Воля Императрицы

Сердце забилось у неё в груди. «Оно пытается затопить этот вопрос, пришедший мне на ум. Я думала, что у меня будет всё лето, чтобы поработать над ней, прежде чем придётся спросить. Я думала, что за это время мы сможем построить что-то крепкое, в то время как сейчас у нас всё так ново. Хотела бы я, чтобы у нас было больше времени, чтобы сплавиться вместе!»

«Желания — игрушки, которыми забавляется твой разум, пока пираты подкрадываются сзади». Это была одна из любимых поговорок тёти Хулуэ́йме, призрачные слова тётки, уже семь лет как мёртвой.

Даджа покачала головой, чтобы прочистить её. «Тётя Хулуэйме мне никогда не нравилась», — подумала она, стучась в дверь Ризу.

— Открыто, — позвала её возлюбленная.

Даджа прикусила губу, и вошла в комнату Ризу.

Будучи Госпожой Гардероба, Ризу имела две маленькие комнаты, отведённые для тех, кто состоял на службе у императрицы. «Только имперским гостям дают достаточно места, чтобы дышать свободно», — пошутила она про десять с лишним ночей, которые провела у Даджи в покоях. Теперь же Ризу сидела за столом в углу гостиной, и что-то писала. Она подняла на Даджу взгляд, и попыталась поприветствовать её своей обычной лучезарной улыбкой. В результате её роскошные губы лишь задрожали.

Даджа заглянула в спальню. Та была аккуратно прибрана. Не было никаких признаков собирания вещей. Она зашла, и села на кровать, разглаживая складки на воздушном покрывале пальцами, дрожавшими не меньше, чем губы Ризу.

— Ты можешь остаться.

Ризу подошла, встав в дверном проёме.

— Останься здесь, со мной. Будь бриллиантом в имперской короне. Благодаря всей твоей работе с живым металлом ты заслужишь место среди великих магов. Я хочу, чтобы ты осталась. Мне нужно, чтобы ты осталась.

— Почему ты не поедешь сом ной? — спросила Даджа срывающимся голосом.

Впервые в жизни она поняла все стихи о любви, всю страсть в описаниях поцелуев любимого и прикосновения любимого. «Я всегда думала, что магия выжгла такого рода возбуждения у меня из вен», — думала она, проводя пальцем вдоль вышитой розы. «Я всегда думала, что именно поэтому поцелуи мальчиков вызывали у меня странные ощущения, а не потерю чувств, и почему руки мальчиков лишь заставляли меня отстраняться. Теперь я знаю, что просто не туда смотрела. Теперь я нашла кого-то, кто мне подходит, и это — она.

— Как ты можешь относиться ко мне так — и не желать поехать со мной? — спросила она. — Ты разве не любишь меня?

— Люблю, — прошептала Ризу. — Ты сильная, и милая. Ты создаёшь прекрасные вещи, ты поёшь мне песни из далёких земель… я правда люблю тебя.

Даджа подняла взгляд, и увидела недосказанное в отведённом взгляде своей подруги, и в её побледневших губах.

— Но императрицу ты любишь больше.

— Не в том смысле, — возразила Ризу. — Не в постели. Я никогда не буду относиться к ней так. Но разве ты не видишь? Она — всё, что есть в Наморне светлого и прекрасного. Она спасла меня от замужества, которого я не хотела. Она подарила мне земли и собственный доход, чтобы мне не нужно было полагаться на мою семью — или подчиняться желаниям моей семьи касательно меня самой.

Ризу села рядом с Даджей, и взяла её покрытую металлом ладонь в свои собственные.

— У меня есть власть в её дворце. Я являюсь частью чего-то великолепного. Она строит мосты, госпитали, библиотеки, дамбы, назови что угодно — она это построила, во славу империи. Как ты можешь не хотеть принадлежать всему этому?

— Она всё это делает, но тем не менее позволяет женщинам империи становиться добычей, — ответила Даджа, выдёргивая свою руку.

— Я — не добыча, — сказала Ризу. — Ни я, ни Кэйди, ни Иша, ни остальные женщины во дворце. Ты тоже будешь в безопасности, Даджа. И мы будем вместе.

Она наклонилась вперёд, и поцеловала Даджу, обещая этим поцелуем любовь.

Даджа встала.

