Сила двух начал (СИ)

— Хорошо, что очнулась. Ничего не болит?

Мэри покачала головой, садясь и оглядываясь. Она была в небольшой комнатке, где кроме нее была лишь Джейн Келленберг. Белого цвета голые стены, минимум мебели – все ясно, она в больнице.

— Признаюсь, я очень перепугалась, когда мне сообщили, что нашли волшебницу, лежащую в одном из коридоров без сознания. Сразу стало ясно, что этот обморок – не простой, и я немедленно провела обследование. И теперь ты должна выслушать меня очень внимательно – мои следующие слова не порадуют тебя.

— О чем ты, Джейн?— спросила Мэри, в предчувствии чего-то ужасного,— что-то не так с моим ребенком?

Сам вид целительницы ясно сказал ей, что она угадала, вселив в ее сердце ужас.

— К сожалению, да. Как это ни трагично, но твой ребенок... он... в общем, погиб в результате выкидыша. Мы не смогли ничего сделать – было слишком поздно.

В голосе целительницы ясно слышалось сожаление, но Мэри не было до него никакого дела – в смертном ужасе обхватив голову руками, она с силой замотала головой, крича с надрывом:

— Нет! Я не верю в это! Это неправда! Это просто ложь...

Ее крик сорвался в рыдания – полные отчаяния и боли, скорби по ребенку, ушедшему навеки... Мэри, плача навзрыд, чувствовала утешающие объятия Джейн, но они заставляли ее лить еще больше слез. Это невозможно... она так радовалась, когда узнала, что беременна, так хотела стать матерью... За что ей это? Неужели за то убийство? Но она была вынуждена защититься сама, защитить свое дитя... В болезненном, почти уничтожающем ее потоке отчаяния волшебница принялась рвать на голове волосы, но была тут же остановлена руками Джейн.

— Ты должна принять эту весть, как бы больно тебе ни было. Поверь, жизнь не закончилась, Мэри, и в ней еще будут счастливые моменты.

Волшебница горестно помотала головой, словно говоря, что не верит Джейн, но, тем не менее, успокоилась. Целительница отстранилась, пытаясь оценить состояние Мэри – все ее лицо превратилось в маску боли и страдания, из глаз тоненькими ручейками все еще текли слезы... но она больше не кричала и не рыдала, и уже это порадовало Джейн.

Несколько минут спустя Мэри успокоилась окончательно – подняв голову, она спросила у Джейн тихим голосом:

— Не знаешь, из-за чего это произошло?

— Сильные эмоциональные переживания. Страх или гнев, быть может – и то, и другое вместе.

— Ясно.

Мэри, отстранившись от Джейн, поднялась с кровати, и обратилась к целительнице, заметив, что на ней пижама:

— Отдай мне мою одежду, пожалуйста.

— Я не уверена, что тебе стоит прямо сейчас вернуться к себе домой,— ответила ей с тревогой в голосе Джейн,— ты еще слишком слаба.

— Я не хочу больше оставаться здесь,— заявила Мэри непререкаемым тоном, блеснув сталью в глазах,— дай мне уйти.

— Хорошо,— вздохнула Джейн,— но вначале ты должна узнать еще кое-что. Сядь, пожалуйста.

Мэри из одного упрямства осталась стоять, скрестив руки на груди. Целительница вздохнула еще раз, тяжело — так, словно ей доводилось переживать то, что чувствовала сейчас волшебница.

— Видимо, оттого, что ты страдаешь Болезнью Милосердных, ты, после выкидыша, навсегда лишилась возможности когда-либо забеременеть вновь. Мне очень жаль, Мэри, но это правда.

Сильное потрясение, смешанное с ужасом, что испытала Мэри, услышав эту кошмарную весть, заставило мир вокруг нее померкнуть, а ее – без чувств упасть на пол.

... — Мэри! Мэри!

С величайшей неохотой она открыла глаза, чувствуя, как кто-то бьет ее по щекам – лицо Джейн, по-прежнему наполненное скорбью пополам с беспокойством, тут же напомнило ей все только что сказанное целительницей. Опустошение, разом навалившееся на нее, ужас, овладевший ее сердцем, отсутствие желания жить и дальше... И все же Мэри спросила, просто чтобы быть уверенной, пересилив себя:

— Это точно? Ты абсолютно уверена в том, что мне не стать матерью?

— Да, Мэри. На девяносто девять процентов, если тебя это утешит.

Мэри горестно покачала головой, едва сдерживая новые слезы. Она не была уверена, что сможет пережить услышанные страшные вести, но могла сказать совершенно точно, что еще одна подобная этим двум новость, и смысла жить для нее не станет.

