Архимаг. Колдовская война [трилогия]

Серая чума

Пролог

Верующие в Единого говорят, что их бог, Отец и Творец всего сущего, создал мир за одну восьмицу. В первый день — небеса и светила. Во второй — земную твердь с горами и пустынями. В третий — океаны и реки. В четвертый — растения всех видов. В пятый — животных. В шестой — полуразумных существ вроде кентавров, эйстов и мелких уродцев Аррандраха. В седьмой был создан человек.

На восьмой же день Единый рек:

— А теперь попробуем заставить все это нагромождение работать как следует…

Как следует оно так и не заработало.

Эйсты смеются над глупыми белыми людьми. Они-то точно знают, что история Рари началась семь тысяч лет назад, когда великий Ива сошел с небес в прохладные глубины океана. Первым делом он сотворил себе шестерых помощников, став первым среди равных. Всем известно, что в бригаде работа протекает лучше и эффективнее. Всемером боги очень быстро создали мир, подняли сушу из глубин, населили океаны и воздух растениями и животными… а потом стали творить разумных существ.

Первым за дело взялся Кедамна. Он сотворил человека — уродливую глупую тварь. Объект получился бракованным, но прочие боги все же поблагодарили коллегу за попытку.

Вторым за работу принялся Айшуга. Он взял человека и соединил его с лошадью — получился кентавр. Еще один брак.

Темпель, Ностр и Тарака долго и усердно трудились, создавая всевозможных уродцев. Все их творения были сброшены в Аррандрах — известно же, что нет лучшего места для мусора, чем горы.

Посмотрел на это Ива, покачал головой и взялся за дело сам. Он создал существо по образу и подобию богов — эйста. Дал ему чудесный дар дыхания под водой, вручил власть над морскими диковинами и подарил своего любимца — океанического червя. После этого Ива ушел в самую глубокую бездну и погрузился в сон — а когда он проснется, наступит конец света.

Но потом пришел опоздавший Таромей, бог Тьмы и Вреда, и назло остальным создал еще одного урода, скрестив самый неудачный эксперимент — человека, и самый кошмарный — дэва. Так появились дэвкаци.

Краснокожие мудрецы Закатона, степенно качая седыми бородами, не соглашаются с эйстами. Ибо первоначально существовал лишь бесформенный Хаос, и именно из него произошло все сущее — в том числе и боги. Ведь боги — это почти такие же люди, только бессмертные, могущественные и беспредельно тупые. Но тс-с-с-с! — этого мы вам не говорили!

Кентавры, стуча копытами, рассказывают историю о Великой Матери-Кобыле, из чьего лона, словно жеребенок из материнского чрева, родился этот мир. Именно поэтому в мире творится столько всяких глупостей — он просто еще очень молодой, ему надо подрасти. Ну а пока у Рари продолжается детство, не следует воспринимать жизнь слишком серьезно — можно и позабавиться! Жить надо в удовольствие!

Есть своя легенда и у дэвкаци. О том, как Великий и Мудрый Шаман Кубера поссорился с братом, залез на небо и повстречался там с духом прадеда. Дух прадеда дал Кубере большой молот, Кубера спустился вниз и убил брата. А поскольку братоубийство — страшное преступление, после этого Кубера убил этим же молотом и самого себя. Хотя проделать такое было очень нелегко.

Да, о творении мира в этой истории ничего не говорится. Но зато она очень печальная и глубокомысленная.

И только серые колдуны, сидя в своих башнях, радостно хихикают и никому не рассказывают, кем и как был сотворен этот мир. Потому что не так уж важно знать, как он был сотворен.

Куда важнее выяснить, как его уничтожить!!!

Глава 1

Дул пронизывающий ледяной ветер. Пенистые седые валы накатывались на берег. Начинался Месяц Весенних Штормов, а это суровый месяц, неподходящий для мореплавания. Хуже него может быть только Месяц Осенних Штормов.

Однако рыбак в утлой лодчонке флегматично продолжал грести, не обращая внимания на все усиливающуюся качку. Этот старик прославился своим упрямством — он выходил в море каждый день, не обращая внимания ни на непогоду, ни на дурное самочувствие, ни на праздники, когда весь остров гулял, не думая о заботах.

В народе даже ходило сравнение: «Это так же точно, как то, что Занимид завтра выйдет в море».

Впрочем, на сегодня он уже закончил. На дне лодки тихо лежал десяток крупных рыбин с аккуратными отверстиями в боку — несмотря на дряхлость, знаменитый рыбак по-прежнему мастерски владел острогой. Он не признавал всех этих новомодных штучек вроде сетей или зеленой липучки — где же тут азарт, где охота? Нет уж, прадеды работали острогой, вот и он будет точно так же.

Старик выпрямился во весь рост, заметив впереди еще одну серебристую спину, и лодка опасно накренилась, угрожая зачерпнуть бортом воду. Да, Занимид невысокого роста, худой и костлявый, но все-таки килограмм полтораста он весил.

Рыба ничего не успела сообразить — листовидное стальное острие вошло ей в бок, и могучие коричневые руки начали подтягивать добычу к лодке. Старикан уже заранее облизывался — этот вид кефали в здешних водах встречается редко, и лавочники хорошо платят за ее мясо. Впрочем, продавать ее Занимид не собирался — он и сам любил жареную рыбку.

— Сегодня у Занимида будет хороший ужин, — одобрительно крякнул дед, привычным движением ударяя кефалью о борт — даже проткнутая насквозь, рыба иногда умудрялась выпрыгнуть обратно. — Занимид любит рыбу…

Зоркие глаза старого рыбака неожиданно сощурились, а рука сама потянулась к остроге… но тут же разочарованно замерла. На сей раз добыча попалась несъедобная.

— Здравствуй, Занимид! — пропыхтел мокрый Эцумбо, переваливаясь через борт. — Как улов?

— Для одного вполне хорош, — коротко кивнул старик. — Зачем Эцумбо приплыл к Занимиду? Разве Эцумбо не знает, что в Месяц Весенних Штормов в лодке плавать опасно, а без лодки опасно вдвойне?

— Эцумбо лучший пловец в океане! — хохотнул тот. — Эцумбо маленький, широкий, вода сама держит Эцумбо! Зачем Эцумбо лодка — Эцумбо и так хорошо плавает!

— Что ж, пусть Эцумбо поможет Занимиду грести до берега, и Занимид поделится с Эцумбо рыбой, — прагматично предложил старый рыболов. — Эцумбо малыш, но гребец сильный, сильнее Занимида.

Эцумбо действительно был малышом. Он родился карликом — ничтожные сто семьдесят сантиметров. Все остальные смотрели на него свысока, но только в буквальном смысле, а не в переносном — никому не хотелось стать врагом этого лилипута. Весил Эцумбо столько же, сколько и любой нормальный мужчина — около двухсот пятидесяти килограмм, а нехватку роста возмещал ослиным упрямством и громадной силой.

Греб он тоже хорошо. Не прошло и десяти минут, а Занимид и Эцумбо уже вытаскивали лодку на песок. Карлик шумно пыхтел — ему было неудобно. Занимид делал свою лодку в расчете на нормальных дэвкаци, а не на лилипутов. Но Эцумбо не жаловался — он никогда ни на что не жаловался.