Совет двенадцати

Через пару минут жужжащая туча подошла вплотную. Она закрыла половину небосвода, и теперь стало ясно, что это не туча, а… стая. Стая летучих насекомых – мух, комаров, слепней, оводов, москитов и прочего кусачего гнуса. Они кишели невероятно плотно, сплошным черным веретеном.

– Единый, спаси и сохрани!.. – ахнул какой-то рокушец.

Туча мошкары на какое-то время остановилась, неподвижно вися над колышущимся месивом Нъярлатхотепа. Она внимательно рассматривала его мириадами крошечных глаз.

Так прошло несколько тягостных секунд, в течение которых никто не понимал, что происходит. Две бесформенные массы пристально рассматривали друг друга, словно ведя молчаливый диалог.

– Я был первым, – наконец произнес Нъярлатхотеп. – Место занято. Эти смертные принадлежат мне.

– Я пришел не по их души, а по твою, – ответила туча мошкары.

– Ты понимаешь, с кем говоришь?! Я Нъярлатхотеп, архидемон Лэнга!

– А я Кхатаркаданн, демолорд Паргорона. И я взял плату.

Сказав это, мириады насекомых разом вошли в крутое пике, впиваясь в колоссальную тушу Нъярлатхотепа мириадами жал и хоботков. Архидемон бешено взревел тысячами ртов и принялся хлестать щупальцами, всасывать воздух хоботами, яростно клацать зубами, беспорядочно атакуя нового противника.

Люди зачарованно уставились на битву двух бесформенных чудовищ. Выглядело это так… у многих возникли ассоциации с… точь-в-точь…

– Вам тоже кажется, что это похоже на… – задумчиво произнес Обелезнэ Первый, обращаясь к Гвениоле.

– Не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество, – чопорно ответила королева Ларии.

– Как выкапанный, – кивнул Кей-Коон. – У нас в степях такое на каждом шагу… только маленькое.

Действительно, дерущиеся Нъярлатхотеп и Кхатаркаданн ужасно напоминали прозаическую… коровью лепешку. Исполинскую коровью лепешку, над которой вьется целая эскадрилья мух. Единственная разница в том, что эта лепешка орет тысячами голосов и пожирает мошку целыми легионами.

Однако Кхатаркаданн ничуть не страдал от несомых потерь. Более того – он пустил в ход и наземные войска. На Нъярлатхотепе уже кишмя кишели вши, блохи, черви, личинки, тараканы, мокрицы и прочая ползучая мерзость – все они активно жрали архидемона и тут же гибли в его же пастях.

– Убирайся! – рычал Нъярлатхотеп. – Меня невозможно победить, ибо я Ползучий Хаос, владеющий силой возрождения! Даже среди архидемонов я самый неубиваемый!

– А я Смрадный Господин, у меня миллиарды тел, и я создаю новые прямо из твоей плоти! – отпарировал Кхатаркаданн. – Убей половину меня – вторая половина тут же расплодится и размножится, утроив и учетверив мою силу!

– Но ты же не надеешься взять надо мной верх, чужеродец?! Что мне твои потуги, мне, Древнему!

– Зззззззззззззззззззз!.. – издал долгий смешок Кхатаркаданн. – Было дважды так, что я проигрывал в битве! В первый раз меня одолела Кобалия Совершенная, кошачья богиня! Во второй раз – Мальчимбо Красный, смертный маг! Но третьему разу не бывать!

Маршал Хобокен тем временем устроил импровизированный военный совет. Он собрал Асанте Шторма, Руорка Машиниста и всех остальных, кого смог, и теперь допытывался:

– Ну-з, ваши колдунства, что это за гадина такая новая, откель взялась?

Асанте и Руорк, перебивая друг друга и обмениваясь испепеляющими взглядами, вкратце рассказали о Ночи Страха и событиях, которые к ней привели, о тринадцатом гимнасии и тех, кто в нем работал, о… впрочем, дальше Хобокен уже не слушал. Он подозвал адъютанта и приказал:

– Ну-ка, братец, распорядись, чтоб возобновляли огонь. Из всех стволов пусть палят, да пошибче!

– Только в старую гадину или в новую тоже?

– В обеих! Эта новая гадина враг нашего врага, но нам она не друг!

И огонь был открыт с удвоенной силой. Паладины первыми пошли в наступление на Нъярлатхотепа, ифриты первыми принялись жарить и жечь Кхатаркаданна. Следом двинулись все остальные.

Благо архидемон и демолорд почти не отвлекались на блошиные укусы смертных – их полностью поглотило взаимное истребление. Они бурлили и бушевали, как два лесных пожара, выжирающие друг друга. Во все стороны хлестали брызги слизи и летел черный пепел, осыпались мушиные трупики и капала едкая жидкость.