Словно находясь в некоем трансе, волшебница встала с кровати, направившись к двери.

— Ты точно не останешься?

Мэри ничего не ответила, вновь повернувшись к Джейн в надежде получить свою одежду.

— Нужна будет помощь – заходи в любое время,— говорила Джейн, пока Мэри облачалась в мантию. Закончив с этим, волшебница протянула руку за волшебной палочкой, подняв взгляд, до этого опущенный, на Джейн – странное, отчужденное выражение, застывшее на лице Мэри словно маска, изрядно напугало Джейн.

— Береги себя, Мэри,— сказала Джейн на прощание, обняв Мэри. Волшебница, отстранившись от нее, коротко кивнула, и вышла из комнаты, унося с собой свое горе и скорбь...

... Мэри, все еще чувствуя себя неким подобием статуи, стояла у открытого окна, и слезы, льющиеся из ее глаз, смывали крупные капли дождя, что попадали на ее лицо и мантию. Раскачивающиеся от резких порывов ветра кроны деревьев, косые струи дождя... эта картина хоть отчасти отвлекала Мэри от того мрака ужасных новостей, что она сейчас чувствовала в своем сердце. Потерян такой желанный ребенок, возможность стать матерью тоже – для чего ей жить? Учить Пожирателей смерти – единственное, что ей теперь остается, кроме как все той же роли любовницы Волан-де-Морта – роли, что теперь была ненавистна ей. Остается лишь один вопрос – что делать с медальоном, если уж и осуществлять намерение уйти из жизни? Только передать истинной владелице – а для этого ей нужна книга о потомках Гриффиндора...

Негромкий стук закрывшейся за нежданным гостем двери отвлек Мэри от раздумий. Но волшебница и не подумала поприветствовать вошедшего волшебника – так и осталась стоять на месте. Вот на плечо ее легла рука, что повернула ее лицом к гостю, и Мэри, подняв взгляд, поняла, что это Волан-де-Морт так некстати пришел к ней.

— Что тебе нужно?— спросила она безжизненно, совершенно бесстрастно глядя в глаза мага,— если что-то не срочное, то прошу – оставь меня одну, мне сейчас не до тебя.

— Что с тобой, Мэри?— спросил Волан-де-Морт с недоумением,— тебе словно сообщили, что ты скоро умрешь.

— Я предпочла бы услышать именно это, а не те слова, что мне сказали на самом деле. Наш ребенок, рождению которого ты так противился, погиб сегодня в результате выкидыша.

— В самом деле?— переспросил Волан-де-Морт недоверчиво.

Мэри горько усмехнулась, кивнув:

— Да, к сожалению – так шутить я не люблю и не умею. Но это еще не все – вдобавок к этому мне сообщили, что стать матерью я уже никогда не смогу. Еще одно твое желание сбылось...

Мэри, не выдержав, зарыдала, закрыв лицо руками – как бы она не хотела остаться спокойной, горечь тех слов, что ей пришлось сейчас сказать, заставила почувствовать себя жалкой, беспомощной и слабой.

Волан-де-Морт попытался успокоить ее, заключив в объятия, но она с воплем ярости оттолкнула его, выкрикнув:

— Можешь не трудиться утешать меня, это все равно не поможет! Я же знаю, что тебе абсолютно наплевать на то, что со мной будет!! Я тебя ненавижу!! Ненавижу!!! Только ты виноват во всем этом!!! Будь ты проклят!!!

Мэри, сорвавшись на визг, обессилено опустилась на пол, закрыв лицо руками – слезы вновь полились ручьем, а в сознании билась одна-единственная мысль – только бы он хоть один раз в жизни проявил уважение к ней, и оставил ее в одиночестве, позволив выплеснуть всю накопившуюся в душе боль. Но нет – Волан-де-Морт, подняв ее с пола, перенес на кровать, присев рядом.

— Мэри, выслушай меня. Как только я выговорюсь, то сразу же оставлю тебя в покое. Не буду говорить, что меня огорчили те вести, что теперь так сильно терзают тебя – это была бы явная ложь, и ты поняла бы это, едва услышала мои слова. Но ты не права, думая, что твои слезы и страдания, тем более, столь явные, совершенно не трогают меня – если бы это было не так, я бы не утешал тебя сейчас, а насмехался, делая твою боль еще сильнее. Твои слова о ненависти сильно задели меня – настолько искренни были. Но я знаю, что ты сказала мне это только под властью владеющей тобой сейчас горечи от потери ребенка, и на самом деле...