Волчья дорога (СИ)

— Рада вашему оптимизму, капитан, но для взятия такой крепости, по расчетам гофкригсрата нужно десять тысяч человек и осадный парк.

Капитан слегка ухмыльнулся — маленькая месть за бесчисленные "вам не обязательно знать" душу немного, но согрела.

— У нас есть Рейнеке и Анна. Сойдёт. Пойдемте, Ваша светлость, вам будет любопытно. Наверное.

**

За стенами — шум и глухой, притушенный валами и камнем ропот. От ворот — к валу, эхом от стен, от шепота — к сполошному крику. От поста к посту, от ушей в уши. Пролетел, обернулся в коридоре стуком сапог, тяжёлым дыханием и прилетел на обзорную площадь, прямо в уши майора Холле. Кроат дернулся на звук, обернулся — посыльный, невысокий, чубарый паренек в потрепанной накидке егерей, вскинул к виску ладонь, сделал пару вдохов, по-рыбьи раскрывая рот — переводил от бега дыхание. Перевёл. И доложил.

— Герр майор. Там...

— Комендант, в отсутствие мастера Вольфхарда, — рявкнул Холле, оправляя плащ, — сколько вам, остолопам, говорить можно.

— Хорошо, герр комендант. Там у ворот... Парень замялся, сдул с носа длинный, пшеничного цвета, чуб. Холле повернулся. Вдали, за стенами — серая полоса. По полю от леса к воротам — длинная змея из людей и повозок. Пехота. Холле бросил лишь беглый взгляд.

— И что? Пусть себе идут... мимо. Чего хотят?

— Открыть ворота.

Холле замер на миг, пытаясь понять, как этот щенок смеет над ним издеваться.

— Ещё чего...

— Только они не просят, герр майор... Комендант, простите. Требуют. Именем императора.

— Какого... — начал было Холле и недоговорил. Ропот и гул голосов снизу стал глуше. И разом — отчетливей. Резче. Закричали в одной стороне, потом в другой. Крик пролетел по плацу, от стены до стены и замер, оборванный парой коротких, лающих звуков — команд. Холле — плащ крылом за спиной — кинулся от стены к стене. К той, что нависала над двором каменной галереей.

— Какая сволочь без приказа командует? — прошептал он, кривя губы. Пальцы впились в парапет. Истово, до белых костяшек.

Вахмайстер внизу строил почётный караул. Холле сверху видел, как дергаются его черные усы, взлетают и падают вниз руки.

— Какого черта? — рявкнул Холле. Ветер налетел, закрутил плащ, кинул майору в лицо снег и ледяную, мелкую крошку. Заслезились глаза. Майор отвернул голову. Орудийная площадка — внизу. Тонкие дула, лафеты, черные стволы глядят в поле, перед воротами. Как раз на ползущую по полю толпу. Один залп. Холле мысленно поблагодарил бога за удачу а себя — за предусмотрительность Час назад приказал зарядить картечью. Для учений. Один залп. Всего. Холле открыл было рот — скомандовать "огонь". И закрыл, молча, так ничего и не выговорив. Пушки стояли на дворе брошенные, одни, сиротливо щуря стволы в далекое небо. Пушкари, бросив орудия, спешили вниз. Без команды, без строя — толпой. Упал в снег, зашипел брошенный пальник. Плюнул сизым дымком и погас. Снизу — удар и протяжный скрип. И стук сапог. Ворота открылись.

Рука Холле дернулась в к поясу — судорожно. Схватила плетку. Потом пальцы опомнились — перепрыгнули рядом, на эфес. Двое рядовых пробежали мимо. При виде майора — не обернулись, лишь взяли правее, обогнув бледного от ярости Холле по широкой дуге. Даже не прервали разговор. «Жалование, — пролетело в уши майору короткое слово. И ещё, — тридцать лет. Надоело".

Майор Холле потянул саблю вон — судорожно, уже понимая, что не поможет.

— Какого черта? Я командную ..., — рявкнул Холле, раздувая ноздри. Крик взлетел, смялся и канул. В пустоту над крепостным плацем.

— Но платит — то император, — развел руками посыльный. Сдул с носа пшеничный чуб и ушел, удивляясь, что важный господин майор столь простых и очевидных вещей не понимает.

Снизу, со двора — опять стук сапог. Уже осмысленный. Потом лязг и отрывистый голос:

— Майор Холле, сдайте оружие. Майор обернулся. Навстречу ему, из полутьмы крепостных коридоров шагнул человек. Холле его узнал. Яков Лесли, капитан пехотной роты. Той самой. Холле оскалил зубы: "Привет, капитан"

С тихим шелестом скользнула из ножен кривая турецкая сабля.

