Кузница Тьмы (ЛП)

Харал быстро подобрался, повернувшись и крикнув возчикам сворачивать в сторону, чтобы пропустить всадников.

Орфанталь смотрел в незнакомые лица. Он насчитал одиннадцать мужчин и женщин, все отлично экипированные, причем не с разномастным оружием, какое он ожидал увидеть у бандитов. Всадники не заговорили с ними, хотя Орфанталь буквально ощущал, как жесткие взгляды касаются каравана и горстки охранников. Грип позади него молчал, склонив голову как бы в знак уважения.

Некоторые из проезжающих, рассмотрел Орфанталь, носят цвета Легиона Урусандера: угольно-серые низкие шлемы с золотой окантовкой и длинные кожаные надколенники, точно скопированные с доспехов самого Урусандера. Всё это он узнал, много раз изучая доспехи деда. Казалось, другие тоже имеют такие доспехи, скатанные и притороченные к седлам.

- Охота на бандитов? - спросил он Грипа, едва проехал последний конник. - Это были легионеры...

- Тихо, малец! - прохрипел Грип. Орфанталь вдруг увидел, каким бледным стал старик - губы сухие, уголки рта опущены. Он смотрел на Харала, ожидая команды. - Отправляй нас, проклятие! - сказал он шепотом.

Орфанталь извернулся в седле, чтобы смотреть на незнакомцев.

- Повернись! - приказал Грип. - Ну, вперед. Скачи, мальчик, скачи. Смотреть вперед!

- Что не так?

Харал впереди разворачивал коня и следил, как выкатываются на середину дороги фургоны.

Орфанталь видел, что слезящиеся глаза Грипа устремлены на Харала, словно в ожидании знака.

И тот нахмурился, выпрямив спину. Еще миг - он привстал в стременах. На лице написано было смущение.

- Вот так, - пробурчал Грип. Подвел коня к лошадке Орфанталя. - Слушай. Они возвращаются.

- Что? Почему?

- Им не следовало здесь быть, вот почему. По меньшей мере трое из расформированной части.

- Но...

- Скачи вперед, Орфанталь - и едва окажешься на равнине, пришпоривай коняшку в галоп, да не оглядывайся. Хватит вопросов! - бросил он, когда сзади донесся приближающийся звук подков. - Давай, сынок, скачи. - Тут он шлепнул лошадку по крупу, послав вскачь. Движение чуть не вынесло Орфанталя из седла; он ухватил поводья, замедляя животное.

- Гони! - крикнул Грип, заглушая звон вынимаемых клинков.

Сжав бока обеими ногами, Орфанталь пришпорил лошадку, заставив перейти в тяжелый галоп. Он мотался в седле, ошеломленный, слыша грубые вопли сзади. Кто-то завизжал, словно резаная свинья.

Во рту пересохло, сердце застучало молотом. Он согнулся. - Ох, скачи! Скачи, скачи, ты...

Лошадь грохотала под ним, но казалась такой медленной, такой измученной. Вокруг все прыгало и качалось из стороны в сторону; он думал о Грипе, Харале и остальных. Думал о том вопле, гадал, из чьего он вырвался горла. Думал об убитых, зарубленных со спины. И слышал топот лошади, приближающийся невозможно быстро. Изо рта вырвался скулящий звук, горячая моча потекла между ног, по штанам.

Когда лошадь настигла его, мальчик не оглянулся, лишь низко склонил голову.

Через миг животное пронеслось мимо. Конь Харала, без всадника, бока щедро залиты кровью и какими-то ошметками.

Орфанталь оглянулся - но был уже за поворотом, не видя даже фургонов. Зато показались два всадника, натянули удила и стали следить, как он улепетывает. Еще миг, и они пустились следом.

Лошадка трудилась, дыша громко и хрипло. Конь Харала был уже шагах в двенадцати впереди. Отчаявшийся Орфанталь огляделся. Низина по сторонам была ровной, но справа - достаточно близко - он заметил край старого берега, а дальше рваные холмы. Там должны быть тропы, места для укрытия.

Орфанталь замедлил лошадь и послал с дороги. Глянул назад: всадники близко, мечи подняты.

