Вошь на гребешке (СИ)

   - Что за...

   Сдавленный шепот захлебнулся в горле. Уши, наконец, разобрали то, что они не желали и не умели выделить из лесной многозвучной тишины, пока Влад шел.

   Он не один в лесу. Некто втягивает воздух, басовито взрыкивает, позволяет веткам шуршать по своему телу, обозначать движение. Некто велик и вряд ли дружелюбен. Влад покосился на темный корень, зажимая ладонью рот - и благодарно кивнул. Корень чуть дрогнул, опустился ниже и обвил под спину, скручиваясь в пружину. Вроде бы понятно: когда станет можно или нужно бежать, он толкнет. Влад неуверенно приладил мешок на спину. Тронул пальцем прошивку на добротном башмаке, наследстве Тоха. Корень спрессовался в сплошную упругость и чуть дрогнул, предупреждая. Влад подобрался и уперся в тропу кончиками пальцев, ощущая себя участником олимпийского забега, выставленным на одну дорожку с чемпионами по ошибке и так, что делать замену поздно.

   Ш-шаффф! Корень распрямился со свистящим, длинным звуком. Метнул вперед, едва не пробив куртку на спине. Влад пролетел метров десять, а то и больше, не закрыв глаза просто потому, что его вроде как заклинило, он смотрел - а лес летел назад полосами рыжины и чернью подпалин. Ноги спружинили, правая подломилась, но левая уже делала шаг, набранная скорость требовала определенных движений, пусть и конвульсивных. Тропа ложилась под башмаки сама и вроде бы вела под уклон. В падении корни и ветки ловили, помогали. Бежать удавалось все увереннее, появилась осознанность, скоординировались движения. Влад вспомнил, что надо правильно дышать. Очень надо: то, что рычало вдали, теперь ломилось сквозь чащу и норовило приблизиться. Лес заплетал дорогу неведомому, но тварь прорывалась и рычала ближе, злее. Влад бежал, ощущая вкус своей же крови: ветка рассекла губу. Хорошо хоть, страх наконец-то сработал должным образом, прибавил прыти, а не заморозил на месте. Влад не кричал, он стиснул зубы и мчался по красной тропе, впервые по-настоящему и без вопросов радуясь, что у него есть тропа, и он бежит не бессмысленно. Он движется к цели и, значит, у него есть надежда.

   Рычание настигало, за спиной стонали и лопались корни, под ногами вздрагивала почва. Когда на затылке почудилось теплое дыхание, Влад закричал коротко и резко, но справился с собой и снова стал дышать, считая вдохи и выдохи. Он смотрел вперед и очень радовался тому, что на спине нет глаз. Что бы ни мчалось по следу, пусть оно останется позади и сгинет в лесу. Пусть сгинет, этот лес живой и умеет пожирать своих врагов. Впереди вроде бы светлеет. Красная тропа сжимается, бледнеет, впереди отчетливо виден свет! Там - опушка. Там выход!

   Влад мчался, хотя ноги норовили отказать. Легкие рвало болью. Исхлестанное мелкими ветками лицо горело. Но впереди был выход и свет!

   Тень пала на корень и заслонила свет.

   Ноги подломились, Влад проехал несколько метров на коленях, стесывая ткань и кожу. Боль чернила мир, страх гноил надежду. Но корни снова удобно легли под руку, помогли встать и продолжить бегство. То, что преследует, должно оставаться сзади! И теперь чужое дыхание уже не чудится, оно лижет затылок, придвигаясь плотнее с каждым прыжком, сотрясающим почву.

   - Падай! - рявкнула тень.

   Влад послушно рухнул: а что он мог, если корни за него расстарались, подсекли под колени? Инерция тащила вперед, нещадно обдирая рукава, словно норовя перекроить в единый миг одежду с зимней на летнюю. И нанести местную дикарскую раскраску на лицо, залитое кровью, заляпанное грязью.

   Над головой метнулся во встречном прыжке тот, кто был тенью у опушки. Тело Влада растратило инерцию, скольжение превратилось в качение, перед глазами мелькали небо-ветки-корни-красная тропа... И так снова и снова, до тошнотворного головокружения. Наконец вроде бы удалось захлопнуть глаза и порадоваться сумеркам, украшенным мириадами колючих звездочек. Разбитая губа дрожала пульсом боли и отчетливо отдавала соленым, противным для языка. Легкие горели, им не хватало воздуха, сердце колотилось у кадыка. Но сознание не уходило, и постепенно Влад смог сесть, обнимая голову ладонями. Он жив. Он вроде бы не получил ни единого перелома: тело слушается. Он может двигаться и уже почти восстановил дыхание. Слух тоже вернулся. Лес стонал, преследователь рычал и выл, щепки и клочья летели во все стороны, раня руки, заслонившие лицо рефлекторно, еще когда Влад катился к опушке.

