Роща Черного Единорога (СИ)

Следующий день начался на удивление тихо. Мы сидели в комнате, как мышки, и даже нос боялись высунуть наружу. Наши тюремщики сегодня тоже решили оставить нас в покое.

Мора заболела. Вообще-то, она была довольно хрупкой девушкой, и постоянно подхватывала то простуду, то еще что-нибудь.

Но сегодня было что-то особенное ...

Уже с утра Море стало плохо. Ее вырвало. Потом у нее поднялась температура, и девушка без чувств свалилась на пол.

Решив, что это может быть что-то заразное, Ирмис распорядилась, чтобы Мору перевели в другую комнату, и приставила к ней служанку, которая кое-что понимала в целительстве. Служанка не отходила от Моры ни на шаг, но лучше девушке не становилось.

Я сидела в углу, царапала на стене какую-то рожицу ( если честно, пыталась ее оживить). И думала про Мору.

Я не особенно дружила с ней. Нет, мы не враждовали. Просто Мора была очень замкнутой и никогда не делилась с другими Служительницами своими мыслями, эмоциями и переживаниями.

А еще она была очень странной девушкой. Я заметила, что синяков и ссадин на коже у нее было больше всех - хотя не видела, чтобы ее когда-нибудь наказывали. Если честно, и наказывать-то ее было не за что -Мора была очень тихой девушкой и держалась в стороне от всяких историй и сомнительных приключений ( не то что мы с Ларой). Но тем не менее, синяки у нее появлялись регулярно.

А еще я заметила, что она часто плачет по ночам.

В общем, я сочувствовала Море - хотя толком и не знала ее.

Но сидеть в углу моей деятельной натуре скоро надоело. Я вылезла оттуда, взобралась на стол, на котором мы обычно занимались рукоделием и, болтая ногами, попыталась в последний раз разобраться с тем странным случаем, который произошел со мной в чулане.

Ну что ж... Если у меня и в этот раз ничего не получится - значит я точно сошла с ума.

И вы не поверите! У меня получилось.

Сначала меня охватило очень странное ощущение. Это было немного похоже на тревогу, или какое-то волнение, или на то чувство, когда тебе резко становится дурно: в глазах плавают рябые мушки, стены кружатся и земля уходит куда-то вниз...

А потом, когда все постепенно стало утихать, я заметила стакан с водой, стоявший возле меня на столе. Теперь этот стакан медленно, но верно отодвигался от меня к краю стола.

Поймать сосуд я не успела - он упал и с легким звоном разлетелся на куски.

- Ты бы еще побольше ногами махала, Сара,- недовольно заметила подруга, на которую выплеснулось немного воды. - Влетит нам за это ...

- Не влетит, - отозвалась я. Шустренько сгребла осколки и выкинула их за окошко. А потом вытерла собственным подолом лужу на полу.

Нет улик - нет преступления.

А потом я взгромоздилась обратно на стол и задумалась...

Стало быть, это и вправду так. Я владею даром. Вот только что именно нужно делать, чтобы заставить магические силы действовать, я пока не понимала.

Глава 11

В высокое стрельчатое окно сочатся рассеянные лучи январского солнца, с трудом проникающие сквозь тучи, плотно занавесившие небо. Дневного света не хватает, а тонкие восковые свечи, быстро оплывающие и гнущиеся от пляшущего огонька, нам велено беречь, и оттого приходится подносить иглу и скользкую ткань к самому лицу. Длинная стальная соломинка оставляет на прямоугольном лоскуте весьма заметные проколы. До чего я ненавижу шелк! Грубо натканное полотно, из которого сшито мое платье, гораздо практичнее и удобнее; по крайней мере, с ним возится было бы легче; но всем нам, Служительницам, раздали именно такую материю - хрупкую, непрочную, скользящую - и велели шить, хотя никто не умеет делать это толком. Старшая наша, Ора, то и дело подходит к каждой из нас и поправляет работу. Хуже всех получается у меня.

