Из года в год (СИ)

========== Год первый. Ученик Круга Магов ==========

Виконду шесть, и он хочет, чтобы произошедшее было дурным сном. Чтобы можно было открыть глаза и увидеть, как его матушка, тихо напевая нежную мелодию, перебирает травы для зелий. Как её длинные тонкие пальцы осторожно собирают в пучок нужные растения, перевязывают их ниткой и подвешивают над столом, рядом с такими же пучками, для просушки. От неё всегда пахнет травами, но сильнее прочего – эльфийским корнем. Она делает из него целебные настойки и продаёт на рынке ближайшей деревушки.

«Пахло, делала, продавала, – категорично поправляет внутренний голос, вырисовывая картину окровавленного тела. – Прошедшее время».

Всё в прошлом. Возвращаться некуда – доказательство и вина тому люди, что вводят его через огромные массивные двери в Цитадель Кинлоха, обитель ферелденского Круга Магов. Храмовники. Раньше он не знал этого слова. Слышал его в разговорах деревенских жителей, ругани старшей сестры, обидных поддразниваниях соседских детишек, но не знал, что это слово насквозь пропитано горьким отчаянием, почти звериным страхом и близостью смерти.

За дверьми юного мага и сопровождавших его храмовников ждёт мужчина в тяжёлых доспехах. Волосы его уже седы, но стариком его назвать невозможно, в нём ощущается сила и власть.

Виконд отступает на один шаг и врезается спиной в женщину-храмовника, что всю дорогу была с ним дружелюбна, насколько это слово вообще возможно применять к убийце. Обманчиво хрупкая на вид рука успокаивающе гладит мальчика по голове, и он делает вид, что это действительно помогает ему успокоиться. Замирает и покорно опускает взгляд – не лучшее время для сопротивления и привлечения излишнего внимания. Главный над убийцами не в духе, это видно, это чувствуется, ощущается почти физически. И они боятся.

- Вы нарушили приказ! Нужно было сделать всё возможное, чтобы обойтись без жертв, – от грозного рокота мужчины второй храмовник вздрагивает и опускает взгляд.

- Командор, это случайность. Редж палку перегнул, но и его понять можно: у дамочки в руке был нож. Она могла оказаться малефикаром…

- Довольно. Где сам этот «герой дня»?

- Умом тронулся. Есть подозрение, что не без вмешательства, – женская рука замирает, а потом чуть ерошит сильно отросшие светлые волосы мальчика. Виконд бросает на неё недовольный взгляд из-под чёлки, но храмовница лишь грустно улыбается ему в ответ. Она не злится на него. Жалеет. – Нам пришлось… избавить его от страданий.

- Ну и что же с тобой делать? – вздыхает командор храмовников, укоряющее глядя на мальчишку. Словно обвиняя его в том, что из-за нежеланно проявившегося у него дара им пришлось убить его семью, потеряв при этом ни в чём не повинного воина.

- Насколько я помню, подобные решения имею право выносить только я, Грегор, – в разговор вклинивается ещё один человек, что на первый взгляд кажется немощным дряхлым стариком, но эта иллюзия рушится, стоит ему встретиться взглядом с главным среди храмовников. Несколько мгновений длится борьба взглядов, и в итоге храмовник признаёт поражение.

- Разумеется, Ирвинг, – Грегор кивает своим подчинённым, и они отходят от мальчика. Женщина напоследок несильно сжимает детское плечо в попытке приободрить.

- Ну и как же вас зовут, молодой человек?

Амелл смотрит в упор, настороженно, но молчит. Не произносит ни звука, выжидая дальнейших слов и действий людей вокруг него.

- Он не говорит, – тихо произносит храмовница. – Для него это было слишком большим потрясением.

- Кажется, ведьма звала его «Виконд», – равнодушно произносит второй сопровождающий, но тут же смолкает, так как мальчик разворачивается, вперив в него не по годам тяжёлый взгляд зелёных глаз.

«Она не была ведьмой!» – хочется прокричать это так громко, чтобы все и всюду это услышали, чтобы поняли, как ему больно и страшно, но он молчит, сглатывая слёзы.