   Медленно, преодолевая весь темный страх перед неведомым, какой только есть в людях, Влад повернулся к лесу и убрал руки от лица.

   Тварь он увидел сразу. Метра три в холке, увенчанной костистым мощным гребнем. Морда - помесь кабана и бронтозавра, как определил для себя Влад. Лапы когтистые, а вернее шипастые, на боках пластины брони. Длинный хвост вооружен эдаким стенобитным шаром, крушащим все, что попадается на его пути. Мех у твари длинный, но клочковатый, висит тут и там отдельными нитками зелени, бурости, рыжины. За время боя корни успели очухаться и расползтись, а те, что не увернулись, сплющены и перемолоты. На просторной поляне теперь есть место для движения.

   - Черт знает что, - хрипло пожаловался Влад, рассматривая противника твари. - Даже для игры перебор. Никакой прокачки...

   Человек был рослым, плечистым и ловким. Но где же защита, вооружение, хотя бы магия, зримо оплетающая тело и создающая условия для равной борьбы? Как можно стоять против твари в холщевых штанах, в рваной клочьями рубахе и босиком?

   - Чу, чу, хороший мальчик, - негромко приговаривал человек, отпрыгивая и уклоняясь от хвоста, блокируя ладонями удары бронированной морды и отлетая всякий раз в заросли корней, чтобы сразу оттолкнуться и вернуться. Пока тварь рычала и мотала тяжелой башкой, человек успевал сорвать несколько клоков её меха и уклонялся. Снова попадал под удар, прыгал или летел в заросли...

   Влад сел ровнее, на ощупь снял мешок со спины и так же на ощупь проверил, цело ли содержимое. Зачем он делает это, понимать не хотелось. Но надо хотя бы что-то делать. Мешок был порван в трех местах. Скорее всего, тварь дотянулась. Значит, кем бы ни был нелепый воин без оружия, он успел выручить в последний миг.

   - Чу, не сопи, больно, знаю, - бормотал человек. - Чу! Логово надо рыть без лени, глубокое... Сейчас полегчает. Еще немного.

   Тварь снова развернулась мордой к врагу, раззявила пасть, свободно помещающую тело человека в рост - и разразилась протяжным, вибрирующим рыком. Сумасшедший воин стоял в метре от зубастых ворот в загробный мир - и ничего не делал! Отдыхал... Пасть захлопнулась с капканным клацаньем. Тварь раздумчиво подышала и повернулась боком. Встряхнулась, роняя пласты брони, ставшие то ли грязью, то ли древесным крошевом. Жуткий хвост растерял шипы и укоротился. Пластины на морде прилегли, делая сходство с кабаном более внятным.

   - Кто же роет нору близ дикой грибницы? - укоризненно бормотал воин, продолжая счищать нитки с хребта и лап. - Где твоя мамаша, вот вопрос. Бросить малыша одного, в осеннем опасном лесу. Неужели откочевала, а?

   Тварь снова распахнула пасть и заревела в голос, жалуясь на свою тяжкую бесприютную судьбинушку. Влад потряс головой и медленно встал. Пойди пойми здешний мир. Кто кому враг и кто великан, а кто малыш.

   - Лес к тебе добр, - чуть громче сказал воин, закончив складывать нити в кучу и подпалив их чем-то, добытым из кармашка на добротном поясе. - Рогач вовсе ума лишился от боли, сперва-то он вынюхивал человека, чтобы просить помощи. А после взъярился - и рвать. Грибница такая, быстро под себя подбирает зверя.

   Воин поворошил мигом полыхнувший и угасший костерок, пропустил пепел через пальцы, проверяя, не уцелели ли нитки. Хлопнул тварь по боку, пошел вдоль мощного тела, добрался до головы и запустил указательный палец почти на всю длину в щель крупной ноздри. Лишь исполнив все это, воин обернулся и глянул на Влада. Глаза у человека были мелкие, сидели глубоко и глядели без дружелюбия.

   - Я анг и гость замка Файен, мое имя Плат. Кто ты таков? Кто дал тебе тропу, но пожалев крови?