Вошь на гребешке (СИ)

   - Это вовсе не важно, - снова широко отмахнулся пацан, подражая кому-то старшему. - Главное в другом. Сам сказал: власть. У нас желать власти - значит, идти вниз, исподью кланяться. Власть - когда чужими руками делаешь дела. Принуждение. Рабство. Неволя. Жизнь без выбора, по чужому правилу. Все или что-то одно.

   - Все, - хмыкнул Влад, вспомнив вдруг своего последнего босса и его любимчиков, добывающих славу за счет чужого труда и чужих идей. - Но разве так всегда плохо? Хороший хозяин с умом распорядится ресурсами.

   - Исподники дадут всегда больше, чем возьмешь сам, - настороженно молвил Врост. - Все знают: если поддаться им, сперва много дадут. Все знают, но иногда берут. Мой папа взял. Он хотел уйти из Нитля и жить тихо, и чтобы, - Врост улыбнулся побледневшими, дрожащими губами, - с умом распорядиться... Только его сразу сожрало, а я вот накопил долг. Его и свой, за двоих избываю. Чтоб не брату тащить, у него семья, понимаешь? Власть - когда приказываешь и люди тебе ресурсы. Сила - когда себя меняешь и за тобой идут, уважая и доверяя. Когда в лес ночью без буга и до Файена дотронуться можно, не обжигаясь. Сила внутри, власть снаружи. Чем больше наружу уходит, тем меньше ты человек. Тем слабее твое право.

   - Какое право? - заинтересовался Влад.

   - Право расти без ограничения, - ответил Врост. - До великана. Когда нет предела тому, что ты можешь. Кроме тебя, никто уже не остановит, если идешь.

   - Как рогач через лес, - прищурился Влад.

   - Большой рогач, - рассмеялся мальчик. Наклонил голову, подозрительно морща нос. - Пошли завтракать? Пахнет вон как, хлеб испекли. Горячий он вкуснее всего.

  Влад осмотрелся, пробуя сообразить, годна ли его старая одежда и есть ли новая, кроме рубахи. Врост понял, спрыгнул и добежал до сундука, откинул крышку, порылся и добыл совсем новую рубаху с вышивкой, штаны, пояс. Влад оделся, озираясь на буга и пытаясь понять, насколько этот зверь дружелюбнее Кайена и получил ли он свою порцию черных шариков? Игрун вдруг подпрыгнул, словно распрямилась в нем пружина - и в одно движение пропал за окном.

  - Бэл проснулся, - мрачно сообщил Врост, не оборачиваясь. - Ох, теперь будет мне... От Игруна во всю пахнет лесом, да ему подсказки и не нужны, Бэл взялся последние дни прорицать без передыху, на него нашло, понимаешь? Сам не рад, а сила в рост рванула, не спросившись.

  В дверь три раза стукнули: отчетливо, требовательно.

  - Да, - отозвался Влад.

  Он очень надеялся, что в коридоре обнаружится Светл, человек приятный и обаятельный. Увы, будить явился бородатый анг. Кивнул, как чужому и малоприятному, и не гостю - нахлебнику. Отвернулся, уперся взглядом, как копьем, в лоб пацану.

  - Я поговорю с Бэлом. Незачем выделять комнату тому, кто не ночует в стенах замка, не ценит место ученика и не помнит свой долг.

  - Но я...

  - Незачем.

  Разговор исчерпал себя, анг отвернулся и шагнул прочь, буркнув в никуда, что каминный зал надо посетить сразу после завтрака, а завтрак ждет лентяев в малом южном зале.

  - Строгий, - шепотом предположил Влад, подстраиваясь под огорчение мальчишки.

  - Прав, - поморщился Врост, подал руку и повел в южный зал. - Осень, снег скоро упадет, а я вот... глупости делаю. Стыдно.

  - Чем плох снег?

  - Сам расскажу.

  Анг вдруг оказался рядом, лицо в лицо. Бесцеремонно выдрал руку Вроста из ладони и занял место между мальчиком и гостем. Дальше шли молча, и Владу казалось, что от буга исходила меньшая угроза, чем от этого злобного выскочки, мнящего себя великим полководцем и вполне определенно - упивающегося властью. И силой. Сколько бы Врост ни пытался разделить два понятия, Влад по опыту знал: они всегда сливаются воедино. Сила питает власть, а власть приращивает силу. Это закон мира людей столь же непреложный, как поедание всех всеми в диком лесу.

  За завтраком впервые удалось увидеть слуг, тех второстепенных людей, кто, по опыту Влада, обладал обыкновенно неисчерпаемыми запасами информации о хозяевах жизни. Поощри, посочувствуй, найди слабину - и получишь сведения.

