Волчья дорога (СИ)

— Разрешите обратится, герр капитан.

Яков обернулся — Рейнеке-юнкер. Высокий, в струнку — прямой, немудрящая одёжка почищена кое-как и уставно застёгнута на все пуговицы. Серьёзный до ужаса, на широком лице камнями — вытянутые упрямые скулы.

— А парень изменился за эту зиму, — чуть отстранённо подумал Яков, смотря на это широкое лицо. Вспомнилась осень, лагерь у городских стен и наивный до неприличия парнишка с удивлением в глазах и письмом, завалившимся за подкладку. Теперь удивление исчезло с лица и скулы сжало в кулак. Смотрит прямо. Уже не щенок.

— Герр капитан, — парень сделал паузу. Просто набрать воздуха в рот, — если крепость будут брать штурмом — прошу разрешения возглавить флорин хоффнунг (*передовой отряд из добровольцев).

Яков сморгнул: флорин хоффнунг, передовой отряд из сорвиголов. Застрельщики боя, лезут впереди всех, будто им жизнь не дорога. В отличие от тех флоринов, от которых отряд ведет название.

— Окстись, парень, это же верная смерть?

— Я знаю. Но и оставаться джентельменом без жалования тоже уже не могу. А идёт мир, другого шанса отличится может и не представится.

— Будет и другая война на нашу голову.

— Может быть. Но не в этом году. А мне к ноябрю надо.... — лицо парня дрогнуло вдруг. Рейнеке сморгнул, на миг вернулось прежнее, детское выражение. В доме напротив хлопнула дверь, через улицу легла слепящая полоса жёлтого света. Юнкеру на лицо, плечи и рукава куртки. На ладонь, с прядью волос, обмотанных вокруг безымянного пальца. Длинных рыжих волос. Вроде кольца. "Рейнеке — юнкер с женой вышли из леса" — докладывал только что угрюмый стрелок. Капитан сложил в уме два и два и от души улыбнулся.

— Поздравляю, юнкер. Уже? — вырвалось само собой. Глупо до ужаса. Рейнеке пожал плечами в ответ:

— Не знаю. Рассчитывать надо на худшее, сами учили, капитан. Возможно. Но хочу быть готовым.

— Похвально... — капитан задумался. Крепко, — флорин хоффнунга тут точно не будет. Нас всего сотня, для лобовой атаки мало. Чертова крепость, не представляю пока, как мы в неё войдём.

— Раз мы с Анной вышли — значит вы сумеете войти, капитан.

— И то правда. Слушай, расскажи ещё раз, как вы вышли?

Парень улыбнулся вдруг. Долго так.

— Если быть точным, вышел не я. Меня вывели. Анна — может вам спросить её?

— Верно, чёрт меня побери, — прошептал капитан, гадая, почему такая простая мысль не пришла в голову раньше.

— Тогда.. Тогда, парень, ноги в руки и бегом — попроси жену придти сюда. Вежливо. Поговорить надо.

— Хорошо, — Рейнеке отдал честь, развернулся и пошёл прочь. Твёрдо и плевать на лёд и липкую грязь под сапогами.

— А парень изменился, — подумал Яков, смотря ему вслед.

**

— А ты изменилась, подруга, — фраза Магды застала Анну врасплох. Она разбиралась по хозяйству как раз. И своему и юнкеровому, все вперемежку. Пока их с Рейнеке не было в роте — Магда успела свалить все в кучу и перемешать. Раскладывай теперь, как надо, да не так, как было. Хорошо хоть не потеряли почти ничего. «Почти, — ругнулась Анна, но тут же поправила себя, — спасибо Магде, сохранила. А могли бы и пропить. Вполне. И кукуй тогда. Спасибо Магде»

Оная Магда сидела рядом, смотря как перебирает вещи вернувшаяся из ниоткуда подруга. Деловито. Свои разложила, за юнкеровы принялась. Помянула «одного хвостатого обормота» разок-другой незлым словом, разложила всё по порядку — чулки к чулкам и так далее. Завёлся порядок — даже приятно посмотреть. Это так Анна себе под нос пробормотала, выпрямляясь и оглядывая результат — руки в бока, из под платка вьётся и падает на нос игривая рыжая прядка. Четкие, плавные движения рук. Спокойный взгляд. Больше не испуганная девочка, не понимающая что, где и куда попала. Человек на своём месте. Стоит прочно, уверенно, как гвоздь в пазу.

Магда при виде всего этого откровенно рассмеялась:

— Быстро вы...

