Джарка Руус (ЛП)

— Делай, что хочешь, Грайанна глупого сердца! — спокойно произнес он. — Иди туда, где тебя ожидает погибель, иди к своей судьбе. Но я не попадусь в эти сети. Нет, я не пойду с тобой.

Больше ничего не говоря, он гордо удалился, двигаясь в быстром темпе, уже не кидаясь из стороны в сторону, как он делал всю дорогу сюда, а направляясь прямо вперед, на юг, в Пашанон. Она недоверчиво смотрела ему вслед, не до конца веря, что он так легко сдался, уверенная, что он развернется и возвратится после того, как удалится на достаточное расстояние, чтобы продемонстрировать свою точку зрения.

Но он не обернулся и не вернулся. Он продолжал идти, и она смотрела на него до тех пор, пока он не исчез из вида.

Она нашла ручей, водой которого утолила жажду, а потом направилась на запад. Она была почти истощена своей встречей с призраком Броны, но не думала спать, пока не доберется до менее открытой местности. К тому же она испытывала голод, но, как обычно, никакой пищи она не обнаружила. Она подумала, что сможет найти какие–нибудь корешки, когда дойдет до леса, однако ни в чем не была уверена. С неохотой она признала, что присутствие Веки Дарта решило бы эту проблему, однако болотный улк просто не стоил такого беспокойства. Конечно, это была не совсем его вина. Он не мог понять, что она старалась сделать, и это его расстраивало. Поэтому даже лучше, что он ушел, пусть она и осталась голодной.

Тем не менее, ей не давало покоя его крайнее нежелание возвращаться туда, где он ее нашел. Он был тверд в своем желании избегать этого места, и она подумала, что здесь было гораздо больше, чем страх встретиться со своими соплеменниками, от которых он бежал. Было что–то еще, то, что он хранил в себе. Если бы она захотела, то могла воспользоваться своей магией, чтобы заставить его раскрыть свою тайну, но она больше не занималась такими вещами только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Такое решение проблем подходило Ведьме Ильзе, а она тщательно удерживала это в прошлом.

Дорога, хотя и по открытой, ровной земле, быстро утомила ее и к середине дня у нее начались проблемы с концентрацией внимания. Гнетущая серость окружала ее густой мглой, и она едва могла отследить солнце сквозь плотную завесу туч. Иногда вообще невозможно было сказать, где оно находилось, и ей приходилось лишь предполагать о его передвижении по небу. Иногда, ей казалось, что солнца нет вообще.

Эта тюрьма, в которую ее отправили, изнуряла ее. Она рушила ее уверенность и решимость. Это разрушение было неторопливым, но она чувствовала, как оно действует. Даже перспектива своего спасения казалась очень далекой и не давала ей никакой реальной поддержки. Слишком многое зависело от случайности и от усилий других людей. Ей такое не нравилось. Она никогда ни на кого не полагалась.

Она приближалась к холмистой местности, где они повстречали фурий два дня назад. Теперь она решила снова повернуть на север к горам. Ее воспоминания о смерти того огра были еще слишком свежи, чтобы игнорировать их, и она подумала, что если будет оставаться вблизи подошвы гор, то ей может повезти и ее не заметят. Она не так много знала о фуриях, чтобы иметь четкое представление о том, как избежать их, но понимала, что оставаться на открытом пространстве точно не было хорошей идеей. Лучше воспользоваться шансом найти укрытие, если в этом возникнет необходимость.

Ее выбор принес неожиданную пользу. Она нашла свежую воду и странное дерево с оранжевыми и желтыми круглыми плодами, которые, несмотря на горечь, оказались съедобными. Она ели эти плоды, сидя у ручья в тени дерева и смотрела на отравленный пейзаж. Она снова ощутила легкое головокружение и тяжесть век, состояние, которое она объяснила недостатком отдыха. Следующим утром она будет чувствовать себя лучше. По крайней мере, напомнила она себе, она все еще жива.

Кто–нибудь из тех, кто остался там, верили, что она жива? Или они уже считали ее мертвой?

