Рута (СИ)

Доживав сыр, Баха подкрался к ведьмаку и осторожно дернул его за рукав.

— Чего тебе?

Эльф вскочил, схватил старый ухват, оседлал его и сделав вид, что скачет верхом, подбежал к крыльцу. Бросил ухват, поклонился в землю невидимому хозяину, достал из-за не существующего голенища сапога, вымышленный мешок с деньгами и протянул его вперед. Тут же вскочил на крыльцо и подобострастно улыбаясь и кланяясь, очень удачно изобразил священника принимающего кошель. Затем подобрал длинные грязные свалявшиеся волосы и закрутил их пучком на затылке, снова схватил ухват, проскакал на нем до калитки и большим пальцем резко провел по горлу.

— Ты хочешь сказать, что священник кому-то продал Руту? Ведьмачку?

Кивнув, Баха изобразил, как старик сыпет что-то в кружку, а затем снова собрав волосы в пучок, показал, как Рута это выпивает.

— Спасибо, Баха, — потрепал его по голове ведьмак, затем достал остатки сыра и отдал ему.

Счастливо улыбаясь, эльф схватил еду и юркнул в свою нору. Геральт поразмыслив немного, расседлал кобылу и завел в хлев. Луна заглядывала сюда через маленькое окно и ласкала своим тусклым светом черные лоснящиеся бока вороного коня, привязанного в стойле на растяжки, так, что он не мог даже повернуть головы. Услышав вошедших, он дернулся захрапел, но веревки крепко держали.

— Шэво, дружище, — ведьмак подошел ближе, провел по спине коня рукой и отвязал растяжку.

Почувствовав свободу, жеребец взвился, заржал, но тут же затих успокоенный ведьмачьим знаком.

Дав ему и своей кобыле сена, Геральт вышел на улицу. У леса виднелись приближающиеся факелы и слышались голоса возвращающихся селян. Когда к воротам подкатила телега, он помог одному из помощников старика, открыть ворота.

— Всё по местам, чертову бабу в подпол, — скомандовал священник, слезая с телеги. — А вас, милсдарь ведьмак, прошу в дом. Мы гостям всегда рады.

Тщательно вытерев ноги, старик вошел в избу и зажег свечу. За ним последовал и Геральт, затем помощники втащили упрятанную в мешок чародейку, и сняв с пола несколько коротких досок, грубо скинули ее вниз. Женщина слабо застонала.

— У, воет еще, вредное отродье, — заворчал священник. — Давай, Ранета, тащи на стол ханку, гостя накормить надыть.

Молодая, симпатичная женщина быстро метнулась к печи и принялась доставать оттуда пироги и глиняный горшок со щами.

— Дочь? — спросил ведьмак.

— Жена, — обиженно ответил старик. — Я хоть и сед, да любому молодому фору дам!

Геральт заметил, как женщина бросила на мужа грустный взгляд и тяжело вздохнула.

— Бывало, иду по селу, а бабы чуть подолы не задирают, как меня увидят, — усевшись за стол продолжил старик излюбленную тему. — «Гинох, — кричат, — иди поболтаем!» Да и сейчас тож, любят меня шибко.

Щи были вкусные и наваристые, ведьмак с удовольствием принялся за еду. Отправляя в рот очередную ложку, он поднял глаза и даже замер, заметив каким взглядом глядит на него жена священника. Довольная своей семейной жизнью женщина, на первого встречного так смотреть не станет, если конечно, у нее все в порядке с головой. Видимо Гинох, большой любитель выдавать желаемое за действительное. Геральт улыбнулся ей. Раскрасневшись, Ранета опустила глаза, но не отвернулась.

— А ведьмачка, что до тебя тут ночувала, прям, так и сказала: «Если б не жена твоя, то я за тебя бы пошла», — выпив залпом пол кружки самогона, хвастался священник. — Только вот кормилица ее дитяти, такая курва! Как и не баба вовсе, а кикимора какая. Подходить страшно!

— А когда ведьмачка, та пропала? — продолжая поглядывать на кокетничающую с ним женщину, спросил ведьмак.

— Ну вот десять дён назад она приехала, побыла три ночи, пока охотой на чудищ промышляла, а потом и сгинула.

— Если она с дитем была, да еще и с кормилицей, зачем же она тогда охотилась?

— Так и не хотела. Всей деревней просили, в ноги, так сказать, падали. Донимали нас страховидлы шибко. Детей воровали.

Осушив еще пол кружки самогона, Гинох снова принялся рассказывать о своих любовных похождениях и прям таки не человеческих мужских способностях, но Геральт его не слушал.