Анна кивнула, развела руками в ответ — ни к чему отрицать очевидное. Ладонь — на стол. Железное кольцо глухо стукнуло о доску. Магда потрепала ее по плечу и вышла, оставив Анну одну в тёмной комнате.

— Мой до утра в карауле, — бросила на прощание она. Простучали каблуки по неструганным доскам. Хлопнула дверь. Задрожал, склонился ветру, огонек сальной свечки в углу. Клубилась ночь за тёмными ставнями. Анна присела на лавку, огляделась, вытянула усталые ноги. Рейнеке задерживался — войдя в деревню они разделились с ним, парень пошёл на доклад к капитану, Анна — к Магде, разбираться. Разобралась. Все в порядке. Тока серого нет — носит где-то. Анна достала утащенную из крепости сумку, разобрала. Протерла, почистила, зарядила оба пистолета. Полюбовалась минуту тонкой работой, завернула в тряпку и убрала. Потом достала книгу — фолиант в переплёте из красной, тонко выделанной кожи. «Зачем я ее тащила?» — подумала вдруг, взвешивая в ладони тяжеленный том. Распахнула страницы. С конца.

Ровные строки, четким, витиеватым почерком.

«Рейнеке, сын Вольфхарда, барон фон Ринген. Род — волчак, Окрас — серый, рост — в холке два фута... ( «уже два с половиной будет, — подумала Анна потом скосила глаза вниз, на дату. Давняя, лет пять назад, — вырос серый» ) ... Характер спокойный, дисциплинированный. Обучение прошёл, отклонений в повадках не замечено. К причастию допущен, ответственность — обычная» внизу — дата и подпись. Размашистая загогулина. М. Становой, доктор медицины...

— Интересно, — подумала Анна, подвинула ближе свечу и начала сосредоточенно перелистывать страницы. Ещё и ещё. За окном — темнота и ставшие родными звуки засыпающего лагеря.

Осторожный стук.

Анна подняла голову, сообразив, что зачиталась. Мигала, плевалась удушливым дымом свеча, трещали поленья в печи. Хлопнула дверь. Рейнеке вернулся.

— Анна, привет. Капитан просит, — тут Рейнеке сморгнул и замялся, не зная как сложить мысли в слова.

— Один раз он уже просил. В Мюльберге, на стоянке.

Анна вспомнила, что было потом и невольно улыбнулась. Рейнеке тоже. И посуровел опять:

— В этот раз, действительно, просит. Важно.

— Ну, раз важно, тогда пошли. — сказала Анна вставая. К счастью, оказалось недалеко. Через заставленную обозными телегами улицу. Капитан улыбнулся и галантно подал ей руку. Как даме.

— Впрочем, я теперь и есть дама, — подумала Анна, вежливо здороваясь.

Потом пошли вопросы. Про крепость, старого барона, обеих Холле, французов — про все. Анна отвечала, осторожно подбирая слова. Чуть кружилась голова от свежего воздуха. Анна рассказала про похищение, побег, охрану. Вспомнила расположение пушек — как запомнила, разговоры солдат. Посты, попускавшие их по фиктивной бумаге. Капитан усмехнулся, кивнул и попросил продолжать. Анна порылась в памяти. Про украденную у французов книгу рассказывать почему-то не хотелось. Рассказала про кухню — просто, чтобы забить словами неловкую паузу. Помянула сержанта — их ротного сержанта, вспомнился он ей почему-то. Здесь Яков осторожно прервал её, переспросил. Потом ещё пара вопросов и еще. Анна чуть удивилась — офицер вежливо спрашивал её про еду, кухню, работавших там солдат. Мимо шёл по своим делам сержант, скрипя и хлюпая по грязи сапогами. Яков окрикнул его, попросил подойти. Они с капитаном обменялись парой слов. Сержант вдруг захохотал, сдвинув назад широкую шляпу.

А утром Яков дал сигнал — выступать. Люди выскакивали из протопленных за ночь домов, щурясь на серое, туманное небо. Скрипели повозки, хрипели и били копытами ширококостные обозные лошади. Разворачивали обоз — с главной дороги на боковую, что вела к крепости Гаунау. Люди строились — сотня, без малого осталась в строю. Ещё несколько — раненными в обозных повозках. Забил барабан. Лоренцо тащил чехол со знаменем в голову колонны, смешно прыгая по лужам дырявыми сапогами. Яков зевнул, подумал:

«Отрадно, конечно, что молодые взялись за ум, но...» — оборвал мысль, обозвал сам себя старым дедом и обернулся — их светлость графиня Амалия шла к нему, явно намереваясь поговорить: