Нити Данталли (СИ)

Данталли изумленно округлил глаза.

— Ты, верно, шутишь!

— Вовсе нет. Аркал полагает меня твоей личной марионеткой, он фактически подарил тебе мою жизнь, когда ты остановил пытку, поэтому, если я верно понял его логику, он позволит тебе находиться здесь, сколько ты захочешь и когда ты захочешь. Для аркала это та же демонстрация своего превосходства: он пытается доказать всем, что сколь бы сострадающей душой ты не проявил себя там, в пыточной камере, ты не пойдешь ему наперекор и не освободишь меня отсюда.

— Очень грубая попытка манипулировать, — качнул головой Мальстен. — Я тебя действительно не освобожу, сочти это солидарностью иных, если хочешь.

— Я знаю, что не освободишь. И аркал это знает. И, чтобы не уронить собственной самоуверенности в моих глазах, он не придет сюда за тобой, не станет выманивать тебя отсюда, а этим можно воспользоваться, чтобы не дать тебе превратиться в зависимую куклу.

Мальстен помедлил, не зная, что можно на это сказать. Что значило пойти на этот шаг? Вернуться в то время, когда приходилось мучиться после каждого сражения за дэ'Вер? Это было страшно. Особенно теперь, когда расплата с тех времен стала многократно сильнее. Однако было в словах Грэга Дэвери нечто, что Мальстен Ормонт уже давно потерял — надежда на самостоятельную жизнь, не подчиненную настроению жестокого и властного аркала, которым Бэстифар действительно являлся, несмотря на всю благосклонность, которую он проявлял к своему лучшему другу.

— Хочешь, чтобы я…

— Вопрос не в том, чего хочу я, — перебил охотник. — А в том, чего хочешь ты. Предупреждая твои следующие вопросы: нет, я не помешанный маньяк, вроде твоего аркала, и от вида чужих страданий никакого удовольствия не получаю. Мне находиться здесь во время твоей расплаты будет так же неприятно, как и тебе… с моральной точки зрения. Но предлагаю я это, потому что в любой другой уголок дворца аркал за тобой придет, если ты попытаешься скрыться от него и пережить расплату самостоятельно. Ты ведь знаешь, что он это сделает. Он придет. И будет раз за разом заботливо убеждать тебя принять помощь, то удерживая муки расплаты, то вновь давая им возобновиться, пока ты не согласишься. Он ведь именно так всегда действует?

Выдержать взгляд охотника Мальстен на этот раз не смог, как и ответить на последний вопрос.

— Вижу, я прав. Что ж, если все вышеперечисленное устраивает тебя больше, чем моя потенциальная кандидатура в невольные «зрители», можешь просто не соглашаться на мое предложение. Иди, ищи укрытие, пытайся не поддаться на уговоры Бэстифара. Сможешь?

Данталли прикрыл глаза, между бровей появилась напряженная скобка. Все его существо рвалось попросту сбежать от этого разговора, однако Мальстен заставил себя остаться и отвечать честно, хотя бы для себя самого. В тот же самый момент он принял решение.

— Не смогу, — голос предательски дрогнул.

Грэг по-отечески снисходительно улыбнулся.

— Уважаю твою честность, — кивнул он. — Думал, будешь отпираться и рисоваться.

— Не склонен, — качнул головой данталли, криво усмехнувшись. Казалось, в его лице что-то переменилось. Грэг присмотрелся.

— Так как? — недоверчиво прищурившись, спросил он. — Отпустишь нити сейчас, или отправишься к Бэстифару сразу?

— Ужеотпустил, — улыбнулся Мальстен, медленно прислоняясь спиной к стене. Грэг округлил глаза и понял, что увидел в лице данталли: оно резко осунулось. Казалось, черты его заострились, и лишь теперь румянец начал покидать щеки.

Охотник встрепенулся, не понимая, как теперь ему следует себя вести. Отчего-то сейчас, когда Мальстен Ормонт принял его предложение и решил отказаться от помощи аркала — возможно впервые — Грэг совершенно растерялся.

— Ох, боги… — только и выдохнул он, нервно сжав кулаки. — Хоть бы… предупредил.

— И что бы это изменило?