Напротив меня сидит Мора. Ее брови хмурятся, в тонких пальцах снует игла, глаза низко опущены, а под глазами синеватая обводка. Волосы мягкими, чуть шелестящими на свежем сквозняке прядями ложатся ей на плечи и окутывают грудь и руки, мерно двигающиеся под слабое потрескивание огня в убогом камине. Сейчас Мора больше, чем когда-либо, напоминает мне заснеженную иву, клонящую в безмолвной и бесконечной тоске стан к черной кромке пруда. За эти дни Мора как-то странно похудела: сползающее с одного плеча платье открывает жутко смотрящиеся на белой шее темные круги - проще говоря, синяки. И длинные багровые полосы - кровоподтеки. Кто это ее так, я не знаю. А спросить боюсь: уж очень Мора стала нелюдимой в последнее время.

Теперь пришло время рассказать, для чего нам, собственно, вручили эти нелепые лоскутья, иглы и большую, на всех, катушку прочных ниток. Мы шьем себе балахоны. Длинные шелковые балахоны к приближающемуся празднику Черного Единорога. Не знаю уж, что там будет происходить, но Ирмис однажды принесла нам большой сверток, из которого выудила все эти вышеперечисленные предметы для рукоделия, и рассказала, что мы должны сделать. Однако ничего себе. До этого разнесчастного праздника осталась неделя, ни днем больше, а у меня еще ничего не сшито. Не проще было бы Ирмис соорудить балахон самой, хотя бы для меня - для самой младшей? Но нет. Теперь вкалывай здесь, словно служанка...

Своей мысли я не додумала - прямо на слове "вкалывай" игла больно вонзилась мне в палец. Алая бисеринка крови медленно оторвалась от кожи и упала на шелк, нарисовав на нем причудливый лепесток.

- Ора, нет, я так не могу, - простонала я, хватая со стола нож с узким лезвием - распороть в очередной раз запутавшиеся нитки и начать прошивать сначала. - У меня ничего не выходит. Вот бы Ирмис этим ножом, да и Чародея вместе с ней! - в подтверждение своих слов я воинственно взмахнула начавшей ржаветь железякой.

- Не кричи! В карцер захотела? - оборвала меня Ора, вынимая из моей руки нож и не без труда распарывая ржавым лезвием мои кривые стежки. - Когда я закончу, постараюсь помочь тебе. Мне еще рукава сделать. Сегодня работа что-то плохо спорится.

Угу. Это у нее-то плохо спорится. Все мы только приступили к основной части, а ей уже над рукавами работать пора. Вот что значит навык...

- До чего, однако, сложная это вещь - балахон, - посетовала я, рассматривая свой шелк, истыканный иглой. Мелкие дырочки расходились загадочным узором по длинному полотнищу.

- Сложная? - усмехнулась в ответ Ора. - Ты глупая. Вас бы всех заставить, как полагается, померять да раскроить, а то прямо без выкроек сшиваете материю так да этак и еще жалуетесь, что сложно.

Что такое "кроить", я не знала, но само это слово пробежало неприятным холодком по моей спине. Если уж по сравнению с этим словом мои мучения с иголкой - сущая забава... Я уныло посмотрела на чуть колышущийся в моих руках шелковый прямоугольник. Надо было ровно-ровнехонько сшить вместе два конца полотна так, чтобы вместо прямоугольника образовался цилиндр, далее сузить горловину и каким-то образом прикрепить стежками рукава и капюшон! С ума сойти! Представив, что у меня в конце концов получится и как я буду выглядеть в подобном изделии, я чуть не расплакалась от сознания непосильности своей задачи.

- Сара, ты чего носом хлюпаешь? - заметила мое расстроенное лицо Лара, которая с горем пополам и с помощью Оры уже сшила мешковатый балахон без рукавов и капюшона и теперь занималась горловиной, собирая ее в длинные складки.

- У меня не получается, - пожаловалась я, в отчаянии отбрасывая иглу на стол.

- Такое примитивное задание - и не получается? - упрекнула меня Ора, бегло окидывая взглядом свое изделие.

- Нет, - я вытерла нос рукавом одеяния.

- Давай я помогу, - послышался тихий, словно звенящий замерзшими капельками дождя голос. Я в легком испуге обернулась.