  Слуги замка Файен ничем не отличались от хорошо вышколенного персонала сетевого ресторана. Они улыбались, запоминали предпочтения и охотно оказывали мелкие и, вроде бы, не обязательные услуги. Держали дистанцию и не мешали гостям общаться, то есть оставались приятным фоном завтрака, не более того. Влад похвалил хлеб и спросил, кто печет, попросил передать благодарность, сделал еще несколько пробных замечаний. Слуги определенно были схожи в реакциях с привычными земными людьми того же статуса. Хотя бы это обнадеживало. Увы, завтрак прошел в немыслимой спешке, анг молчал так выразительно, что лишний кусок в рот не лез, да и напиться удалось лишь на ходу, прихватив с собой кубок.

  Влад мысленно скривился, сохраняя выражение деловой сосредоточенности на лице. Как ни назови мир, утро неизбежно начнется с совещания у большого босса, где приближенных похвалят, а новичка пнут для острастки и придания ускорения. На сей раз, увы, худшая вселенская традиция отягощена тем, что за гостем есть немалая вина. Каждый шаг приближает к неотвратимому. Вон и дверь, в каминном зале придется рассказать всю правду о Тохе. Или почти всю. Или часть правды, уж как получится. Если очень постараться, можно смягчить версию: он, человек из плоскости, не виновен в перерождении Тоха, он жертва коварства, проявленного неведомым общим врагом.

  Первый же шаг в каминный зал оборвал рассуждения. Сила нечеловеческого взгляда тут давила физически, мешая двигаться и парализуя. Бородатый здоровяк понял, а, может, знал заранее, так что с порога подхватил под локти и дотащил до кресла, приподняв над полом.

  Хозяин замка так и не удосужился переодеться, встретил всех в прежней драной рубахе. Подчеркнул, что собрание неформальное? Выказал неуважение? Просто пренебрег протоколом? Ведь должен быть тут хоть какой-то свод элементарных правил поведения.

  - Я блуждал у грани сна и яви, где видения порой так ярки, что глаза души слепнут, - молвил Бэл, глядя на свои чуть вздрагивающие пальцы. - Я знаю весьма подробно твой путь от того места, где ты и твой недруг, зачем-то взятый в ложные друзья, отдыхали за общим столом. До этого он зачерпнул ресурсы, зная уже, что ты вне расчетов и на тебя можно свалить долг. Затем ты направился в ночь, навстречу смерти, предчувствие шептало о беде, твоя женщина переживала и даже разбила тарелку, она чуткая, в ней есть серебро. Затем ты увидел Черну и Руннара. Спайка втянула тебя в слоение, вырвала из телесности, отдачей бросила сюда, оставив Милену в ткани твоего мира. Все, что произошло далее, ты расскажешь до самой малой мелочи. Это так важно, что я не позволю тебе, гость, жалеть себя. Я использую твой долг перед Тохом до последней капли... его человеческой крови. Готов заранее извиниться, мое решение жестоко. Могу добавить, что правда в подобной форме никому не приносила вреда в Нитле, хотя обыкновенно причиняет боль, и немалую. Тебе будет больно. Но после ты, возможно, уберешь из повязки на голове один шарх, если поработаешь над собою.

  Тощий паренек посмотрел на гостя в упор, в его глазах переливались янтарем и алостью блики каминного огня. Влад заворожено моргал, щурился и вроде бы разбирал за бликами картины своего недавнего прошлого. Хозяин замка действительно стоил своего места и сейчас был страшен не властью, - впервые ужаснулся Влад, - но той загадочной силой, которую нельзя заподозрить в столь неказистом человеке. Под силой тут, Врост прав, понимали нечто особенное. Без прямого приказа эта сила вынудила Влада кивнуть и проглотить возражения, вопросы, отговорки.

  - Еще важно упомянуть, - Бэл устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. - Никто не осудит тебя, что бы тут ни было сказано. Запомни, хорошо? У нас есть присказка: летом путают и каргу с бугом, но первый снег каждому дает настоящее лицо. Плат обещал уделять тебе время. Он расскажет, что такое первый снег. Затем ты сам увидишь... это. И покажешь себя, чтобы за зиму стать тем, кем ты можешь еще стать. - Бэл улыбнулся грустно, губы дрогнули застарелой усталостью. - Человеком. Все люди разные, и нет в мире самых правильных. Теперь говори. Начни с того ощущения, что было первым для тебя в Нитле. Оно очень невнятное, но, как я думаю, важное. Ты был вне себя, в особенном месте, так?