— Холле, не дурите, — бросил Яков, шагая вперёд. Ещё. Лицо у майора — белое от гнева и унижения. Пальцы на эфесе свело, сабля застыла, на половине длинны от свободы.

— Ваши далеко. Крепость взята. Вы не прорветесь, майор, — сказал Яков ещё раз, прямо в это лицо. Не хотелось Якову устраивать драку сейчас. Уже после победы, так на потеху. Да и графиня просила этих Холле поберечь.

— Они редкие, — вспомнил вдруг капитан. Сделал ещё шаг, надеясь, что разум в майоре проснется. Вдруг, снизу, раскатом пролетел крик "ура". Ещё и ещё, эхом от валов, стен и башен. Холле вздрогнул, невольно бросив взгляд в ту сторону, через парапет. Яков — тоже. И даже сморгнул на миг. Вахтмайстер крепости решил слегка польстить въезжающим в крепость господам — или что там ему наговорили. Наскоро построил солдат, встретить криком "ура" въезжающую в крепость карету их светлости. Немного ошибся — торжественный крик достался обозной повозке с Анной на козлах. Рыжим пламенем — волосы по плечам. Холле обмяк. Как то сразу и вдруг. Зазвенела по камням брошенная Якову под ноги кривая восточная сабля.

— Ваша взяла, — прошептал он — в никуда, пустому серому небу. Огляделся — ещё раз, будто искал пути для бегства. Не нашел, поник, сунул руку в карман.

— чёрт возьми, а если сейчас перекинется? — спросил сам себя Яков, — у всех на глазах? Что тогда солдатам врать будем?

Из-за спины — опять стук сапог. Рейнеке — юнкер. Холле перевёл на него глаза, дернулся, руку из кармана убрал.

"Так-то лучше", — подумал Яков про себя, улыбнулся и сказал уже вслух:

— Ладно, Холле, подурили и будет. Скажите, где французы и серебро...

При слове серебро майор дернулся. Собрался, сощурил глаза. Оскалились зубы — хитрым, лисьим манером.

— Серебро, говорите... Пойдемте, господа, покажу...

С обзорной площадки бастиона спустились втроём — Холле впереди, руки за спину, Яков Лесли и Рейнеке — сзади. Вниз, через площадь, по сизым, скользким от снега камням — к внутреннему двору. Тому самому, за чёрной решеткой. По дороге к капитану за спину пристроился сержант, потом хмурый стрелок и Лоренцо. К решетке подошли уже хорошей толпой. Знакомый Анне каретный сарай, потом ворота во внутренний двор — козырек и арка серого камня. Витые столбы. Частый, переливчатый звон — на брусчатку вниз, с козырьков падали капли.

"Скоро весна", — подумал вдруг капитан и огляделся. Вокруг него — только свои, солдаты из роты. Люди вахтмайстера отстали и держались поодаль. Шум умолк, в спины его людям косились — опасливо.

"Чего это они?" — подумал было Яков. Мысль умерла. Решетка впереди дрогнула и зашаталась. До Лесли донесся длинный, пронзительный звук. Оттуда, из тьмы за решеткой. Донесся, пробежал по ушам, отдаваясь в спине неприятной дрожью. Лязгнула сталь. Яков дернулся, потом сообразил, что это его собственный клинок звенит в ножнах. Рука дернулась, стиснула эфес. Спереди — опять удар и, тут же шелест песка. Яков невольно сморгнул, увидев, как гнутся в пазах кованые прутья решётки.

— Что это? — прошептал он, отступая на шаг. Щелкнул курок. Резкий, лающий смех — это, прислонившись к стене, засмеялся майор Холле:

— Разрешите представить вам местного коменданта. Их милость барон Вольфхарт фон Ринген, собственной персоной.

Новый удар, решетка трясется и ходит в пазах. Ворота, арка, полутьма впереди, под козырьком. Глаза скользят, не в силах схватить контуры трясущей решетку фигуры. Тяжелые лапы, на загривке — клоками шерсть. Двумя угольками — глаза. Низкий рык рванул воздух опять, ввинтился винтом в уши.

— Похоже, он рад вас видеть, — засмеялся Холле. Якова передернуло — смех был похож на лай. Зверь взревел. За спиной — шепот и лязг. Мушкетер Ганс развернул стрелков в линию. Сошки уперлись в камень, полки открыты, в скобах зажаты тонкие, дымящиеся фитили.