- Что ж, Виконд, пойдём, я расскажу тебе о Круге Магов, – маг смотрит на него столь же сочувственно, как и женщина. Это лишь злит, вызывает желание вырваться и бежать прочь, не оглядываясь, пока не кончатся силы, но…

«Церковь покарает тебя, как покарала её», – память вновь рисует храмовника с занесённым для удара мечом, и совершенно явственно слышится глухой стук упавшей на пол головы.

Тошнота подступает к горлу, и он кивает, следуя за Первым Чародеем.

В Башне много людей и эльфов разных возрастов. Большинство относятся к нему равнодушно, некоторые – сочувственно, а ещё есть Квентин и его друзья, повышающие свою самооценку за счёт задирания слабых.

- И чего это тебя Первый Чародей в ученики выбрал, а? – старший парнишка толкает Виконда к стене и загораживает проход.

- Из жалости, не иначе, – фыркает рыжая девчонка, чьего имени Амелл не знает. – Взгляните на него: «ах, я несчастный сиротка! Мою мамулю убили, плак-плак!».

- Да у него и способности к магии, наверняка, почти на нуле, – лениво протягивает эльф, сверкая миниатюрным разрядом молнии между указательных пальцев.

- Даже огненный шар сделать не способен! – Квентин подносит руку прямо к лицу Амелла, и на ладони вспыхивает огонь. Виконд испуганно прижимается к стене под дружный гогот ребят.

- Оставьте его, – тихо и неуверенно раздаётся за их спинами.

Амелл злится. Ему не нужны заступники, он может и сам разобраться со своими неприятностями. Но когда он поднимает взгляд, злость проходит. Мальчишка, что решил заступиться за него, года на три старше, но сильнее от этого не выглядит. Жалкий, забитый – должно быть, он такая же жертва издевательств, или был ею до появления в Башне Виконда.

«Одно ничтожество притянуло другое», – проскальзывает в голове горькая мысль.

- Давно не получал, Йован?

Йован молчит, но не уходит. Кажется, решил стоять на своём до последнего. Дурень.

На место ушедшей злости приходит раздражение, и вокруг становится как-то подозрительно прохладно. Задиры ёжатся и невольно отступают. Главный из стайки заверяет, что они оба своё получат, но не здесь и не сейчас – слишком много посторонних глаз наблюдает за ними.

Когда они уходят, заступник неуверенно прочищает горло, привлекая к себе внимание.

- Ты, кажется, Виконд?.. – вместо ответа кивок, и старший парнишка хмурится каким-то своим мыслям об этом. – Они тебя… из-за этого?

Амелл пожимает плечами. Глупо выделять всего одну причину из чужой неприязни. Они вели бы себя точно так же, если бы он разговаривал или не будь он учеником Первого Чародея. Дело в них, а не в нём. Ненависть должна иметь выход, быть направлена против кого-то, а не против себя, иначе сожжёт изнутри. Это Виконд уже понял. Его она жжёт.

Почти каждую ночь ему снятся кошмары. Точнее, его мучает всегда один и тот же сон, и со временем мальчик учится пробуждаться беззвучно, чтобы не будить остальных учеников. Незачем вызывать у них ещё большую неприязнь.

Всё происходит будто по заранее продуманному кем-то свыше плану. Сновидение длится всего несколько мгновений, но образы из него самые яркие и болезненные.

Храмовник заносит меч для удара – секунду спустя мёртвое тело падает на пол. Где-то рядом, за стеной, истошно верещит сестра, но смолкает резко, внезапно оборвав свой крик.

Разделённая с телом голова матери закатывается под стол, искажённое страхом и смертью лицо оказывается напротив него. Глаза бессознательно, но укоряюще впиваются в него взглядом, обвиняя в случившемся.

Убийца цокает языком и опускается на корточки, намереваясь подобрать «сбежавшую» часть тела, и замечает его. Рука мужчины тянется к нему…

Мальчик просыпается оттого, что кто-то неуклюже прижимает его к себе и шепчет неразборчиво какую-то ерунду, пытаясь его успокоить. Виконд замирает неподвижной статуей, переставая даже дышать. Он ждёт подвоха, может, удара, боли, но ничего не происходит. Переборов себя, Амелл открывает глаза и видит обеспокоенное лицо Йована. Можно ли ему доверять? Можно ли доверять хоть кому-то?..