил. Хрупкому эльфу не исполнилось еще и двадцати, и жизнь для него только начиналась. Все участники их небольшого отряда, вышедшего из Кулхейвена, питали к Даэлю самые теплые чувства; такую любовь, смешанную с желанием защитить и уберечь от жестокости мира, обычно испытывают к младшим друзьям. Юношеская искренность и открытое сердце Даэля отличали его от большинства людей во времена, когда вокруг царили подозрительность и всеобщее недоверие. Дьюрин очень боялся, что неопытность брата помешает ему выстоять перед невзгодами жизни. Он понимал — если с мальчиком что-нибудь случится, погибнет какая-то невосполнимая часть и его собственной души. Пока они шли к мигающим в темноте огням Тирсиса, Дьюрин то и дело встревоженно поглядывал на брата.

Путь был недолгий, и вскоре они уже вышли через ворота Внутренней стены на улицы города. И здесь стражники смотрели на принца с немым изумлением, однако никто не пытался преградить им дорогу. Они пошли по Тирсовой дороге — главной улице, пересекавшей весь город. Казалось, Балинор даже стал выше ростом, твердой уверенной поступью он вышагивал по каменным плитам, плотно завернувшись в длинный темный плащ, на шее и запястьях воина поблескивала кольчуга. Статный, с горделивой спиной и высоко поднятой головой, по ночному Тирсису шел принц Каллахорна, вернувшийся домой. Встречные прохожие сразу узнавали его, замирая в изумлении, как и стражники у ворот, но быстро приходили в себя при виде его величавой, полной достоинства фигуры и кидались вслед за принцем, чтобы поздравить с благополучным возвращением. Пока возлюбленный сын Каллахорна шел через весь город, толпа выросла с нескольких десятков до нескольких сотен; Балинор искренне улыбался радостным лицам, но продолжал, не останавливаясь, идти вперед, стремясь поскорее добраться до дворца. Крики и возгласы толпы слились в оглушительный хор, разрозненные голоса объединились, все громче скандируя имя своего принца. Несколько человек сумели пробиться через толпу поближе к Балинору и шепотом предупредили его об опасности. Однако принц больше не хотел быть рассудительным и осторожным, на каждый новый встревоженный шепот он решительно встряхивал головой и продолжал идти ко дворцу.

Толпа все прибывала, и вскоре огромное людское море влилось в центр города, прорываясь под гигантскими сводами и нависающими сверху галереями, с трудом протискиваясь по узким перешейкам Тирсовой дороги мимо высоких белокаменных зданий и маленьких домишек к мосту Сендика, который нависал над нижними ярусами Народного парка. На другой стороне моста темнели закрытые дворцовые ворота. На середине широкой арки принц резко развернулся к толпе, все еще преданно сопровождавшей его, и вскинул вверх руки, призывая всех остановиться. Горожане послушно остановились, и в наступившей тишине раздался громкий голос Балинора.

— Друзья мои, соотечественники! — Гордый голос принца унесся в ночную тьму и вернулся звучным эхом. — Я скучал по своей родине и по своим отважным согражданам, но теперь я вернулся домой и никуда больше не уйду! Вы не должны бояться. С нашей страной ничего не случится, и земля наша пребудет вовеки! Если трону великого Каллахорна угрожает опасность, я встречу ее открыто и прямо. Возвращайтесь домой, утром мрачные мысли оставят вас. Послушайте меня, расходитесь по домам, и я тоже пойду домой!