Меч Шаннары

Но даже если врагу улыбалась удача взобраться на плато и оказаться тем самым на подступах к крепости, оставался еще и третий рубеж обороны, преодолеть который не удавалось еще ни одной армии. В двухстах ярдах от края плоскогорья, охватывая город полукольцом и упираясь в неприступную гряду утесов на юге, поднималась исполинская Внешняя стена. Сложенная из огромных каменных глыб, скрепленных цементом, стена была идеально гладкая, и влезть на нее без специального снаряжения казалось невозможным. Она взмывала ввысь почти на сотню футов, массивная, толстая, непреодолимая. Наверху, по всему полукружью стены, были сооружены бастионы для защитников крепости с тайными укрытиями для лучников, позволяющими незаметно стрелять по незащищенным врагам внизу. Почти тысячу лет древняя стена из грубых каменных глыб отваживала незваных гостей. С тех пор как ее возвели после Первой войны рас, ни одна вражеская армия не смогла проникнуть в Тирсис.

Прямо под величественной Внешней стеной для воинов Пограничного легиона были выстроены длинные казармы со скошенными крышами, которые перемежались хозяйственными постройками для хранения провианта и оружейными складами. Почти треть бойцов огромного войска постоянно несла службу, а остальные две трети оставались дома с семьями и занимались в городе вполне мирными делами, будучи ремесленниками, торговцами или рабочими. В случае необходимости казармы могли вместить и целую армию, что уже бывало, и не однажды, но теперь они были заняты лишь частично. В стороне от казарм, складов и учебного плаца возвышалась Внутренняя стена, отделявшая поселение военных от города. За этой второй стеной на уютных извилистых улочках располагались дома, лавки и мастерские жителей Тирсиса, опрятные и ухоженные домики, выстроенные с любовью и старанием. Город занимал почти все плоскогорье и растянулся от второй стены почти до южных скал. В самом центре была выстроена третья стена, невысокая, за которой скрывались правительственные здания и королевский дворец, а также просторная площадь для городских собраний и сады. Тенистые парки вокруг дворца были единственным зеленым украшением каменного города, выстроенного на открытом плато. Третья стена была возведена не для обороны, а служила некой границей, от которой начиналась правительственная территория, выделенная для владений короля и городского парка, открытого для всех жителей Тирсиса. Описывая родной город, Балинор немного отвлекся и с гордостью напомнил братьям эльфам, что королевство Каллахорн — одна из немногих сохранившихся просвещенных монархий в мире. Наряду с королем, который безусловно являлся правителем страны, был в Каллахорне и избранный народом парламент, помогающий монарху создавать и воплощать законы управления государством. Народ южного королевства гордился своим правительством и Пограничным легионом, в котором большинство из них когда-то служили или служат поныне. В этом государстве они могли оставаться свободными людьми, и им было что защищать.

В Каллахорне соединились прошлое и будущее. С одной стороны, его города были построены, прежде всего, как крепости, способные выдержать частые осады воинственных соседей. Так и Пограничный легион в неизменном виде пришел из незапамятных времен, когда только что образованные государства непрерывно воевали между собой, а фанатичное стремление к независимости приводило к бесконечной борьбе за ревностно охраняемые территориальные границы; в ту пору дружеские отношения между народами всех четырех земель казались лишь несбыточной мечтой из прекрасного будущего. Ныне в сердце Южных земель уже не найти мест с такой грубоватой архитектурой, более утонченная культура и менее воинственная политика скоро взяли верх, и на смену древним крепостям пришли прекрасные открытые города. Но именно Тирсис с его варварскими каменными стенами и мужественными воинами защищал Южные земли, давая возможность остальным странам расти и процветать. Впрочем, и в этих строгих краях уже витал ветер перемен, возвещая скорый приход новой эпохи. Немало людей в обществе говорило о терпимости и понимании между всеми народами и племенами. В Каллахорне, как ни в одной другой, более уединенной, стране Южных земель, каждый человек был на виду и мог рассчитывать на такое отношение, какого заслуживал.