— Ничего, но я был бы готов. Впрочем, неважно, — отмахнулся пленник, тут же сочувственно поморщившись. — Я могу что-то сделать, чтобы…

Мальстен прикрыл глаза, прислонившись к стене затылком. Дыхание его участилось, челюсти плотно сомкнулись.

— Ничего, — выдавил данталли. — Отвернись. Не смотри на меня. Не слушай. Как будто тебя тут нет.

— Знаю, тебя это вряд ли утешит, но ты поступаешь правильно.

— Замолчи и сделай, что я сказал, — процедил Мальстен.

Грэг поджал губы, однако кивнул в ответ и отошел в дальний угол камеры. Несколько бесконечно долгих минут он сидел молча, сцепив пальцы и слушая тяжелое дыхание данталли. Когда из груди Мальстена все же вырвался короткий сдавленный стон, Грэг невольно поморщился, словно сам ощутил физическую боль — в памяти всплыла пытка аркала.

«А ведь я не испытал и половину того, что чувствует сейчас он…» — подумал охотник, внутренне содрогаясь и представляя себе, что было бы, если б данталли не остановил Бэстифара.

Олсад, Везер

Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Аэлин чувствовала, как в голове от постоянного напряжения начинает проступать назойливая ноющая боль, которую никоим образом непозволительно было выдать выражением лица.

Охотница всячески заставляла себя не смотреть в окно на погружающийся в сумерки Олсад, хотя непрерывно стучащая мысль: «Меня уже давно нет в трактире, и Мальстен может подумать невесть что!» то и дело подмывала ее перевести напряженный взгляд на улицу.

Разговор с Бенедиктом Колером и его братьями продолжался. Они рассказывали, что поутру собираются с помощью еще пятнадцати последователей Культа, любезно предоставленных местным старшим жрецом, начать прочесывать Олсад в поисках беглого данталли. Бенедикт допускал, что Мальстен Ормонт, имя которого он назвал лишь ближе к вечеру (что Аэлин сочла очередной пройденной проверкой для себя), мог скрываться под другим именем в городе, поэтому проверять придется всех последних прибывших постояльцев двух соперничающих трактиров, ибо других в городке не наличествовало. То, что прибытие демона-кукольника совпало с началом олсадской ярмарки, сильно усложняло задачу, так как множество людей приехало сюда буквально на днях. Бенедикт поведал охотнице, что анкордский кукловод — особо опасный данталли, который обладает рассеянным вниманием и может участвовать в драке, одновременно управляя людьми. Аэлин выразила соответствующее ситуации опасение, но заверила, что в ее вещах, оставленных в трактире, хотя бы «есть необходимая красная одежда» для охоты.

Ужин с последователями Культа длился невообразимо долго. К предложенному вину Аэлин не притронулась, заявив, что охотник не может позволять себе терять сосредоточенности ни при каких обстоятельствах. В подтверждение своей позиции она рассказала историю о спарэге в доме Бэлла Ричифера.

Ренард проявил особый интерес к повествованию молодой женщины, направив в сторону Бенедикта заговорщицкую улыбку.

— По вашим словам, леди Аэлин, я делаю вывод, что вы — первоклассный боец, — с должным почтением заметил Иммар. — Нам не хватает таких бойцов, и в деле Мальстена Ормонта ваши умения были бы особенно ценны.

— Если, конечно, они именно таковы, — прошелестел Ренард. Аэлин с вызовом заглянула в затянутые слепой пеленой глаза и хмыкнула.

— Подозреваете меня в бахвальстве, жрец Цирон?

— И не думал, — качнул головой Ренард. — Не примите за оскорбление, леди Аэлин, но в нашей работе приходится весьма немногое принимать на веру. Большинство фактов во избежание неприятных неожиданностей требует проверки…

— Ренард, уймись, — усмехнулся Бенедикт, окидывая молодую женщину оценивающим взглядом и качая головой. — Вызывать гостью на поединок — верх бестактности. В конце концов, перед тобой дама.

Аэлин испытующе посмотрела на Колера.

— В данном случае передо мной соратник и охотник, — возразил слепой жрец. — И в интонациях нашей дорогой гостьи я не услышал обиды. Поправьте меня, если я неправ, леди Аэлин, и я не премину принести вам свои извинения.