«Значит Руту похитили в тот день, как я спустился с перевала на большак, — думал он, делая вид, что заинтересовался болтовней священника. — Куда ее могли отвезти? Дийкстре она не к чему, он приставил к ней шпионку. Если бы хотел, то не выпустил бы из Сехтсенга. Значит в Гесо путь отпадает.

Кто еще? Ложа? Нет, им нужен ребенок, а не Рута. Значит порталы и прочая магия, тоже отпадают.

Троян? Охотники за головами? Тогда у них один путь, через Теодуль! Если мы примерно в одно время начали движение друг другу на встречу, то должны были бы встретиться… где-то неподалеку от Бухара. В самом городе мы не могли разминуться, там только один трактир с постоялым двором, стоящий на единственной широкой улице. Не верхом же они ее везли. Наверняка, в телеге или карете, или другой повозке.

А если ее убили и везли только доказательства… — ведьмак побледнел так, что Ранета испугалась. — Нет, это глупо! Живая она стоит гораздо дороже, чем мертвая. Неужели ее провезли мимо меня, а я даже не заметил!? Столько телег и карет проехало мимо за весь путь! Разве поймешь сейчас, в какой из них она могла быть!»

— Ведьмак! Заснул что ли? — окрикнул его Гинох, нагнувшись и пытаясь заглянуть ему в полуприкрытые глаза.

— Да, задремал немного, — соврал Геральт.

— А, то я спрашиваю: мож знал ты эту самую Белую Прядь? А ты молчишь.

— Знал, конечно. А как же? Вот хочу сам завтра обойти окрестности и поискать, может найду хоть какой-нибудь след.

— То, обязательно, иди поищи. Мож и найдешь чего. Она вот ларец свой оставила. Отдай, сказала, подруге моей Цири, только лично в руки. Не знаешь, часом, где эта самая Циря-то живет?

— Знаю, — насторожился ведьмак. — Давай передам.

— Нет, не могу ни кому отдать окромя Цирьки этой. Уж, не обессудь. Велела, прям, в руки и ни как иначе. Скажи адресок, я сам нынче и свезу.

— В Белвиле она. Рядом с банком ее дом, справа. Только ты же завтра в Сехтсенг собирался, ведьму продавать везти?

— И повезу, — серьезно кивнул священник. — А когда вернусь, тогда и в Белвиль, поеду. Здесь не далеко. Ну, ладно, заболтались мы что-то. Спать пора.

Как не старался Гинох скрыть нетерпеливое волнение, ведьмак заметил и отметил для себя.

Геральту постелили на лавке у окна, а хозяин с женой вскарабкались на печь и очень скоро затихли. Повозившись немного для правдоподобия, ведьмак очень громко и натурально захрапел. Выждав, какое-то время, с печи не ловко соскочила фигура, подкралась к двери, нащупала в темноте башмаки, накинула плащ и тихонечко вынырнула во двор. Продолжая храпеть, Геральт осторожно поднялся, подошел к печи и заглянул за занавеску. Ранета крепко спала, раскидав по подушке волосы и обнажив красивые ноги. Как можно тише, что бы ее не разбудить, ведьмак открыл дверь в сени, обулся, и прошмыгнув между спящими в сенях на лавках помощниками старика, вышел на улицу.

Тишину ночи неожиданно разрезал протяжный вой волчицы. Лунного света ведьмаку было достаточно, что бы разглядеть мелькнувшую за забором фигуру священника. Прокравшись вдоль хлева, он осторожно ступая, двинулся за ним.

Миновав всю деревню, добрались до противоположной окраины. Там старик остановился у старой покосившейся избы, с заколоченными окнами. Опасливо оглянувшись по сторонам, он приоткрыл скрипучую калитку, поднялся на крыльцо и постучал условным стуком. Дверь отворила молодая женщина с пышной грудью и длинной толстой косой.

— Здравствуй, Вэгира, — игриво приветствовал ее старик.

— Ну, заходи, коль не шутишь, — в тон ему ответила женщина.

«Тьфу ты, черт! Старый козел шашни затеял, я думал… — ведьмак досадливо ухмыльнулся. — Ладно уж, раз попёрся за ним, так узнаю все до конца».

Чтобы не скрипеть калиткой, Геральт пролез в дыру в заборе, и пробравшись через заросли крапивы, подкрался к заколоченному окну. Сквозь щели между досками лился мерцающий свет свечи. Вдруг он погас, это кто-то подошел к окну, загородив его собою.