— Ты знаешь, я даже верю, что в её дворце я буду в безопасности, — сказала она Ризу. — Но Сэндри — не будет. Она никогда не будет в безопасности, покуда императрица хочет привязать её к Наморну. И Сэндри — моя сестра. Ты даже вообразить не можешь, насколько мы близки — Сэндри, Браяр, Трис и я. Мы — одна личность в аспектах, о которых ты ничего не слышала.

Ризу подняла взгляд, и протянула руку к Дадже:

— Но не обязательно, чтобы всё так заканчивалось. Убеди Сэндри подождать до окончания лета, по крайней мере. Тогда мы все поймём друг друга лучше.

«Я достаточно хорошо понимаю», — подумала Даджа. «Я понимаю настолько, насколько мне нужно. Мне следует уговорить Сэндри остаться — причём сомневаюсь, что мне это под силу — чтобы у других мужчин был шанс связать её брачным контрактом?» Закусив губу, чтобы не расплакаться на виду у ходивших по коридорам каков, она ушла в свою спальню, собирать вещи.

Новости о том, что Сэндри намеревалась уехать в Эмелан в течение недели, заставили Дом Ландрэг жужжать как перевёрнутый пчелиный улей. Слуги вскоре усвоили, что когда обычно добрая Сэндри так злилась, проще было просто убраться у неё с дороги. Амброс и Элага были сбиты из другого теста. Её с ними дискуссия окончилась громкой перебранкой, заставившей Браяра убраться из дома в сад с розами. Теперь, когда его вещи из дворца были собраны, ему практически нечего было паковать. Он поставил свой личный шаккан на каменную скамейку, чтобы тот мог впитывать солнечный свет, не двигаясь, и пошёл обследовать сад в последний раз.

Амброс нашёл его, когда Браяр придавал розам сил сопротивляться паразитам.

— Я думал, что она наконец увидит, что это её долг — остаться и защищать её людей, — без преамбул сказал Браяру Амброс. — Представлять их в Ассамблее Дворян. Ты должен её вразумить.

— Она не в настроении для разумностей, или ты не заметил? — спросил Браяр, осматривая листья и стебли одной из роз под всеми углами. — Кроме того, у неё и дома есть долг. Она разве не говорила? Она — одна из двух самых высокопоставленных помощников Его Светлости. Она управляет для него замком, и советует ему в управлении страной. Если он уезжает из Саммерси, она остаётся вместо него. Ходят слухи, что он сделает её своей наследницей. Она им не верит, а я — верю. Нынешний наследник Его Светлости совершенно безмозглый.

Амброс упал на скамейку рядом с шакканом.

— Она этого никогда не упоминала.

Браяр мягко влил в розу ещё немного сил.

— Возможно потому, что она не думает, что Его Светлость лишит Франзэна наследства и поставит её на его место. А всё остальное она величает «просто помощью Дедушке». Его собственный сенешаль для многих вещей ищет её подписи, чтобы не докучать его светлости. Но то, что она преуменьшает это, не означает, что она не считает это важным. Она любит Эмелан. Возможно, она и это место могла полюбить, но теперь этому не бывать. Как только Сэндри что-то возненавидит, она делает это изо всех сил.

Закрыв лицо ладонями, Амброс застонал:

— У всех женщин рода Ландрэг есть эта упрямая черта, — сказал он приглушённым голосом.

— Ты так думаешь? — спросил Браяр слишком уж невинным тоном.

Перейдя к одному из деревьев, он бросил:

— Это — последний год, когда вы получите от этой старушки яблоки. Она устала.

Он погладил ствол дерева.

— Но вы ведь позволите ей стоять? У неё осталось ещё полно добрых лет, в качестве просто дерева.

— Я и мечтать не смел о том, чтобы срубить её, — сказал Амброс, опустив руки. — Я сам часто ел с неё яблоки, и прятался в её ветвях от родственников. Мне лишь жаль, что у тебя не было времени пройтись по всем нашим полям в Замке Ландрэг.

Браяр посмотрел на него:

— Ну, я ведь могу и вернуться, — уведомил он своего собеседника. — Но на моих условиях. Без всего этого блеска и без показухи. В сердце я — всего лишь обычный парень.

Ухмылка на лице Амброса на миг придала ему мальчишеский вид:

— Ну, обычный парень, тебе всегда будут рады в моём доме, где бы он ни был.