Тирсис стоял на перекрестке всех четырех земель, и, наблюдая разных путников, не однажды проходивших через их город, жители древней крепости давно поняли, что внешние различия, отличающие один народ от другого, не имеют ровно никакого значения. Они умели ценить каждого за его внутренние качества. Никто в Каллахорне не стал бы в изумлении таращиться на могучего скального тролля только из-за его нелепого вида — в этих краях тролли не были диковинными существами. Карлики, эльфы и гномы из разных родов и племен постоянно пересекали страну и всегда были желанными гостями, пока намерения их оставались дружескими. Рассказывая об этом, Балинор не мог сдержать улыбки — он гордился, что именно его народ первым отказался от предрассудков и сделал шаг к пониманию и дружбе, подав пример всем остальным. Дьюрин и Даэль слушали с молчаливым одобрением. Эльфы, как никто другой, знали, что значит жить в своем маленьком мирке и не видеть дальше собственного носа.

Когда Балинор завершил свой рассказ, они вышли из высокой травы равнины на широкую тропу. Дорога извилистой лентой уходила в темноту, направляясь в сторону черневшего на фоне неба массивного плато. Вскоре стали видны городские огни и черные силуэты стражников на каменных бастионах. Проем в гигантской Внешней стене очерчивал яркий свет факелов, каменный мост был опущен и охранялся караульными в черных мундирах. Во дворе виднелись ярко освещенные окна казарм, однако ни привычного громкого смеха, ни веселых выкриков шумной мужской компании Балинор не услышал. Это насторожило принца. Голоса, доносившиеся до них, были негромкими, даже приглушенными, словно говорившие не хотели, чтобы их кто-нибудь услышал. Чувствуя неутихающую тревогу, Балинор внимательно вгляделся в сумеречный двор крепости, но, кроме странной тишины, так и не заметил ничего необычного. В конце концов он прогнал черные мысли и решительно направился к каменной платформе.

Эльфы молча следовали за Балинором, который твердой поступью поднимался по мосту. Шедшие им навстречу люди, замечая принца, с изумлением останавливались и смотрели ему вслед. Погруженный в раздумья о скорой встрече с родными, Балинор, казалось, не замечал странного поведения горожан, зато братья не упустили ничего и безмолвно обменивались тревожными взглядами. Необъяснимое напряжение висело в воздухе. Когда они поднялись на плато, Балинор вдруг остановился, как будто тоже обеспокоенный. Он внимательно вгляделся в фигуры часовых, затем поднял голову выше, на затененные лица проходящих по стенам бастиона людей, которые быстро и беззвучно растворялись в темноте, как только узнавали его. Несколько минут трое путников стояли неподвижно, молча глядя на редких прохожих, которые при виде Балинора тотчас ускоряли шаг.

— Что такое, Балинор? — спросил наконец Дьюрин.

— Сам не знаю, — встревоженно ответил принц. — Взгляните на часовых. Ни у одного из них на нашивках нет леопарда, как на гербе Пограничного легиона. Вместо леопарда у всех сокол, этот знак мне незнаком. Да и горожане… вы заметили, как они смотрят?

Изящные эльфы разом кивнули, их внимательные раскосые глаза смотрели кругом с нескрываемым подозрением.

— Ладно, неважно, — коротко заявил принц. — Это город моего отца и мой народ. Идем во дворец и узнаем, в чем дело.

Он решительно зашагал к огромным воротам Внешней стены, эльфы едва поспевали за ним. Подойдя к четырем вооруженным стражникам, принц открыто взглянул на них и увидел на лицах воинов все то же необъяснимое изумление. Никто из часовых не попытался остановить принца, никто не сказал ни слова, однако один из стражников неожиданно оставил свой пост и побежал к Внутренней стене, быстро скрывшись на улочках города. Балинор и эльфы прошли под величественной каменной аркой, нависшей над их головами, словно лапа диковинного зверя. Пройдя мимо застывших стражников, они вышли во двор, где увидели низкие, довольно скромные на вид казармы легендарного Пограничного легиона. Свет горел всего в нескольких окнах, да и сами казармы казались заброшенными и безлюдными. По двору бродило несколько воинов в мундирах с леопардом на гербе, но все они были без доспехов и безоружные. Один из них бросил беглый взгляд на трех путников, стоящих в нерешительности посреди двора, потом, словно не веря собственным глазам, пригляделся повнимательнее и громко крикнул. Дверь одной казармы с треском распахнулась, и на пороге появился седой ветеран. Увидев Балинора и эльфов, он отдал короткий приказ, и солдаты неохотно разошлись, а сам он поспешил к принцу.