Лошадь споткнулась на каменистом склоне, но с фырканьем выправилась. Орфанталь пнул ее носками сапог. Глина расселась под копытами, топя лошадку в скрывавшейся под коркой густой грязи. Животное старалось вылезти, отвечая на горячие мольбы Орфанталя. Качаясь и дергаясь, кляча шагала вперед. Но на полпути утонула по брюхо и беспомощно задергалась, мотая головой, выпучив глаза. Плачущий, полуослепленный слезами Орфанталь вылез из седла. Оглянулся: двое стояли на обочине, наблюдая за его продвижением. Озарение было как вспышка: они не решаются лезть в глину.

Он выкарабкался из топкой грязи и лег набок.

Лошадка сдалась и только смотрела на него с тупой печалью в мокрых глазах. Он увидел, что ее засосало почти до плеч, а сзади еще сильнее. Тело дрожало, мухи кружились над запачканной шкурой.

Он пополз вперед, все еще плача. Лицо было скрыто грязью. Он убил лошадь, свою верную слугу. Предал зверя, как может лишь хозяин.

"Но я не предатель - я не хотел им быть. Я никогда не думал, что стану таким!"

Его малый вес не разрушал твердую корку глины. Мальчик пробрался до усеянного камнями берега, лишь там выпрямившись и оглянувшись.

Всадники уехали назад, к дороге - откуда поднимались в небеса два столба густого черного дыма. Орфанталь понял: все его спутники мертвы. Харал, Грип, все. Отряд отставников, опустившихся до разбоя и убийств - нет, даже тут нет смысла. Шкуры и сами фургоны имели ценность. Бандиты не стали бы их сжигать.

Он бросил взгляд на лошадку.

Спина и круп были уже под грязью; он видел, как отчаянно пытается она вдохнуть.

Орфанталь ступил на глину и проделал обратный путь.

Когда он дошел до лошадки, снаружи оставались лишь шея и голова. Плач ослабил его, однако мальчик попытался обнять руками шею и удержать изо всех сил. Кожа оказалась горячей и скользкой, почти горящей от жизни; ощутив, как щека лошади касается виска, он зарыдал так сильно, словно опустошал собственную душу. Всхлипы отдавались эхом от утеса позади.

Грязь коснулась левого локтя; он ощутил, как рука погружается в мягкую прохладу. Напрягая мышцы шеи, лошадка подняла голову, раздувая ноздри. Вздох вырвался долгим потоком. Но у нее не осталось сил, чтобы вдохнуть еще раз - слишком тяжко давила на ребра грязь. Выдох слабел, он ощутил, как лошадь содрогается и начинает тонуть - мышцы расслабились, голова упала на глину. Веки почти скрыли лишенные жизни глаза и не поднялись.

Орфанталь вытащил руки из грязи. В миг смерти лошади тоска покинула его, оставив великую пустоту, онемение, заставившее его ощутить себя маленьким.

Истина не слушает сказок. Реальный мир равнодушен к тому, кем хотят стать живущие в нем, каких исходов ожидают. Предатели ползут отовсюду, включая собственное его тело, собственный разум. Нельзя верить никому, даже себе.

Встав лицом к ломаным скалам, он полез наверх.

ДЕСЯТЬ

Рисп смотрела, как капитан Эстелла натягивает плащ и выдергивает перчатки из-за пояса. В воздухе появился запах железа; жгучая аура паники растекалась по скрытому лагерю. День быстро подходил к концу, тени затягивали пространства меж утесов. Муж Эстеллы, Силанн, спешился, чтобы пособить одному из раненых солдат. Рисп отвернулась, оглядывая потрепанный отряд, видя лица покрасневшие и лица побледневшие, напряженные от боли, видя брызги крови почти на всех солдатах. Они так бережно стягивали тела, а кони прядали и плясали, не остыв от боя.

Тут Эстелла подошла к мужу, чтобы помочь. - Ты потерял разум? - прошипела она, но недостаточно тихо - ближайшие солдаты всё слышали. - Этого не должно было случиться.

Он гневно глянул на нее. - Караван. Мы узнали одного из охранников, и я чертовски уверен, что он узнал нас!

- И что? Дюжина старых солдат на тракте - какое нам дело?!

- Отряд отставников вновь с оружием. Для старых солдат это кое-что значит. Думаю, и командир охраны понял, что мы в неподходящем месте в неподходящее время. Но слушай, Эстелла: мы все уладили. Не выжил никто, кроме слишком юркого мальца. Он сбежал, но кто будет слушать ребенка? Караван вырезан бандитами, вот и всё. - Поток слов иссяк. Он стоял и смотрел на жену, лицо покрылось грязным потом.