Зачем нам враги

е воин. Я не смогу.

В воздухе пахло солью.

Рассел, почему? Я не могу понять... почему? В год у принцев крови рождаются десятки бастардов. Ты и сам наверняка наплодил немало. Ни один из них ни на что не может претендовать. Так почему же ты убил моего ребенка? Кого и от чего ты хотел защитить? Или... небеса, неужели ты обезумел настолько... неужели тебе уже было мало врагов?!

«Он тебя ненавидел! Ему плохо с тобой было. Он хотел от тебя избавиться! Ты так к нему прицепилась, что и в преисподнюю за ним кинуться готова! И ведь кинулась! »

И ведь кинулась...

Рассел... возможно ли... что ты просто боялся меня? Моей одержимости... о которой я сама тогда еще не знала?

Так боялся, что даже не мог убить — ни словом, ни рукой?

И ты нашел другой... способ.

Она сама не заметила, как оказалась напротив кораблей. Сине-красное знамя Калардина было прямо перед ней, в вышине. Грязный трап покачивался вместе с корпусом корабля, дремавшего на волнах. У трапа сидел старый моряк с красной татуировкой на абсолютно лысом черепе. Эллен пошла прямо к нему.

— Вы из Калардина, верно? — спросила она. Моряк поднял на нее глаза, вынул трубку изо рта.

— Пассажиров не берем. Хотя если хочешь шлюхой для команды — подумаю.

— Мне не надо плыть. Просто я не знаю тальвардского, и мне некого больше спросить.

Взгляд моряка стал заинтересованным.

— Не болтаешь на местном? Почему же ты еще жива?

— Не знаю. Скажите, какое судно идет в Тарнас?

Моряк попыхтел трубкой. Видимо, на языке у него вертелось множество самых лестных слов, но почему-то он решил оставить их при себе. Эллен смотрела на него в упор, не мигая, не отводя взгляд.

Невероятно, но он вдруг смутился.

— Третье отсюда, видишь? С малиновым флагом. Только его тальварды ведут, ты с ними не объяснишься. Да и не возьмут они тебя. Разве что опять же шлюхой, только предупредить забудут.

— Ничего, — спокойно сказала Эллен и задрала юбку. У моряка округлились глаза. Эллен невозмутимо достала из-за матерчатого пояса, стягивавшего нижнюю сорочку, плоский кошель, в котором были все ее деньги. Оправила юбку и бросила кошель на землю.

— Тут золото, — сказала она. — Когда вы отплываете?

— Утром, — осоловело отозвался моряк.

— Когда стемнеет, я принесу вам один... груз. Груз будет кричать и сопротивляться, и вы будьте с ним поосторожнее — лучше всего заприте в трюме. Довезите до любого порта в Калардине и отведите к местным властям. Получите вдесятеро больше.

— Поня-ятно, — протянул моряк и наступил сапогом на кошель. — А ты та еще стерва, как я погляжу. Может, и не пропадешь. Ну а как мы оприходуем твой... груз?

— По правде сказать, мне все равно, — сказала Эллен. Моряк хмыкнул, почесал трубкой лысый затылок.

— Странная ты баба. Ладно. Как стемнеет, буду ждать возле доков.

Эллен кивнула и, развернувшись, пошла прочь, чувствуя спиной взгляд моряка. В том, что он придет к докам, она была уверена — даже если он не собирался доставить «груз» в Калардин, получить живой товар,