На минуту она представила картину того, что случилось, когда она пропала. Тагвен и Кермадек были бы в отчаянии, но они ничего не могли сделать. Никто ничего не мог сделать, включая друидов. Лишь горстка их знала, что на самом деле произошло, те, кто срежиссировал ее заключение здесь. Однако, насколько хорошо они понимали то, что сделали? Скорее всего, не так много, как они думали. Призрак Чародея—Владыки назвал их пешками. Ими управляло существо из Запрета.

Существо огромной силы и коварства, враг, возможно, еще более опасный, чем Моргавр, оно нашло способ пробраться через барьер Запрета и переманить хотя бы одного друида на свою сторону. Оно обманом убедило этого друида помочь ему сделать возможным обмен Ард Рис на монстра. Возможно, она сама была частью этого процесса. Наверное, ее путешествие в руины Королевства Черепа с Кермадеком было вызвано необходимостью этой твари связаться с ней. Скорее всего, ее заманили туда, чтобы все и произошло. Она смогла вспомнить тот злобный, мрачный взгляд, когда эта тварь показала себя. Она все еще могла ощущать то зло, которое исходило от нее. Не трудно поверить, что именно с той единственной короткой встречи эта тварь получила власть над ней.

Что же оно намеревалось делать в Четырех Землях, выйдя из Запрета впервые за тысячи лет? Одного побега отсюда недостаточно. Оно явно хотело чего–то еще.

Перед тем, как снова отправиться в путь, она воспользовалась магией, чтобы исследовать окружающую ее местность. Это была всего лишь мера предосторожности, не более того. Она весь день не заметила никакого движения, даже в небе. Она оказалась совсем одинокой в этом мире, и эта мысль крайне удручала, потому что так оно и было на самом деле. Никакой разницы не будет от того, кого или что она повстречает; самое лучшее, кого она могла надеяться встретить, был бы еще один Века Дарт. Все, что находилось внутри Запрета, было потенциально враждебным, и этого было не изменить.

Без происшествий она прошагала всю оставшуюся часть дня, и у нее немного поднялось настроение. Возможно, она надет выход из этой ситуации, несмотря на все свои сомнения. Может, действительно, кто–нибудь придет ее спасти.

Уже приближались сумерки, когда она услышала странный металлический писк, который напомнил ей птичье пение. Ее так удивил этот звук, что она замерла на месте и прислушалась, пока снова не услышала его, потом, обуреваемая любопытством, пошла в том направлении, откуда этот звук исходил. Она подошла к роще шершавых, поросших мхом деревьев, когда в третий раз услышала этот звук и заметила вспышку чего–то ярко–красного среди теней. Она не обратила внимания на болезненный цвет корявых стволов, черный и серый, будто опаленные огнем, или на то, как мох рваным покровом лежал на ветвях, но этот звук и эта вспышка красного были настолько интригующими, что их невозможно было игнорировать.

Она осторожно вошла в рощу и почти тут же заметила птичку, этот огненно–алый всплеск во мраке. Что она здесь делала? Птичка была крошечная, слишком маленькая, чтобы представлять какую–нибудь опасность, но она из своего опыта знала, что ничего нельзя принимать на веру. Она немного продвинулась, исследуя магией скрытую опасность. Птичка снова запела на высокой ноте, которая была такой чистой и точной, что она чуть не заплакала от этого звука.

Она оказалась прямо под ней, всматриваясь на ветки, когда земля пропала из–под ее ног, а вокруг ее молотящих воздух рук и ног обвилась сеть и резко подняла ее наверх, отчего у нее перехватило дыхание.

Она боролась, чтобы освободиться, разрывая сетку, крича от ярости и отчаяния. Но почти мгновенно в ее ноздри и рот проник какой–то дымок, густой, токсичный и дурманящий.

Последней ее мыслью перед тем, как потерять сознание, было какой же глупой она оказалась.

Она очнулась от качки и тряски, что дергали ее взад и вперед на цепях, которыми были прикованы ее руки и ноги к деревянным стенкам и железным решеткам. Эти цепи позволяли ей только поворачиваться с боку на бок. Их длины было недостаточно, чтобы она могла дотянуться до своей головы или тела. Она покоилась на ложе из соломы внутри колесной деревянной клетки, которую тащила пара огромных, с широкой спиной, рогатых животных, немного напоминавших быков, но очевидно ими не являвшиеся. Вторая клетка двигалась впереди, а третья тряслась позади. Их могло быть и больше; она просто не могла их видеть.