Поле под репу (СИ)

Он ей не доверял. Впрочем, с его стороны это разумное поведение — кто ему Дуня?

— Поняла.

Но даже такой — грозный и опасный — он всё равно её защищал, когда других защитников рядом не было. Дуня перед ним в долгу. Вопрос, правда, в том — прислушается ли менестрель к ней?

— Э-ээм… Я обязана вас предупредить. Это странно, но…

— Тацу! — собеседники вздрогнули от вопля мага. — Тацу! Приготовься, сейчас будет пик. Хватай зазнобу — и притворитесь с ней единым целым, вдруг получится!

— Без проблем, — откликнулся музыкант. Его так зовут? Какое неожиданное имя… Певец легко подхватил девушку на руки и одним скачком перелетел к мастеру Лучелю.

— Раз. Два. Начали! — скомандовал чародей. И менестрель поцеловал Дуню. Теперь на его руках было ох как уютно. А ещё кружилась голова…

Это было… было… В общем, это было.

Дуня, тяжело дыша, круглыми глазами смотрела на певца. Хорошо. Как хорошо! И ей плевать, если он, как в тюрьме, недовольно хмыкнет — мол, могла бы изобразить что для вида. Или недоумённо присвистнет: «Надо же, а ты умеешь это делать. Не ожидал!»

— Хм, если я, — он перевёл дух — тоже несколько запыхался. — Если я повторю, по морде не получу?

Девушка зарделась. И поспешно покачала головой, а то мало ли, вдруг парень решит проявить какой-нибудь неожиданно ему присущий такт и откажется от затеи… Музыкант припал к губам Дуни. Пожалуй, его и перспектива мощной затрещины не испугала бы. Вот и хорошо…

Зря странница размечталась! Только она прикрыла веки, только отдалась поцелую, как её уронили на землю, а, нужно отметить, высота была немаленькой — ростом менестрель вышел.

— Что? Что такое?

Из глаз брызнули слёзы. Как больно-то! Это в коридорах «лаборатории» беглянка без последствий пересчитывала рёбрами лестничные ступеньки и падала с этажа на этаж. Сейчас Дуня всё чувствовала!

Обидчик не ответил. Он, явно продолжая движение, перекувыркнулся через девушку, чем кого-то сбил с ног и с треском выпихнул в ближайшие кусты, определённо густые и колючие. Почему-то чудилось — ядовитые. Затем кому-то дал кулаком в живот, врезал коленом по бедру, а третьему участнику — локтем в лицо…

Ой! А они не одни! И где это?

Словно бы завершая круг, певец вернулся к Дуне и спихнул её с холмика в ложбинку, скатился следом. В руках парень держал меч. Или, вероятно, саблю — клинок был гнутым, а все познания девушки об оружии имели источником популярные книги или давно читанные, а оттого основательно подзабытые школьные учебники истории… Любопытно, откуда у него эта штуковина? У тех отобрал?

— И куда нас угораздило?! — в голосе менестреля слышалась досада. Странница полностью его поддерживала — опять всё испорчено! Вот так всегда!

— Не знаю, — откликнулась Дуня и приподнялась, чтобы осмотреться. Тотчас оказалась лицом в очень невкусной траве.

— Куда, дура?! Прибьют! — прорычал над ухом защитник. — И я не тебя спрашиваю, а вслух размышляю. Лежи и не рыпайся, поняла?!

Девушка промычала нечто утвердительное — давление на затылок исчезло, и странница мигом нарушила чужой приказ и своё как бы обещание. Не нарочно, с тем же эффектом, с ушедшей в пятки душой, так как над головами просвистело что-то смертельное… зато оглядеться успела.

Местность была… Назвать её холмистой не поворачивался язык, скорее — волнистой. Будто мама-великан встряхнула покрывало перед тем, как повесить, и в этот миг её застигло безвременье — плед безвольно не опал, так и зависнув в воздухе, а какой-то художник взял и нарисовал с того изумрудно-зелёное море, где водой оказалась высокая трава, бурунчиками — кусты, скалами — одинокие деревья и редкие перелески. Однако на этом вся красота пейзажа и заканчивалась, ибо его портила битва, видимо, для разнообразия не отгремевшая, а вполне себе громыхающая, причём в прямом смысле этого слова — вокруг что-то трещало и взрывалось, кричали… наверное, люди и животные, слышались громовые раскаты и отчего-то барабанная дробь. В общем, Дуня окончательно и бесповоротно разочаровалась в своей удаче. Почему они с менестрелем не очутились на пустынном пляже, обязательно при каком-нибудь дорогом отеле, где парочка каким-то недоразумением была желанными гостями?.. Ну, или хотя бы в тихом уголке… Только не на кладбище! Дуне и мёртвого мира с беснующейся саламандрой за глаза хватило!

— Лаура, или как там тебя! Если помрёшь, сожалеть не буду.

— Идите вы… тогда своей дорогой, — неожиданно окрысилась девушка. — Вас же никто не заставляет меня спасать!

— А чего я мучился, вытаскивая тебя из-под фейерры?

— Значит, мучился?.. — Дуня хотела бы сказать хаму много нехороших слов и целых фраз, но не выходило. Всего мгновение назад её бы не расстроила любая, даже самая дикая оценка её поведения вообще и поцелуя в частности, сейчас же ещё чуть-чуть — и она разрыдается. Мучился? Как же так?

— Т-только не это! Не надо! Пп-пожалуйста! Не надо! — он заикался, его голос переполняла паника. — Только не реви, пожалуйста, — теперь он умолял. Девушка судорожно всхлипнула. — Лаура. Лаурочка, давай так: мы выбираемся отсюда, находим мирное местечко — и ты делаешь со мной всё, что пожелаешь. Угу?

— Всё? — заинтересовалась странница. И резко обернулась к певцу — его рука, до того успокаивающе поглаживающая спину, почему-то оказалась совсем не там, где могла бы не вызывать волнения.

Парень, по глазам подопечной осознав, что погорячился с предложением, смутился и отдёрнул расшалившуюся конечность. «Похоже, эта сцена вполне сойдёт за прелюдию к тому, что произойдёт между ними в „лаборатории“», — мрачно подумала Дуня.

— М-мм, давай считать, что мой кредит несколько увеличился.

Ага, дай сотню — буду должен две… В следующий миг девушку бесцеремонно припечатали к земле. Хотя над головой опять что-то пролетело, страннице показалось, что защитничек приложил её лицом исключительно с целью обезопасить себя от нежелательного ответа. Эх, по крайней мере, трава здесь была не в пример мягче, чем в угрюмых холмах мира Сладкоежки.

— Где этот Лу?! — менестрель приподнялся. Дуня потянулась за ним — и вновь встретилась носом с дёрном. Впрочем, судя по глухой ругани вперемежку с плевками, музыкант был в столь же незавидном положении, что и девушка. — Н-да, чудненькое укрытие!

— А вас правда Тацу зовут?

Она никак не могла решить — нравится ли ей имя или не очень. А ещё она его где-то слышала.

— Это так важно? Сейчас?

— Если честно, трудно сказать.

Теперь над макушкой свистело непрерывно — очень хотелось прикрыться руками, но странница боялась остаться без пальцев. Ох, что с незадачливыми путешественниками между мирами стало бы на том бугорке, страшно представить!

— Да, это моё имя. Говорят, мама придумала. Так ли это, спросить уже не у кого. Отец, вот, почему-то Рю зовёт.

Дуня непроизвольно почесала затылок — с языка так и рвался вопрос, а кто у нас папа? — и только после поняла, что делает. К счастью, невидимый враг временно оставил в покое их убежище, взявший за обстрел ложбинки за соседним холмиком. Почувствовав себя в безопасности, девушка осторожно повернулась, чтобы разглядеть, какими снарядами пользовался противник. Вдалеке набухали жёлтые облака — словно дымка после летнего салюта.

— Ой, а я такие в сериале видела. В «Горце», — с неуместным восхищением заявила странница. — Похоже на горчичный газ.

Вообще-то Дуня не была до конца уверена, что подобрала верные слова. Дело в том, что она понятия не имела, есть ли какая связь между ипритом и приправой, но по аналогии с родными определениями использовала название одного из эстрагоновских соусов, который более всего по вкусу напоминал чуть кисловатую горчицу. Всего мгновение спустя — мысли отчего-то путались, спотыкались друг о друга и с трудом складывались во что-то разборчивое — девушка сообразила, что следовало бы говорить на родном языке. Тот явно не был для менестреля чем-то чуждым, до чего Дуня могла бы додуматься и раньше, ещё тогда, когда парень турронцев с нугой сравнил. Хотя…