Зачем нам враги

ей в глаза.

И вдруг кинулась к ней, крепко охватила руками, ткнулась ей в грудь лицом.

Эллен помедлила. Потом положила ладони на ее костлявые озябшие плечи. «Как она похудела», — отстраненно подумала Эллен. Рослин не плакала — просто стояла, прижимаясь к ней с неимоверной силой. Потом вскинула голову и посмотрела на нее уже совсем другими глазами.

— Где мой корабль?

Сейчас можно все изменить, вдруг в каком-то бешенстве подумала Эллен. Сейчас, да, можно сейчас, все изменить! Она не знала, что — все, и думать не хотела, не умела, отказывалась — так было проще.

И Эллен сказала:

— Там, — махнув рукой на покачивающийся у пристани корабль.

В ночной тьме цвет его флага нельзя было различить, и калардинская княжна узнает цвета своей страны только завтра утром, когда взойдет солнце.

«А я пока, — подумала Эллен, — останусь здесь».

ЧАСТЬ 3

РАССЕЛ И АМАНИТА

Порт Врельере горел.

Эллен брела по узкой улочке, превратившейся в мост посреди океана пламени, — прочь от моря, в глубь города. Вокруг нее с криками метались люди, трещал огонь, с грохотом рушились балки в горящих домах; она смотрела на все это как на живую картину — не чувствуя жара, она никак не могла ощутить себя частью происходящего. Сейчас, впрочем, Эллен об этом не жалела. Дрожащий воздух обдавал ее лицо мягкой волной, и эти прикосновения были нежными.

Мимо промчалась повозка, запряженная обезумевшей лошадью, — Эллен шарахнулась в сторону, чудом не попав под конские копыта, вжалась спиной в стену. Стена была холодная, каменная. Эллен прижала взмокшие ладони к шершавой поверхности. Переводя дух, подняла глаза на дом напротив — деревянный, а потому обреченный. Горел он, похоже, давно и успел порасти алыми цветками огня так же, как поросла лишайником стена, к которой прижималась Эллен. Окна ярко светились алым, иногда дрожащее свечение прерывалось падающей черной балкой — треск пламени заглушал грохот внутри дома, и казалось, что он рушится совершенно беззвучно. Эллен неотрывно смотрела на него. Снова промчавшаяся мимо повозка — уже другая — окатила ее грязью с головы до ног. Эллен чувствовала, как грязь почти мгновенно высыхает, затвердевая на лице.

В десяти шагах от нее, напротив двери в горящий дом, билась в истерике богато одетая женщина. Столь же представительный мужчина с угрюмым, потерянным лицом удерживал ее, обхватив за пояс. Рядом толпились и ахали несколько простолюдинов: они всплескивали руками, нерешительно поглядывали на полыхающий дом и качали головами, причитая нараспев. Женщина рыдала и рвалась к дому, без конца выкрикивая одно и то же слово на тальвардском. Эллен не сразу смогла разобрать его, хотя оно казалось ей смутно знакомым. Что-то вроде... «сундер»... «зундер»?

— Зундер, — повторила Эллен: прозвучало совсем не так, как у женщины, — та будто выплевывала слово. Эллен облизнула сухие губы и повторила: — Зун-дер. Зундер. — Нет, не то. А если зубы сжать? — Зун-дер. Зундр. — О, вот так получше. Она прикрыла глаза, повторила, наслаждаясь звучанием. —