Нъярлатхотеп и Кхатаркаданн сцепились насмерть и понемногу… понемногу… понемногу начали иссыхать. Две колоссальные бессмертные твари брали друг друга на измор, изнуряли до предела, до полного вывертывания наизнанку. Они уже не так рьяно пожирали друг друга – в движениях появились признаки усталости, вялого равнодушия.

– Сдавайся… – бубнил Нъярлатхотеп.

– Ты сдавайся… – жужжал Кхатаркаданн.

Неожиданно у Нъярлатхотепа в боку что-то засвербило – там вспучилось нечто вроде огромного волдыря. Архидемон поерзал, издал рыгающий звук, и «волдырь» лопнул, исторгнув… трех человек.

– Чрево Тиамат, я там чуть не сдох! – взвыл Креол, опираясь на посох.

– Поздравляю, у тебя тройня, – издевательски произнес Кхатаркаданн, обратив внимание на то, что вывалилось из противника.

– Вы что, все еще живы?! – возмутился Нъярлатхотеп, тоже обратив внимание на Креола, Шамшуддина и Логмира.

– Не уверен, – честно ответил Креол, замахиваясь посохом.

Адамантовое острие с хлюпаньем вошло в сизую плоть. Нъярлатхотеп с усталым чваканьем образовал в себе впадину, избегая черного посоха, Креол не менее устало побрел следом, продолжая тыкать куда попало.

– Поимей совесть, смертный! – зашипел на него Нъярлатхотеп. – Мне сейчас не до тебя!

– Что, даже для великого Нъярлатхотепа этого слишком много? – съязвил маг. – Всего этого… что это такое вообще?

– Меня зовут Кхатаркаданн, – любезно ответил демолорд, жужжа мириадами крыльев. – Приятно познакомиться.

– А мне нет. Ты что тут забыл… забыла… забыло… какого ты вообще пола?

– Видишь, каково мне с ними приходится? – пожаловался Нъярлатхотеп. – Я всего-то и хотел, что сожрать их всех… я что, слишком многого хочу?!

– Смертные – мерзкий неблагодарный сброд, – посочувствовал Кхатаркаданн. – Они вообще не заслуживают доброго отношения. Вот сейчас я тебя уничтожу, а потом сам их всех сожру.

– Меня такой исход не устраивает.

– Это твои проблемы. Подыхай быстрее, ты мне надоел.

– Взаимно. Я старше, сильнее и умнее, поэтому я тебя съем, и ты будешь у меня в животе.

– Все правильно, за исключением того, что все это относится ко мне.

Обменявшись любезностями, архидемон и демолорд вновь принялись рвать и терзать друг друга, уже не обращая никакого внимания на мелкую досаду в лице смертных.

Зато мелкая досада еще как обращала на них внимание. Креол махнул рукой маршалу Хобокену и принялся о чем-то с ним шептаться. Дослушав инструкции, однорукий полководец ядовито крякнул, крутанул ус и пришпорил Черепка.

Вскоре огонь был полностью прекращен, а вокруг бьющихся чудовищ вытянулось кольцо мелких колдунов – фиолетовые, синие и голубые плащи. Все они вполголоса бормотали одну и ту же фразу: «Эр мене хеш олива, эр мене хеш олива…» Рютаро Айсберг и еще две дюжины лучших криомантов сосредоточенно морозили один из участков Нъярлатхотепа – тот, где волей случая не образовалось ни одной головы, а только сердца, печенки и прочий ливер. Креол с хищно горящими глазами сидел на корточках и торопливо смешивал разноцветные порошки.

А потом он закончил. В руках мага запылала Ага Масс Ссарату – он поднял ее как можно выше левой рукой, держа в правой посох, и зашагал вперед, оглушительно возвещая:

– Слава Мардуку, Владыке и Отцу Богов! Слава божественному Слову его, способному уничтожить и воссоздать звезду небесную! Слава Луку, Дубине и Сети, слава Четырем Ветрам и Семи Бурям! Его главные внутренности – львы, его малые внутренности – собаки, его спинной хребет – кедр, его пальцы – тростник, его череп – серебро, излияние его семени – золото, а его топор – страх и погибель демонов!!!

Нъярлатхотеп вздрогнул. Его тело застыло в неподвижности, каждое щупальце превратилось в безвольную ветвь. Страшная слабость охватила все тело, сознание затуманилось… а потом пришла невыносимая боль. То Креол со всей силы вонзил в одно из бесчисленных сердец свой посох.